Проект «Нужные дети»
Шрифт:
— Благодарю за содействие, — так же доброжелательно кивнул Белогор, отпуская его руку. — Проводите нас.
Волхв двинулся вслед за Сытиным, как ни в чем не бывало зашагавшим через небольшой холл к лестнице на второй этаж. Охранники, не получив никаких указаний, остались на крыльце и тут же полезли за сигаретами. А мы дружно потянулись за начальством.
Я поравнялся с Ракитиным и тихо спросил:
— Ты видел, что Белогор сделал с этим Сытиным?
— Нет… А разве он что–то делал? По–моему, просто руку пожал.
— Ага, и тот сразу растаял, в дом пригласил!.. Ты что, Олежек? Да у этого Сытина на лбу написано: ФСБ!
—
— Он точно из бывших федералов! Я видел его взгляд, там, на крыльце. Как рентген! Думал, сейчас он нас расколет… А Стас ручку ему этак пожал, по–особенному, и — пожалуйста.
— Ну и каково твое объяснение? — ехидно покосился Ракитин.
— Это самый настоящий раппорт! — уверенно заявил я. — Мгновенный контакт на уровне подсознания, вызывающий глубокое доверие у реципиента…
— Опять твои фантазии! — поморщился Олег. — Проще надо быть.
— Ладно, Фома неверующий, сейчас Белогор будет с директором говорить, так что смотри в оба! Думаю, наш уважаемый волхв снова воспользуется раппортом…
Я как в воду глядел. Мы вошли всем гамузом в просторный светлый кабинет, отделанный липовыми панелями и уставленный современной мягкой мебелью приятных салатовых тонов. Навстречу нам из–за большого, выгнутого дугой офисного стола поднялся еще не старый человек с породистым холеным лицом и тонкими, нервными губами. Строгий костюм кофейного цвета, бежевая рубашка и шоколадный галстук гармонично оттеняли отнюдь не слабый южный загар. «Однако хорошо живут директора санаториев, коли на свою зарплату могут на юга зимой смотаться!» — невольно пронеслось в моей голове.
— Доброе утро, господа. — Голос директора вполне соответствовал внешности: властный, но пока доброжелательный. — Чему обязан?
— Полковник Горелов, — представился Белогор. — Управление по чрезвычайным ситуациям Московской области…
— Энгельс Владимир Генрихович, директор данного лечебно–профилактического учреждения…
— Очень приятно! — Стас сделал шаг вперед и протянул руку.
Я толкнул Ракитина в бок: смотри! Энгельс протянул свою в ответ, и в момент, когда их ладони соприкоснулись, я снова заметил эту легкую судорогу, даже нет — тень судороги, мелькнувшей по холеному лицу директора. И все! Снова обычное выражение.
— Видел? — одними губами шепнул я Олегу в ухо. Ракитин молча кивнул, не оборачиваясь, и я почувствовал, как он подобрался, превратившись в сжатую пружину.
— Так что вас привело в нашу скромную обитель? — приветливо поинтересовался Энгельс, делая приглашающий жест.
Мы скромно сели на стулья, стоявшие вдоль стены слева от входа, а Белогор, выпустив руку директора, расположился в кресле перед столом. Энгельс, как радушный хозяин, остался стоять рядом.
— Нам с товарищем, — кивнул Стас на молчаливого Секача, — поручено отснять учебный материал по эвакуации детского лечебного учреждения в условиях угрозы пожара, урагана и наводнения. Помогать нам будет съемочная группа с телеканала «Доверие»…
— Как же, как же! Весьма уважаемый и популярный канал! — вставил директор, зачем–то потирая руки.
— Ну так, даете добро на съемки? — деловито спросил Белогор, поднимаясь.
— Конечно, конечно…
— Тогда мы с вами сейчас обсудим бюрократическую сторону вопроса, а операторы пусть пока осмотрятся, подберут натуру, ракурсы там всякие?
— Безусловно! Пусть выбирают, — замахал Энгельс на нас руками. — Только наденьте халаты. Все–таки у нас медицинское
Надев халат, я испытал «дежа вю», будто вновь оказался в родной больнице и собираюсь на обход. Воспоминание неприятно резануло по сердцу: ведь ушел я оттуда не по своей воле. За мои «вольности» на ниве лечения пациентов, когда я стал применять методы альтернативной медицины, тогда еще официально неразрешенные Минздравом, меня настойчиво попросили освободить должность и порекомендовали заняться частной практикой. Свое дело я так и не открыл, потому что судьба решила сменить мне профессию, и я стал журналистом. О чем, впрочем, до сих пор ни разу не пожалел…
Моя напарница Ласка напротив, облачившись в белый халат, даже загордилась, словно надела некие священные одежды. Она буквально шествовала, а не шла по санаторскому коридору. Вдобавок обнаружила в кармане халата забытый, наверное, дежурным врачом фонендоскоп, и тут же нацепила себе на шею, как это делают все подряд в медицинских сериалах. Мне стало смешно, и я спросил:
— Как твое настоящее имя?
— Ольга. — Девушка удивленно посмотрела на мою улыбающуюся физиономию. Ей явно была непонятна моя веселость: такое ответственное дело, а он ухмыляется!
— Оля, ты бы выбросила фонендоскоп, — посоветовал я.
— Зачем?! Это же врачебный прибор…
— Не врачебный, а диагностический. Во–первых. Во–вторых, ты находишься в детском психоневрологическом санатории, а не в кардиоцентре по реабилитации инфарктников. Да и выглядишь как практикантка, а не врач.
Ласка обиженно надула губы, но фонендоскоп все же сняла и сунула на первый попавшийся сестринский стол. Я решил не обращать внимания на ее капризы и принялся внимательно изучать таблички на дверях, мимо которых мы проходили. Сильно мешала видеокамера. Пришлось тащить ее с собой, чтобы не выйти из образа, и даже временами припадать к видоискателю, имитируя поиск натуры и ракурса.
Мы прошли для отвода глаз весь первый этаж. Здесь в основном располагались вспомогательные службы санатория: лаборатории, моечная, комната санитарок, кухня и столовая в одном блоке, хозчасть, приемный покой и комната охраны.
Наличие последней меня заинтересовало. Видимо, я сильно отстал от медицинской жизни, но в мое время (всего–то пять лет прошло!) подобных помещений в лечебных заведениях не наблюдалось. Я, конечно, не преминул заглянуть туда.
В комнате, обставленной по последнему слову современного дизайна, наличествовал компьютерный комплекс с выведенной на него видеоохранной системой. На дисплее с почти метровым экраном маячило сразу восемь картинок — с восьми камер слежения в разных концах санатория. Мое внимание привлекла одна картинка, показывающая торец коридора второго этажа с перегородкой. В ней имелась дверь с электронным замком, а рядом с ней на стуле сидел охранник. На самой двери никакой таблички не наблюдалось, но на стенке что–то маячило не в фокусе.
Сидевший за монитором дежурный оператор зевнул, намекая на то, чтобы нам побыстрее свалить. Телевизионщики — это, конечно, прикольно, но уж больно они любопытные и приставучие. Ласка послала ему воздушный поцелуй, и мы отправились на второй этаж.
— Ты видела на мониторе охранника перед какой–то перегородкой? — спросил я, пытаясь закрепить ремень видеокамеры на запястье.
— Видела. Это в правом крыле. — Ольга остановилась и поймала меня за руку. — Давай помогу.
— Спасибо… Не торопись, мы же киношники.