Проект "Вервольф"
Шрифт:
Держа руки на руле, я смотрел прямо перед собой. Беднягу полоскало, как после попойки. Я не желал наблюдать за этим процессом, с лихвой хватало звукового сопровождения.
Наконец сзади послышалось тяжёлое дыхание и прерывистый голос:
— Прошу прощения, господин штандартенфюрер, я не специально и всё уберу, только, пожалуйста, не наказывайте меня.
Я покосился на зеркало, где маячило зелёное отражение унтершарфюрера. Он вытер губы рукавом и прикрыл рот ладонью, чтобы неприятный запах не тревожил благородный нюх начальника.
— Вон из машины, — произнёс я холодным голосом, стиснул руками руль, да так,
Повторять не пришлось, водитель выскочил на улицу, при этом чуть не поскользнувшись на привете из желудка, нетвёрдой походкой пересёк улицу и поплёлся к казарме, держась ближе к стенам домов.
«Неплохо, Саня, очень неплохо. Настоящий германский офицер, холодный, брезгливый и чопорный до отвращения».
Я перегнулся через сиденье, захлопнул дверь и направил машину к особняку.
Дом, как обычно, пустовал. Признаюсь, меня это очень обрадовало: видеть никого не хотелось, особенно баронессу. Перед глазами до сих пор стоял образ польской красавицы. Никогда не верил в любовь с первого взгляда, а зря. Оказывается, она существует и доказательство этому — я сам.
Об оставшейся в Волгограде подруге я даже не вспоминал. Во — первых, она мне устроила скандал из-за пустяка и сказала, что между нами всё кончено, а во — вторых, нас теперь разделяли добрые семь десятков лет с гаком.
К тому же после знакомства с Марикой я сам себя не узнавал. Ещё вчера я думал только о том, как вернуться в родное время, а сейчас все мысли были о ней. Я втрескался по уши, как мальчишка!
Что самое примечательное, раньше мои интересы к девушкам не простирались дальше секса. Даже со Светой. Я просто хотел приятно провести с ней время, перепихнуться разок — другой и всё. Сейчас даже не было намёка на похоть.
Я пробовал мысленно раздеть Марику, ничего не получилось. Словно какой-то предохранитель стоял в голове. Как только я пытался представить её обнажённой — тонкая проволочка перегорала, картинка гасла — и всё. Зато в одежде всё было нормально. Я даже ради эксперимента мысленно забросил нас на далёкий тропический остров. Кругом пальмы, белый песок, наше бунгало под соломенной крышей на берегу. Веранда на сваях уходит далеко в море. Волны с шумом разбиваются о потемневшие от времени брёвна, солёные брызги взлетают высоко вверх, ветер подхватывает их и швыряет нам в лицо. Мы весело смеёмся. На мне синие с белыми лодочками трусы по колено, чёрные ласты, на лбу маска для ныряния. Рядом Марика в индийском сари придерживает руками широкополую шляпу.
Во как! Я в трусах, а она в сари! Пробовал представить её в бикини — ни фига не получилось. Сари исчезло, так вместо него парео появилось, причём не полупрозрачный платок на бёдрах, а полноценное платье, да ещё в несколько слоёв. Единственное, чего я добился — оголил левое плечо.
Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о Марике, я приступил к работе. Слишком много требовалось сделать за короткий промежуток времени.
Два дня назад от доктора Кригера я узнал, что первая партия заключённых прибудет на фабрику через неделю. У меня оставалось трое суток, чтобы найти оружие и доставить в горы. Остальное время я планировал потратить на тренировку отряда. Да и с едой у ребят дела обстояли неважно. Горные козлы, конечно, вкусные, ну так ведь это просто повезло, что явившиеся за пленниками немцы застрелили пару — тройку скотинок для развлечения.
Часы
Потратив на сон около пяти часов, я с удвоенной энергией взялся за дело. Разжиться провиантом, оружием и боеприпасами не составило труда. Правда, для этого мне снова пришлось вернуться в горы.
Передо мной, как перед любимчиком Гитлера, открывались любые двери. В комендатуре маленького городка в баварских Альпах мне выдали со склада три десятка ящиков с патронами, три кофра с гранатами М-24 и с полсотни машинен — пистолей модификации 1940 года, известные в народе как МП-40, или «шмайсер».
Ещё я прибрал к рукам захваченные в Северной Африке базуки. Они оказались здесь по ошибке, и военный комендант попросту не знал, что с ними делать. Я выпросил «образцы секретного оружия» под предлогом исследования и для попытки создать нечто подобное в лабораториях фабрики и приказал положить к остальному грузу, куда кроме вооружения входили коробки с тушёнкой, галетами и рыбными консервами. Комендант насылался отправить со мной несколько канистр спирта, но я отказался, сказав, что у нас этого добра и так навалом.
Вот чего у немцев не отнять, так это исполнительности. Приказал штандартенфюрер доставить всё это в указанную точку — яволь, герр официрен! — всё быстро собрали, привезли, выгрузили. И неважно, что там кругом горы и никого рядом нет. Начальству видней, раз надо — значит, будет.
С Алексеем и его ребятами я обговорил место и примерное время доставки ещё там — в пещере. Оставался, конечно, риск, что какая-нибудь мелочь помешает исполнить задуманное, но я надеялся на провидение, и оно — спасибо ему — не подвело.
Пустой грузовик с парой солдат вернулся, как по расписанию. Сказали храбрые баварские парни, что управятся за три часа, так оно и вышло. Хоть бы на минуту опоздали: мало ли там отлить захотелось, ну или ещё какая причина нашлась. Так нет же! Я прямо позавидовал немецкой пунктуальности. Вот нам бы так научиться. Это ж какая бы жизнь тогда в России началась. Э — эх, мечтать не вредно.
Выслушав рапорт обершутце, я дождался, когда тот выйдет за дверь, встал из-за стола, сжал пухлую руку коменданта в своей ладони и поблагодарил за отличную работу. Заливаясь соловьём, я расхваливал майора за непревзойдённые организаторские способности. Поросячьи глазки немца за круглыми стёклами очков стали маслеными, пухлое лицо расплылось в довольной улыбке, а я продолжал лить воду на мельницу его тщеславия.
Наконец поток моего красноречия иссяк. Пообещав непременно доложить фюреру о том, какие люди служат во славу Германии, я крикнул: «Хайль Гитлер!» — и твёрдым шагом покинул кабинет.
Остаток этого и два следующих дня я провёл с партизанами под предлогом проверки, как идёт реализация моего плана. На самом деле у меня была другая причина: из Берлина я захватил кое — какие вещи Винкельшлиффер — она с Марикой одного роста и комплекции — и хотел свозить девушку в маленький городок в предгорье.