Профессия - смертник
Шрифт:
Поняв, что оба его подельника мертвы, водитель поднял глаза на неуязвимого пассажира, занявшего к тому же теперь его место. Не вызывало сомнений, кого он считает виновником аварии, а также смерти своих друзей. Волчий, жаждущий крови взгляд наткнулся на дуло пистолета.
– Свали их там на пол, потом иди за руль, - распорядился Степан.
– Все равно тебе, падла, теперь не жить, - глухо отозвался водитель.
– Это ты их угробил, а не я, - заметил Степан справедливости ради.
– На дорогу надо было лучше смотреть. Ты не справился с управлением, а мне просто больше повезло в этой свалке.
Водитель, сгружая
Закончив кантовать дружков, он пересел на освобожденное ему Степаном водительское место и устало оперся локтями о руль.
– И что теперь?..
– А теперь поехали, - приказал Степан, державший сейчас пистолет у коленей так, чтобы его было не видно снаружи. Он вовсе не желал подключать к этому делу милицию - и без того разбитые окна привлекут к машине лишнее внимание, - но убрать ствол пока не мог, не без основания опасаясь нападения водилы исключительно из страха потерять последнего.
– Куда?
– буркнул тот, включая зажигание. Мотор завелся, что слегка порадовало обоих.
– А к кому мы раньше ехали?
– спросил Степан, надеясь получить подтверждение своим первоначальным догадкам.
– К кому надо!
– огрызнулся бандит вместо ответа.
– Вот туда и вези.
Водила зловеще хмыкнул, но от замечаний воздержался. Степан понял, почему: таким образом ему могла очень скоро предоставиться возможность отомстить, и он повременил с угрозами, опасаясь, как бы пассажир не передумал насчет маршрута.
Авария произошла на подходе к МКАДу - хорошо, что уже стемнело, да и трасса не принадлежала к числу основных магистралей: помятая машина, лишенная стекол, представляла собой лакомый кусок для гаишников, чье общество сейчас им было вовсе не на руку - как ни странно, - обоим.
Ехали молча. Степана покалывали угрызения совести: водила даже не подозревал, насколько был прав, обвиняя во всем сегодняшнего клиента. Мысль о том, что сваленные позади отмороз-ки получили от него рикошетом заряд собственного зла, почему-то не приносила облегчения. При жизни убитые и сами по себе были злом - не только неизбежным, но и востребованным в нынешних экономических условиях. Однако обращение к подобным структурам часто бывало единственным способом восстановить справедливость - в чем Степан, кстати, не раз имел возможность убедиться. Но с этой точки зрения выходило, что он угробил двух правдоборцев. Ерунда, конечно, но вся беда в том, что сделал-то он это без особой необходимости, а единственно ради эксперимента, для проверки своего дара: ну сидел бы он действительно между ними тихо, не рыпался, и доехали бы они спокойно все живехонькими туда, куда, собственно, все равно теперь едут.
Попутно Степан размышлял и о том, насколько он теперь должен быть осторожен и, главное, сдержан, особенно в мелочах: не имеет он больше права необдуманно тыкать локтями, плевать, в кого захочется, будь это хоть распоследний подонок, и даже посылать куда подальше придется с оглядкой - народ вокруг стал нервный, вспыльчивый, пойди среди него гулять вечерком с этаким даром -
Вскоре после Кольцевой свернули на дачный проселок - Степан понял только, что его не завезут черт знает куда, за тридевять километров от Москвы, и порадовался хотя бы этому: он все еще не терял надежды вернуться сегодня домой - не с чего ему было тут особо задерживаться. Кстати, вспомнил про тетушку, накликавшую беду на дорожку и сейчас наверняка сходившую с ума от беспокойства - куда это племянничек подевался, выйдя из дому под вечер на пару с помойным ведром.
Наконец остановились напротив капитального вида ворот и посигналили. Тяжелые створки почти сразу стали открываться - очевидно, тут ждали гостей, и, вероятно, с нетерпением: первое же нарисовавшееся за воротами мурло встретило их поначалу отборной бранью - где это, мол, вас носит, когда чай давно простыл. Разглядев состояние "Лендкрузера", оно выразило свое потрясение сакраментальной фразой про мать.
"Ты еще не видел, что у нас тут позади лежит", - подумал Степан, между тем как они миновали ворота и подъехали к двухэтажной вилле, выглядевшей в целом весьма роскошно, если бы не видневшиеся вокруг во множестве следы строительных работ - особняк, видимо, ремонтировали, подгоняя к евростандартам, что, впрочем, мало занимало Степана. Он в эту минуту был занят тем, что тщательно вытирал рукоять пистолета - на всякий случай, чтобы ему потом, чего доброго, не пришили убийства.
– Ну, веди, - сказал он водиле и, уже выходя, оставил "ТТ" на сиденье: в дальнейшем оружие ему было ни к чему, ведь он не собирался кого-то убивать. Не хотел и запугивать, а что касается самообороны - на то у него, как теперь уже окончательно выяснилось, имелась собственная охранная система - по прозвищу "зверь".
Водитель молча повел его в дом, игнорируя вопросы двоих встречающих, объявившихся на крылечке - ясно было, что он выжидает минуты, когда сможет предъявить взятому сегодня голубчику счет за многочисленные потери.
Хозяин дачи ожидал их в гостиной, расположившись в кожаном кресле возле бара. Перед ним на столике лежал закрытый "дипломат", рядом стояла початая бутылка запредельно дорогого коньяка.
Вот Степан и убедился в правильности своих догадок - этот спортивного вида блондин, гладко прилизанный, неизменно одетый в белое, действительно был не кто иной, как самый "серьезный" из его кредиторов - Валентин Хольц. долгожданному гостю, появившемуся на пороге в сопровождении одного бандита и двоих из его охраны, Хольц присесть не предложил - будем надеяться, потому, что вся остальная мебель была закрыта чехлами: дом и впрямь находился в состоянии ремонта.
– Добро пожаловать, Степа!
– радушно начал Хольц, пребывавший слегка навеселе. Его мнимое добродушие, не таившее под собой на самом деле ни грамма дружеских чувств, ничуть не обмануло Степана.
– Сожалею, что для нашего свидания пришлось прибегнуть к таким крайним мерам, - продолжал Хольц, вальяжно разваливаясь в кресле.
– Но у меня создалось впечатление, что ты хочешь меня кинуть. А, Степа? Признайся, ведь хочешь? Или ты скажешь, что я слишком мнителен?
– Я не собирался тебя кидать.
– Степан вовсе не желал оправдываться, но, увы, любое объяснение это как бы подразумевает. В результате так и вышло: Просто я пока не могу вернуть тебе деньги. Ты же знаешь, что я на этом деле вообще полностью погорел...