Профессия - смертник
Шрифт:
– Меня не интересуют твои проблемы, - сообщил Хольц елейным тоном.
– Я, помнится, назначил тебе срок - и он давно вышел.
– Но я же не брал у тебя в долг!
– всерьез разозлился Степан.
– Ты вложил в наш проект деньги, идя на определенный риск...
– Я так и думал, - перебил Хольц, скроив обиженную мину.
– Как быстро мы докопались до истины! Ты не собираешься мне ничего возвращать, верно? Считаешь, что финансовый крах вашей конторы освобождает тебя от ответственности?
– Будь у меня деньги, я бы их тебе отдал, - сказал Степан честно, хотя в этом прогоревшем деле его собеседник являлся таким же
– Но, - продолжал он, поскольку денег у меня нет и взять их негде, то в какой-то мере да - ты прав, я так считаю.
– И очень напрасно!
– воскликнул Хольц с крокодильей улыбкой, одновременно набульки-вая себе коньяка в рюмку.
– Начнем с того, что ты заморочил мне голову, втянул в это провальное дело. Стало быть, с тебя и спрос. А насчет отсутствия финансов - ну зачем же так категорично? У тебя ведь, кажется, есть квартира?
– Квартира не моя, - процедил сквозь зубы Степан, внутренне закипая, но пока еще сдерживаясь.
– Она принадлежит моей тете.
– Так неужели тетушка не выручит любимого племянника? Или она предпочтет получить его голову почтой?
– тут Хольц резко посуровел.
– Запомни, Степа, я не шучу - со мной это кидалово не проходит! Да, и кстати, - вдруг вспомнил он, не забудь про двойные проценты!
– с этими словами он опрокинул в рот коньяк.
Воспользовавшись паузой, в разговор вступил доставивший Степана водилаединственный, о
чем Хольц пока не подозревал, оставшийся в живых браток из сегодняшней "группы захвата".
– А ты знаешь, что этот гад, - зловеще начал он, - положил по дороге сюда двух моих ребят и покалечил мне машину. Так что ты уж не обессудь, но условия нашего договора придется изменить: сначала он расплатится с нами по полной программе, а уже все, что от него останется, - твое.
Хольц в недоумении воззрился на братка, потом перевел взгляд на вздыхающего Степана, недоверчиво вздернув белесые брови:
– Два трупа, плюс машина?..
– такого сюрприза он явно не ожидал.
– Как же это ты умудрился, Степа, а?..
– Да никак, - Степан усмехнулся, - Валя. Просто этот придурок пялился на меня, вместо того чтобы смотреть на дорогу - вот мы и сковырнулись. И я, конечно, теперь у него во всем виноват. А ты, выходит, внакладе, - подсыпал он перцу в разногласия, наметившиеся во вражеском лагере.
– Ты у меня, гнида, сейчас узнаешь, кто виноват!
– рассвирепел браток до такой степени, что людям Хольца пришлось придержать его за локти.
– Я и так знаю, - заверил Степан, подразумевая, между прочим, себя, о чем бандит, естественно, не догадывался. Хольц в своем шикарном кресле только поморщился:
– Да у тебя, как я погляжу, просто дар наживать на свою задницу проблемы!
– На самом деле все это не имеет значения, - решительно заявил Степан и выдал, как припечатал: - Никто из вас ничего не получит. Потому что квартиру моя тетя продавать не будет!
– Почему же?
– приторно улыбнулся Хольц, становясь похожим на зверя из породы кошачьих: внешняя леность и хищный огонек в глазах, свидетельствующий о желании сожрать наглую мышь, не брезгуя шкуркой, коготками и хвостиком.
– Я буду последним кретином, если ей это позволю, - сказал Степан.
– Так что можешь убить меня прямо сейчас - отсрочка все равно ничего
– Зачем же убивать? С мертвого тебя и взятки гладки, а? Это всегда успеется, - констатировал Хольц, поселив в Степане опасение, что в данный момент ему не удастся задействовать "зверя", поскольку ни на жизнь его, ни на здоровье здесь пока никто не посягал. Но дальнейшая речь Холь-ца вселила в него надежду на обратное: - А сейчас ребятки немного тебя поучат. Наглотаешься своей кровушки и, глядишь, поумнеешь. А заодно представишь на своем месте бедную тетю - с ней ведь тоже может такое произойти, а? Бандиты распоясались, совсем не уважают старость, сегодня каждый может пострадать, просто выходя на улицу.
Только теперь Степан впервые подумал о том, что под удар может попасть его тетушка - невинное создание, божий одуванчик, не огражденный от внешних бурь никакими таинственными полями, единственно своим преклонным возрастом. При одной только мысли о намерениях этой сволочи Хольца причинить его старушке какой-то вред Степана окатила волна жгучего бешенства.
– Только посмей ее тронуть!
– рыкнул он и кинулся к Хольцу, собираясь сцапать его за грудки и как следует встряхнуть. Остановить его если и могли, то не успели, поскольку бодигарды Хольца, рыпнувшись одновременно все втроем вперед, помешали при этом друг другу. Так что Степан практически беспрепятственно достиг их хозяина, однако намерение свое осуществить не смог: Хольц, будучи, как уже было отмечено, мужчиной спортивным, успел вскочить на ноги, схватив при этом со стола бутылку коньяку - разумеется, не для того, чтобы предложить гостю выпить мировую, а с другой, сразу выявившейся целью запаять ему этой дорогой стеклотарой в лоб. Степан вынужден был сдержать свой первоначальный порыв и загородился первым, что попалось под руки - а попался лежавший на столе "дипломат", он и принял на себя осколочный удар. После чего события, абсолютно вроде бы не благоприятствовавшие Степану (кругом враги и их дача, где они властны сотворить над ним любой произвол), внезапно приобрели новый, совершенно неожиданный колорит.
Не успели еще отзвенеть осколки, осыпавшись с металлизированного "дипломата", как боковую дверь гостиной, ведущую, очевидно, во внутренние покои, потряс мощнейший удар. Содрогнулся, кажется, и сам фундамент, а все участники "дружеской разборки" замерли, глядя, как тяжелую итальянскую дверь, словно в замедленной съемке, выбивает с мясом из косяка, и она, пролетев пару метров, верноподцанно падает на пол к ногам Степана. Подняв затем взгляды на осиротевший дверной проем, большинство из присутствующих тихо оторопели: оттуда струился синий призрачный свет, и на его фоне четко, словно в последней серии "Секретных материалов", обрисовались три загадочные фигуры.
Степан был единственным в гостиной, кто при виде этого, невесть откуда взявшегося трио избежал состояния легкого ступора: данный вид открылся перед ним сегодня уже не впервые. Ссутулившийся силуэт в центре фантастической композиции принадлежал, безо всякого сомнения, Грабсу. Очевидно, что Грабе, в отличие от своих коллег, давно уже понял, чем чреваты попытки уничтожить Степана, и панически боялся возложенной на него миссии. Однако не один только страх заставлял его на сей раз горбиться: плечи Грабса оттягивала здоровенная бандура, не оставлявшая сомнений в своем предназначении - это было орудие уничтожения, видимо, крупных формирований врага, чтобы сразу всех скопом.