Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей
Шрифт:
В конверте обнаружилось письмо, на гербовой бумаге Большой южной и западной железнодорожной компании, за подписью начальника станции Мориарти. Его следовало показать кондуктору специального поезда, следующего в Фэл-Вэйл. Поезд этот отправлялся с Паддингтонского вокзала в два часа пополудни, а письмо давало право бесплатного проезда предъявителю и сопровождающему лицу.
Мориарти оказался в затруднительном положении. Один брат призывал его в Корнуолл, а другой запрещал туда ехать. Профессор никогда не шёл ни у кого на поводу, но он не мог не подчиниться обоим братьям сразу. Чтобы отказать одному, пришлось бы уступить другому. Мой работодатель
Я попытался было перевести разговор на наши континентальные дела — спросил, что он думает о загадочной новой протеже «великого вампира», некой Ирме Вап. По слухам, дамочка манипулировала мужчинами не хуже Этой Гадины.
Но мне не удалось отвлечь Мориарти от семейных неурядиц.
— Моран, ничего иного не остаётся. Нужно разобраться с червём. Пакуйте ружья.
— Ваш брат ни слова не написал об оплате.
— Именно так.
— Семейная скидка?
Мориарти ещё больше ссутулился: моя шпилька попала в цель. Семейные дела досаждают почище нервного тика. Профессор был в своём роде великим человеком, но, что бы ни говорили многие его знакомцы, всего лишь человеком.
Держу пари, точно так же дела обстояли с Гладстоном, Паллисером и Аттилой: эти великие люди, одержимые своими великими целями, наверняка багровели от ярости и брызгали слюной, когда кто-нибудь из родственников принимался «в шутку» вспоминать, как они делали «фу-фу» на свои слюнявчики, а няня шлёпала их по попке. Аттила, само собой, мог просто покидать надоедливую родню в яму с волками. Однако в наши так называемые просвещённые времена на подобные методы смотрят косо.
Итак, мы ехали охотиться на дракона. Причём, вероятнее всего, задаром.
Я утешал себя тем, что эта поездка раззадорит мой аппетит — быстрое убийство, предваряющее долгую прекрасную охоту.
Мы подоспели на вокзал как раз вовремя: возле платформы ждал окутанный облаком пара локомотив. Всего один вагон. Остальные пассажиры уже на местах. Занятно, а кого ещё пригласили на этот поезд специального назначения, следующий прямиком в гости к загадочному червю из Фэл-Вэйла? На ступенях стоял вооружённый свистком и планшетом кондуктор. Под глазами и подбородком у него набрякли кожные складки.
Мориарти показал письмо, но наглец прогнусавил в ответ с ужасным западным выговором, что его никто не предупредил о новых пассажирах. Дескать, любой прохвост может раздобыть лист гербовой бумаги, а эту подпись он якобы впервые видит.
— Эдод нобер у ваз не бройдед. Пладиде, или попадеде в поезд дольго через бой друб. Не будь я Губердом Бергинзом.
Мы почему-то выбрали первый из предложенных вариантов.
III
Паровоз увозил нас всё дальше от Лондона, а профессор погрузился в раздумья.
Мориарти мог не разговаривать неделю кряду, а потом наконец устранял какого-нибудь досадливого человечишку, мешающего осуществлению хитроумного плана, и ударялся в почти болезненное веселье. Приступы меланхолии настигали его внезапно, словно летняя гроза, но в результате осмелившийся перейти ему дорогу глупец всегда терпел сокрушительное поражение.
Стоит ли напоминать о Невиле Эйри Стэнте, бывшем королевском астрономе? Но даже Союз красных меркнет на фоне участи, постигшей Фреда Порлока: мы судили его нашим персональным судом в подвале на Кондуит-стрит и
Я часто видел, как ум Мориарти трудится над теоретическими проблемами. Мне близки игры, требующие точного расчёта, и я неплохо владею практической арифметикой, но исчисления профессора выходят далеко за рамки моих способностей. Он мог вдруг воскликнуть: «Ага!» или «Эврика!» — и начать рисовать мелом на доске человечков. При этом Мориарти утверждал, что решил загадку, не дававшую покоя нескольким поколениям учёных-болванов, а я даже не улавливал, о чём идёт речь.
Но в тот раз всё было по-другому. Профессор не изгибал по-змеиному шею, а сидел, повесив голову. И всё ещё скрипел зубами. Я решил не приставать с вопросами.
Никогда не видел его в таком состоянии. Должно быть, только семейные неурядицы могли вогнать Мориарти в настолько мрачное расположение духа. Братья представляли собой безнадёжные уравнения: сколько ни бейся, решения всё равно не будет. Мой работодатель раскрылся с новой стороны, и, признаюсь, мне стало не по себе. А я ведь, пожалуй, успел свыкнуться с другими его особенностями, которые так ужасали остальных. Какая головокружительно странная мысль. О чём это свидетельствует? Неужели знакомство с профессором превратило и меня в такого же уродца? В чудовище?
Профессор не был настроен на беседы, а я, как назло, не прихватил ничего почитать. На вокзале обычно не купишь мою любимую «Весёлую академию мистресс Пейн» или «Туземцев, которых я пристрелил» Р. Дж. Сандерса. Пришлось разглядывать других пассажиров.
Это специальный поезд, значит все они здесь по приглашению.
Что между ними общего? Молодая дама путешествует в одиночку. Подобные знакомства всегда много обещают, но зачастую разочаровывают. Ладная фигурка; девушку портят лишь пенсне и суровый взгляд. Забавный щуплый француз с напомаженными усами углубился в «Журнал общества исследователей парапсихологических явлений». В уголке пристроился пожилой священник, волосы и сутана испачканы каким-то белым порошком, на щеке старый шрам. Такое украшение заработаешь скорее на дуэли в Гейдельберге, нежели в Лампетере, читая Деяния святых апостолов. Ещё один франтоватый субъект полирует ногти и явно пытается привлечь внимание нашей единственной строгой дамы. И последний пассажир, сухопарый малый с растрёпанными волосами, не сводит с меня злобного взгляда. Я весело улыбнулся ему, но в ответ он принялся ещё усерднее сверлить меня глазами. А потом достал невероятного размера трубку и погрузился в облако едкого дыма.
— Значит, мы все направляемся в Фэл-Вэйл, — предположил я.
Да, удивительно глупое замечание. Иногда весьма полезно прикинуться законченным идиотом. Люди перестают обращать на тебя внимание и никак не ожидают обнаружить у себя за спиной с заточкой в руках.
— Именно, — тонким голосом отозвался священник. — Этот специальный поезд останавливается только там.
— Именно поэтому он и называется специальным, логично? — растягивая слова, процедил франт (порядочный англичанин не стал бы так злоупотреблять помадой для волос). — Кстати говоря, меня зовут Лукас. Эдуард. Я тоже в деле. Парапсихологические исследования.