Prognosis bona

Sgt. Muck

– Я был бы рад работать здесь, - сказал честную правду Габриэль. – И если бы я вдруг устроился, то Винчестер бы меня никогда не выгнал, к тому же у меня ощущение, что я могу помочь… - он замялся и не закончил фразу.

– Ты можешь многим помочь, Габриэль. Особенно, если хорошо умеешь подслушивать, - с этим Сингер отпустил его, наказав принести все для заключения договора с больницей. Для тех, кто никогда не работал в этой сфере, вся радость сего момента не была бы понятна, тогда как один простой факт – здесь тебя научат – решал все. Поэтому Габриэль вылетел из кабинета и, не стесняясь, обнял обеих медсестер, заявив, что будет надоедать им гораздо чаще.

***

–

Я все же думаю, что это очень плохое решение, - высказал в который раз за ужин Кроули, духовный брат Габриэля по ощущению кандалов на руках и ногах. Люцифер тем временем был совершенно беззаботен и ничего не смущался, даже кислых мин на лице и Кроули, и Габриэля.

– Если разобраться, - смилостивился Люцифер. – Гейб, ты маленький мальчик?

– Шел бы ты, - пробурчал Габриэль, нехорошо сверкнув глазами. Перед ужином он, набравшись храбрости, все же позвонил Майклу, сперва не собираясь особенно много рассказывать, но, увлекшись, рассказывал часа два, сбивчиво, восторгаясь тем, что узнал и делал своими руками, после чего Майкл выдал весьма туманную фразу о том, что знает он одного такого рукастого. Но по тону Майкла можно было угадать редкую улыбку, так что все вроде бы закончилось хорошо. И все же ощущение чего-то нерешенного оставалось внутри Габриэля после этого разговора.

– Отлично. Кроули, ты не стесняешься маленьких мальчиков? – спросил его Люцифер, положив вилку на уже пустую тарелку. – Фу, кошмар какой, ты их еще и любишь? – Кроули меланхолично снял со спинки стула полотенце и профессионально замотал им голову Люцифера.

– Так гораздо тише, не находишь? – спросил он Габриэля, поднимая бокал с водой. Люцифер пыхтел, ворчал, но развязать так и не сумел, так что на помощь ему пришел Габриэль – девочки тихо научили его на посту, как развязывать этот персональный кошмар имени Алистера Кроули.

– И опять только против меня, - недовольно пробормотал Люцифер, заставленный совместными силами мыть посуду. – Что ты будешь делать с этим коматозником?

– Он больше не в коме, и его зовут Сэм, - тут же вышел из равновесия Габриэль. Он проклял себя за привычку краснеть и только и мог, что принять независимый вид и не выдавать себя. Однако с того момента, как Сингер отправил его за документами, он ни разу не зашел к Винчестеру. К ужину он обнаружил, что ему надо много чего сказать Винчестеру касаемо его так называемых проблем, после чего сказать еще раз для закрепления материала. Да и в принципе он не против учить кого-то заново жить – это скорее представлялось ему отличным шансом научиться реабилитации.

– О, значит все серьезно, - и Габриэль испытал желание замотать старшего брата еще раз полотенцем. – Как ты с ним живешь? – спросил он у Кроули, тем временем спокойно читавшего в кресле один из учебников Габриэля с великим интересов.

– Тяжело, - не отрываясь от книги, ответил Кроули, после чего почесал затылок и захлопнул учебник. – В мое время так не учили. А ты еще и из интернета скачать можешь что нужно. Не пойму, зависть это во мне или торжество.

– Да твое время не так давно было, - возмутился Люцифер. – Тебе всего двадцать восемь!

– Ты еще это моему отделению сообщи, - поморщился Кроули. – Здравствуйте, мне двадцать восемь, и я буду лечить вашу бабушку, - он потер лоб, словно выражая вселенскую грусть по поводу общения с такими людьми, как эти братья.

– А сколько отделение тебе дает? – с интересом обратился к Габриэлю Люцифер. Габриэль, изо всех сил пытавшийся разобрать анатомию, сданную по типу «вышел и забыл», устало на него посмотрел.

–

Всем плевать до того момента, пока это не прозвучит, - Габриэль вновь постарался сконцентрироваться на анатомии. Он сделал как большинство студентов, конечно, ведь все запомнить невозможно сразу, а, как показала практика, на любом предмете все начинается оттуда же – с клетки – так что если ты не мог выучить ее строение на первом курсе, ты расскажешь ее трупом в полнолуние к третьему так, что тебя никто это больше спрашивать не будет. Теперь же он осознал, что большинство этих знаний реально необходимо на практике, не то, что там какой-нибудь гуманитарный ВУЗ, и спешно наверстывал. Он был близок к тому, чтобы первым заговорить с Кроули и попросить его помочь с экстренным повторением, как Кроули вдруг спросил его:

– Почему ты все еще хочешь помочь Винчестеру?

– Потому что это мой долг, - без зазрения совести и задней мысли сказал Габриэль. – По крайней мере, тем, чем смогу.

– А если не как врач? – с любопытством спросил его еще Кроули. Люцифер переводил взгляд с одного на другого.

– Пока я на работе, я не могу думать иначе, - подумав, выбрал правильный ответ Габриэль. Он для своего курса звучал, может быть, слишком самоуверенно, однако этот ответ Кроули удовлетворил. И все же осталось кое-что из всего случившегося в жизни Габриэля, что он никак не мог осознать. Это было подобно мысли о вине Дина Винчестера – она была где-то рядом, но он никак не мог поймать ее.

С этой мыслью он лег спать перед первым рабочим днем.

***

Устраиваясь на работу, он как-то забыл о том, что отделение включает в себя девять палат, но никак не одну. Поэтому когда он выполнил все утренние обязательства, изрядно выматавшись, он осознал, что подошло время обеда и можно начинать все сначала. Он тоскливо посмотрел в сторону нужной ему палаты, в которую заходил с утра, чтобы помыть пол, однако Винчестера там не обнаружил. Взмокший и порядком усталый от кормления ничего не соображавшего деда с менингеальным синдромом, он даже не стал спрашивать, как менингит передается – и без того проблем хватало. В коридоре стоял кожаный диван для родственников пациентов. Он сидел там как раз тогда, часов в одиннадцать, когда одна из родственниц пришла навестить свою бабушку.

Когда она в истерике вышла из палаты, Габриэль думал, что она упадет. Он подхватил ее, не зная, как поддержать и что сказать, бессильный при виде ее слез. Она говорила что-то о том, что «может быть она еще была жива», но даже Габриэль знал, что в морг просто так не увозят. Мертвого человека он так и не видел, но глядя на ее слезы, уже не знал, хочет ли увидеть. Ее забрал вызванный психолог, а сам Габриэль поспешил с вопросом к постовой – почему она узнала именно так, жестоко, когда приехала, ожидая, что бабушка еще жива?

– Родственникам не звонят после одиннадцати вечера, - равнодушно сказала ему медсестра. – Это вообще проблема дежурных врачей, а не нас. Они звонят, мы только готовим и отвозим.

Приставать к Кроули посреди рабочего дня Габриэлю как-то не хотелось, тем более что он впервые видел – из-за одной квартиры на всех в целях экономии – Кроули с утра, и это мало напоминало того ни в чем не нуждающегося человека. С утра он нуждался прежде всего в возвращении в кровать. Поэтому Габриэль вернулся к своему дивану и с радостью вытянул ноги. Он считал себя достаточно выносливым, но с семи утра до часу дня на ногах – это слишком даже для тренированного человека. Ноги гудели, а пятки по ощущениям стали квадратными. Поэтому, вытянув их, Габриэль познал нирвану.