Прогрессоры

Михайловский А.

Короче, побежали. Андрей Викторович, Сергей-младший, Катя и Антон Игоревич замыкающий. Легкий топот ног и лап, тяжелое дыхание людей и собак. Перед отплытием из лагеря на Ладоге, Андрей Викторович немного позанимался со своими подопечными, но, все же недостаточно. Особенно тяжело сейчас было Антону Игоревичу, хотя он и не жаловался - просто не привык. Сперва охотники, вслед за разведывающим путь Шамилем, спустились вниз с холма по длинному пологому склону. Потом, чередуя бег и шаг, миновали длинную ложбину, огибая еще один пригорок, на вершину которого Андрей Викторович решил не лезть. И, наконец, пыхтя и отдуваясь, поднялись еще на один холм, с вершины которого все происходящее

должно быть видно так же хорошо, как с театрального балкона.

Картина, открывшаяся им с высоты, действительно, была, что называется, маслом. Местных, одетых в куртки и штаны коротким мехом наружу, было трое. Один из них неподвижно лежал лицом вверх, рядом с убитым бычком, то ли тяжелораненый, то ли уже мертвый. Еще двое, издали смахивающие на истощенных до последней степени подростков, то ли камнями, то ли просто комьями земли, пытались отбиться от наседающей стаи крупных шакалов. Никакого другого оружия, кроме собственных рук, при них не было, а шакалы были голодные и настойчивые. Копье же, которым был убит бычок, похоже, принадлежало лежащему рядом охотнику, и внешне больше походило на оглоблю. Оно подошло бы, разве что, Илье Муромцу - как налево махнешь - улица, а направо - переулочек.

– Ну, командир, - спросил Антон Игоревич, снимая СКС с предохранителя, - поможем нашим?

– А которые тут наши?
– ехидно спросил бывший прапорщик, тем не менее вгоняя в приемник 'Сайги' магазин патроны, снаряженные картечью.

– Ну, уж точно не шакалы, - сказал геолог, вскидывая карабин к плечу.

– Это точно, - подтвердил Андрей Викторович, передергивая затвор, - шакалы у меня никогда в своих не ходили. Но, помни, нам надо их отогнать, а не перестрелять. Береги патроны.

– Понял, командир, - сказал Антон Игоревич, беря на прицел вожака, - Давай, на раз-два.

Ни нападающие, ни обороняющиеся не заметили появление на вершине холма новых действующих лиц, одетых в пятнистый лесной камуфляж. Им было просто не до того. Одни отчаянно пытались спасти свою жизнь, а другие кружили вкруг своей добычи, стремясь добраться до пока еще живого мяса.

Поэтому сухой выстрел СКС, и гулкий грохот 'Сайги' прозвучали буквально, как гром с ясного неба. Крупный рыжеватый вожак взметнулся вверх в прыжке, и, обливаясь кровью, с воем рухнул на землю, получив пулю в грудь из карабина. Следом, по его стае ударил град картечи, и шакалы заметались из стороны в сторону, воя и скуля от боли и обиды. Свистнувшие следом за выстрелами из огнестрела арбалетные стрелы были почти незаметны для всех, кроме двух шакалов на краю стаи. Один из них рухнул на траву с пробитой шеей, а другой забился на земле с выпущенными из распоротого брюха кишками. Фирма, которая произвела в XXI веке четырехлезвийные, острые как бритва наконечники из легированной стали для арбалетных стрел на крупную и среднюю дичь, гарантировала жертве 'обширные раны, обильную кровопотерю и быструю, относительно безболезненную, смерть'.

От всего увиденного местные остолбенели, а шакалы разом попятились. И если бы дело было лишь в двуногих, умеющих убивать на расстоянии, что, само по себе было непонятно, а значит, опасно. Кроме того, вместе с двуногими были и два зверя из их псовой породы. И, если скалящий зубы кобель был лишь немного крупнее их покойного вожака, то огромная рыжая мохнатая сука больше походила на небольшого медведя, чем на представителя собачьего вида. Вставшая на огромном загривке шерсть и оскаленные желтоватые клыки, показывали, как эта рыжая леди любит своих двоюродных родственников.

Встречаясь с превосходящей силой, шакалы, если они конечно не бешеные, стремятся отступить, поджав хвост, и как можно быстрее оказаться

где-нибудь подальше. Увидев бесславную картину гибели нескольких своих собратьев, один из которых был еще жив, эта шакалья стая так и сделала. И лишь настороженное рычание Зары и Шамиля подсказывало путешественником, что шакалы никуда не ушли, а лишь отступили на какое-то расстояние, оставив поблизости наблюдателей.

Приближаясь к двум остолбеневшим местным, Андрей Викторович увидел, что он ошибся. Пожалуй, это были даже не мальчики-подростки, а девицы, о чем говорили вполне характерные выпуклости, видные через расшнурованные до пупа вырезы курток. Обе были похожи друг на друга, как две капли воды, и весьма миловидны, несмотря на экзотическую внешность и многослойную грязь. Близнецы были рыжие, со слабо вьющимися волосами, слипшимися сейчас в колтуны, с цветом кожи таким белым, какой бывает у хорошо выделанной финской бумаги, с большими широко раскрытыми серыми глазами и в то же время носящими на себе отпечаток австралоидной расы. О чем говорили их развитые скулы и широкие носы с плоским переносьем.

Определить возраст этой парочки сразу было довольно затруднительно. Андрей Викторович решил, что им где-то от тринадцати до шестнадцати, что в эти времена считалось возрастом вполне взрослой женщины. Пара тихо попискивающих свертков рядом с телом мужчины, говорили о том, что так оно и есть. Или одна, или обе местных дамы уже успели обзавестись потомством.

Раненый охотник, крепкий сильный юноша у которого только-только начала расти рыжеватая борода и усы, был пока жив, но, по мнению Андрея Викторовича, имеющего большой опыт в самых различных ранах, находился в очень тяжелом состоянии. Если не оказать ему помощь, он скоро умрет. Если оказать, то появится шанс выжить. В любом случае эти трое, а если считать младенцев, то и пятеро, оставшись на этом месте, будут обречены.

О том же подумал и Антон Игоревич, - Командир, - тихо сказал он Андрею Викторовичу, скосив глаза на опустивших руки близнецов, - если мы оставим их здесь, то вернутся шакалы и они все умрут.

– Я в курсе, - так же тихо ответил Андрей Викторович, - но решаем не только мы с тобой.

– Петрович против не будет, - сказал Антон Игоревич, - Марина, тем более.

– Надеюсь, - ответил бывший прапорщик, вытаскивая из нагрудного кармана рацию. После чего, обернувшись, громко крикнул, - Катя, ..., имей совесть! Да добей ты, наконец, своего подранка, скулит так, что разговаривать не дает.

Недолго думая, Катя со вздохом вытащила из ножен кукри, и, на глазах оцепеневших от ужаса девиц-близнецов, одним ударом развалила пополам, воющую и щелкающую зубами голову шакала. После чего, наконец, наступила благодатная тишина, а Катя мокрыми от крови руками принялась выпутывать из шакальих кишок свою драгоценную стрелу.

В первую очередь Андрей Викторович связался с Сергеем Петровичем и, ничего не объясняя, попросил его как можно скорее сняться с якоря и, прихватив с острова Марину Витальевну со всем ее походным медицинским набором, подниматься на 'Отважном' вверх по протоке, до тех пор, пока не увидит на берегу их компанию.

На вполне резонный вопрос, Сергей Петровича - Кто ранен?
– Андрей Викторович ответил, что помощь нужна местным, и отключился. Немного подумав, бывший прапорщик послал Сергея-младшего вместе с Катей, постоять на вершине того самого холма с которого они только что спустились, чтобы понаблюдать за окружающей обстановкой, и указать 'Великому Кормчему' Сергею Петровичу место для причаливания. Но, прежде чем идти на пост, им следовало сходить к тому самому месту и отмыть свои руки от крови шакалов. А то как-то негигиенично все выглядит...