Прогулка заграницей

Твен Марк

«Венера» Тиціана оскорбляетъ и унижаетъ Трибуну; фактъ не иметъ оправданія, но зато «Моисей», работа того же Тиціана, составляетъ ея славу. Простая искренность этого благороднаго произведенія привлекаетъ сердца постителей и вызываетъ восторгъ какъ ученыхъ, такъ и невждъ. Какое восхищеніе чувствуетъ зритель, утомленный легіонами противныхъ, толстыхъ и безсмысленныхъ

ребятъ, которыми полны вс картины старинныхъ мастеровъ Италіи, очутившись передъ этимъ восхитительнымъ ребенкомъ и чувствуя въ себ трепетъ, лучше всего говорящій ему, что передъ нимъ великое твореніе. Да, это, дйствительно человческое дитя и при томъ настоящее, неподдльное. Вы уже тысячи разъ видли его, видли его именно такимъ, какимъ оно здсь изображено, и вы безусловно сознаете, что Тиціанъ дйствительно былъ мастеромъ. Глядя на кукольныя лица другихъ дтей, вы можете думать и то и другое, но при взгляд на «Моисея» для васъ становится совершенно яснымъ, что хотлъ выразить своею картиной художникъ. Самые строгіе критики единогласно говорятъ про нее: «Здсь не можетъ быть мста для сомнній, ясно, что это дитя находится въ затрудненіи».

По моему мннію, во всхъ произведеніяхъ старыхъ мастеровъ вы не найдете ни одного равнаго «Моисею»; и исключеніе я допускаю только для божественнаго сундука кисти Бассано. Я увренъ, что если бы вс произведенія старыхъ мастеровъ погибли и остались бы только два упомянутыя, то міръ только выигралъ бы отъ этого.

Единственною цлью моей поздки во Флоренцію было желаніе посмотрть на этого безсмертнаго «Моисея», и къ великому моему счастью, я попалъ какъ разъ во-время, такъ какъ состоялось уже ршеніе перенести эту картину въ другое мене доступное и лучше охраняемое помщеніе, ршеніе, вызванное усилившимися въ то время кражами въ большихъ галлереяхъ Европы.

Я нашелъ хорошаго художника, чтобы снять съ этой картины копію, а Паннемакеръ сдлалъ для меня съ нея гравюру.

Затмъ мы побывали въ Рим и нкоторыхъ другихъ итальянскихъ городахъ; изъ Италіи прохали мы въ Мюнхенъ, а оттуда въ Парижъ, куда попали отчасти изъ любопытства, но главнымъ

образомъ потому, что городъ этотъ значился въ нашей программ, которую мы хотли выполнить въ точности.

Основавъ въ Париж главную квартиру, я длалъ экскурсіи по Голландіи и Бельгіи, большею частью пшкомъ, частію по желзнымъ дорогамъ и каналамъ, причемъ время прошло довольно пріятно. Съ Испаніей и нкоторыми другими мстностями я познакомился черезъ своихъ агентовъ, чмъ сберегъ время и сапоги. Побывавъ въ Англіи, мы сли, наконецъ, на «Галлію», прекрасное судно компаніи Кюнэрдъ, и на немъ благополучно совершили обратный перездъ черезъ океанъ. Я былъ радъ, неизмримо радъ вернуться домой, радъ до такой степени, что, казалось, ничто въ мір не въ состояніи будетъ заставить меня опять ухать изъ отечества. Вс удовольствія заграничнаго путешествія показались мн блдными и ничтожными въ сравненіи съ тмъ восхищеніемъ, которое охватило меня при вид Нью-Іоркской гавани. Европа иметъ не мало преимуществъ предъ нами, но все это ничто въ сравненіи съ тми благами жизни, гораздо боле существенными, какія можно найти только у насъ. Тамъ мы живемъ, какъ на бивакахъ. Даже сами европейцы въ этомъ отношеніи находятся не въ лучшемъ положеніи. Они сами живутъ въ мрачныхъ и холодныхъ, хотя и большихъ могилахъ, быть можетъ, дорогихъ, но ужь, безъ сомннія, не представляющихъ никакихъ удобствъ. Жить такъ, какъ живетъ большая часть европейскихъ семействъ, для всякаго американца показалось бы невыносимымъ.

Въ общемъ, я думаю, что небольшая поздка по Европ для насъ гораздо лучше продолжительной, прежде всего потому, что первая не позволитъ намъ объевропеиться, она поддержитъ въ насъ чувство патріотизма и заставитъ еще сильне полюбить свой народъ; продолжительное же пребываніе притупляетъ вс эти чувства, по крайней мр, это замчается въ большинств случаевъ. Я думаю, что всякій, кому случалось встрчаться съ американцами, долго проживавши заграницей, подтвердитъ мое заключеніе.

КОНЕЦЪ.

1880