Прогулки по допетровской Москве
Шрифт:
Новый Кремль был не просто выстроен из более качественного материала — белого подмосковного камня, он был еще и невиданно велик. Если первые линии укреплений окружали лишь верхушку Боровицкого холма, а во время последующих перестроек медленно спускались все ниже по его южному склону и к моменту пожара 1365 г. уже приблизились к середине ската холма, то линия построенных по приказу Дмитрия Ивановича стен почти полностью совпадала с линией современных кремлевских укреплений. Было лишь одно различие: белокаменная твердыня не включала в себя тот уголок территории современного Кремля, который в наше время вписан между Средней Арсенальной, Угловой Арсенальной и Троицкой башнями. «Дмитрий прочно помнит заветы своих дедов. Он посмотрел на Кремль. У отца Кремль был весь деревянный, местами лес даже крошился. Спасибо пожару — спалил все стены, как короб берестяной. Тогда и надумали больше деревянных стен не ставить. Высокие стены возвела Кое-где в два, а то и в три рада, стена над стеной, как сосновая шишка. Ров углубили, дно все вычистили.
К моменту постройки новых башен и стен в Москве уже появились мастерские, в которых отливались собственные, а не привозные пушки. Возникло и производство «огненного зелья» (пороха).
Новый Кремль, с возведением которого Москва получила сохранившееся в веках прозвище «Белокаменная», был построен своевременно: уже в 1368 г. под московские стены подступило войско Ольгерда. Литовский князь не сомневался в скорой и легкой победе, но Москва устояла! Устояла она и во время следующей «пробы на твердость», которую предпринял Ольгерд в 1370 г. С одной опасностью было покончено.
Но оставалась актуальной угроза татарского нашествия. И вот, едва отпраздновав победу, князь Дмитрий начал искать себе союзников среди русских князей, воздействуя на кого уговорами, а на кого и силой, собирая коалицию, способную дать отпор Золотой Орде. Первая «проба сил» состоялась в 1378 г. на реке Воже, где дружина князя Дмитрия разбила татарское войско. И вот в августе 1380 г. князь Московский Дмитрий Иванович во главе армии, объединявшей московскую дружину и союзные силы, выступил в поход в сторону Дона, чтобы встретить идущие на Русь под предводительством Мамая ордынские войска. «Кони ржут на Москве, звенит слава по всей земле русской. Бубны бьют на Коломне, а трубы трубят в Серпухове, чудно стоят стяги у Дону Великого» — так описывал сбор русских войск на решающую битву рязанский старец Софоний, современник этих событий («Задонщина»). Всем вам хорошо известно, как закончилась битва у реки Непрядвы (притока Дона). Для Руси это было началом освобождения от татаро-монгольского ига, для Золотой Орды — началом упадка, а князь Московский и Владимирский Дмитрий Иванович получил прозвище Донской, под которым и вошел в историю. В память о сражении на Куликовом поле в Москве был воздвигнут храм во имя Всех Святых, что на Кулишках — это здание и сегодня можно увидеть на Ильинской площади, однако стены, которыми вы будете любоваться, уже не те, что складывали строители по приказу князя Дмитрия. Храм был полностью перестроен в XVI–XVII вв.
Не следует, однако, думать, что победа на берегах Непрядвы навсегда избавила Москву от опасности вражеского нападения. Всего через два года после великой битвы Дмитрий Донской отправился с дипломатическим визитом в Кострому, поручив управление городом «ближним боярам». И в это время к Москве подошло многочисленное войско под командованием хана Тохтамыша. Посадские жители привычно собирали имущество и перебирались под защиту кремлевских стен, готовясь оборонять свой город. А бояре убоялись угрозы и, считая оборону делом безнадежным, стали один за другим покидать город, заботясь лишь о спасении собственных жизней и имущества. К чести москвичей, надо отметить, что, оставшись без боярского «руководства», они не впали в панику, а продолжали организованно готовиться к осаде Более того — увидев, что боярам нет до них никакого дела, простые горожане, по примеру жителей Великого Новгорода, ударили в соборный колокол и созвали в Кремле вече — народное собрание, на котором постановили никого за пределы города не выпускать, а у тех, кто все же совершит попытку уклониться от общей судьбы и будет пойман, отбирать имущество. Горожане были настроены настолько решительно, что когда сам митрополит Московский Киприан обратился к ним с просьбой выпустить его за пределы города, у него, согласно принятому решению, отобрали буквально все, оставив только одежду, надетую на Киприане. В то же время москвичи послали гонца к литовскому князю Остею, призвав его принять руководство над обороной города.
Князь все не возвращался, а Москва, тем не менее, героически оборонялась. Убедившись, что силой город не взять, Тохтамыш пошел на хитрость. Он передал москвичам, что согласен снять осаду, удовлетворившись сравнительно небольшим выкупом. Но когда открылись городские ворота, и из них вышла депутация москвичей во главе с Остеем, воины Тохтамыша неожиданно взялись за оружие и перебили всех, а затем, пользуясь замешательством, ворвались в открытые ворота. Жители были почти поголовно истреблены (после окончания трагедии было погребено 24 000
Разорив Москву, войска Тохтамыша начали грабить соседние города. Казалось, все, что было завоевано на Куликовом поле, повержено в прах. Но тут Тохтамыш получил известие, что с севера, во главе большого войска, спешит на выручку своим подданным князь Дмитрий Донской. Этого было достаточно: Тохтамыш, не принимая бой, увел свое войско с Руси.
И снова Москва оправилась от нанесенных потерь. Более того — стала еще сильнее, богаче и краше.
Прекрасная корона столицы
В 1525 г. итальянец Паоло Иовий задался целью собрать побольше сведении о таинственной и далекой стране — России. В те времена европейцы очень мало знали о жизни в нашей стране, и большинство тех сведений, которые сообщали своим соотечественникам вернувшиеся из поездки в «Московию» купцы и наемные солдаты, были, возможно, интересными, но настолько фантастичными, что трезвому уму исследователя сразу становилось ясно: это выдумки, призванные развлечь слушателей. И тут Паоло улыбнулась удача: в Рим ко двору Папы Климента VII прибыло русское посольство! Много часов провел Иовий, разговаривая с молодым дворянином Дмитрием Герасимовым, и на основании этих бесед написал свою книгу. «Это — самый славный из городов Московии как по своему положению, которое считается срединным в стране, так и вследствие замечательно удобного расположения рек, обилия жилищ и громкой известности своей весьма укрепленной крепости, — делал выводы из рассказа Герасимова Паоло Иовий. — Городские здания тянутся длинной полосой по берегу реки Москвы на пространстве пяти миль. Дома в общем деревянные… По вместимости они просторны, но не огромны по своей постройке и не чересчур низки. Каждый из них обыкновенно делится на три комнаты… Почти все дома имеют при себе отдельные сады как для пользования овощами, так и для удовольствия, отчего редкий город представляется столь огромным… В каждом квартале есть отдельная церковь, а на видном месте находится храм в честь Богородицы Девы, славный своим строением и величиною; его воздвиг шестьдесят лет тому назад Аристотель Болонский, удивительный художник и знаменитый мастер. У самой главной части города впадает в реку Москву речка Неглинная, которая приводит в движение зерновые мельницы. При впадении эта речка образует полуостров, на краю которого воздвигнута., удивительно красивая крепость с башнями и бойницами… Почти три части города омываются двумя реками, остальная же часть окружена широким рвом, обильно наполненным водою, проведенною из тех же самых рек».
Таково описание Москвы в тот период, когда все русские княжества объединились под властью великих князей Московских. Русь еще не знала такого расцвета. После взятия турками Константинополя в 1453 г. Москва стала признанным центром Православия — именно в тот период московские государи провозгласили ее наследницей Древнего Рима и Византии, «Третьим Римом». Именно тогда на их гербе появился византийский двуглавый орел — символ преемственности православных традиций. В 1480 г. было сброшено ордынское иго. Крепли международные связи. Московское государство того периода наконец встало наравне с наиболее значительными державами.
Еще в конце XV в. стало ясно, что белокаменные стены, построенные Дмитрием Донским, пережившие столько штурмов и пожаров, безнадежно обветшали. И вот великий князь Московский и всея Руси Иван III принял решение обновить кремлевские укрепления, а заодно и важнейшие строения внутри Кремля. «Собор Успенский, церковь Благовещения, Грановитая Палата, Теремный дворец, Кремль с своими стрельницами, множество каменных церквей и домов, рассыпанных по городу, — все это, только что вышедшее из-под рук искусных зодчих, носило на себе печать свежести и новизны, как бы возникло в один день волею всемогущею. Действительно, все это было сотворено в короткое время гением Иоанна III. Кто оставил бы Москву за тридцать лет назад бедною, ничтожною, похожею на большое село, огороженное детинцем, не узнал бы ее, увидав теперь», — писал о результатах этой реконструкции И. И. Лажечников в романе «Басурман».
С этой целью на Русь были приглашены известные архитекторы своего времени. Приехал в загадочную Московию Алоизо ди Каркано, получивший на Руси прозвище «Алевиз Фрязин». В 1485 г. к нему присоединились знаменитый зодчий и скульптор Пьетро-Антонио Соларио и Марко Руффо (тоже получивший прозвище «Фрязин»), годом раньше нашедший случай показать свое знание секретов архитектуры при возведении новой палаты для казны великого князя. Одинаковые прозвища, полученные двумя разными людьми, не должны удивлять — следует помнить, что в те времена на Руси не существовало фамилий в современном понимании. Родовые имена носили лишь представители знати, но и знатные, и простые люди обычно получали прозвища, отражавшие их личные качества. Слово «фрязин» означало «итальянец».