Прогулки по набережной
Шрифт:
По-хорошему, следовало угостить этого Эггзи амнезией и отправить домой.
Но было уже несколько поздно.
— Думаю, Гарри вам все расскажет, Эггзи, как только вы приедете домой. Если он этого не сделает, вспомните про Рождество девяносто седьмого года.
Эггзи медленно поднялся на ноги, уставившись на Мерлина во все глаза. С его одежды капала вода.
Черт. Прямо на антикварный ковер. Мерлин почти слышал, как за его спиной разбилось сердце бедного Дэвида.
— Моя медаль. Я потерял ее, пока вылавливал Гарри
— Не верю, что вы не помните номер и пароль, — пожал плечами Мерлин. Эггзи открыл рот, снова закрыл его и кивнул, поджав губы.
Славный парень. Понятливых Мерлин любил.
— Сэр, машина подана.
— Спасибо, Дэвид. Эггзи, думаю, мы еще увидимся. Гарри…
— Пошел ты к черту, — Гарри отвернулся. Мерлин улыбнулся до ушей:
— Если не передумаешь, пришлю Рокси, она как раз ищет себе кандидата.
— Делай, что хочешь.
— Разумеется, — Мерлин поправил очки, кивнул Эггзи и, развернувшись, пошел обратно к лифтам.
Оставалось только ждать.
Последний срок был завтра в девять вечера. Плюс полчаса на случай, если Галахад опоздает.
Впрочем, может быть, Гарри не опоздает в этот раз.
Эггзи терпеливо ждал за дверью.
Мерлин — Мэри, блядь, Мэри! — вызвал им допотопный черный кэб (Эггзи не помнил даже, когда он успел это сделать), и Эггзи вдвоем с болтливым и веселым врачом, новым, не тем, кто приходил к Гарри домой, погрузили молчащего, как рыба, Гарри на заднее сиденье.
Коляску они оставили в ателье, и это, почему-то, никто так и не заметил. Эггзи затащил Гарри на второй этаж, в его комнату, когда они приехали, и теперь стоял перед захлопнувшейся дверью — «Сэру Галахаду нужен срочный осмотр, а после — покой. Я вас позову, молодой человек».
Как дурак.
Эггзи поежился и вдруг понял, что на нем до сих пор мокрая до нитки одежда после их с Гарри купания в Темзе. Он выругался и стащил через голову отвратительно сырую толстовку. Куртку он бросил в реке, поспешно выпутываясь, — Гарри тащил на дно мертвым грузом, тяжелый и неподвижный, даже когда Эггзи отстегнул ремни, приковывающие его к коляске. Его все время напряженные мышцы, каменно-твердые, сыграли с ним злую шутку, Гарри не мог расслабиться и лечь на воду, и в какой-то момент Эггзи поверил, что они утонут.
Он помнил, как выволок тяжелое тело вверх по каменным ступеням, как встряхнул его, пытаясь привести в себя, перевернул, задыхаясь — легкие драло огнем от удушья и холода, вода была ледяной. Он несколько раз сильно ударил в живот, придерживая голову Гарри, дожидаясь, пока изо рта выльется вода, а потом, перевернув, уложил на мостовую и с размаху ударил по щеке. Гарри дернул головой и захрипел, и Эггзи показалось, что это лучший момент в его жизни.
Он вспомнил, как болела Дэйзи, и как каждый жуткий хрип в ее маленькой груди был как удар под дых.
Он вспомнил, как плакала мама в одно далекое Рождество.
Он
Эггзи нагнулся, смаргивая воду, льющуюся с волос и застилающую глаза, и просипел:
— Нахуй. Понял меня?
Эггзи выпрямился и замахал бегущим к нему людям, а потом, развернувшись, рванул обратно к ступенькам.
Если подумать, он свалял страшного дурака. Зачем нужна была вообще коляска, главное было — дотащить Гарри…
А если бы его кто-нибудь унес, пока Эггзи нырял за коляской?
Думать было явно не его.
Эггзи ушел в выделенную ему спальню, чтобы переодеться, — Гарри помогала вызванная медсестра. Врач явно задерживался в его комнате, и Эггзи не чтобы начал париться, но…
Мерлин сказал, что Гарри ответит ему на вопросы.
Врач назвал Гарри сэром Галахадом.
Это было дохуя странно, если кому-то не хватило мужика, которого все на полном серьезе звали Мерлином.
Эггзи забросил вещи в машинку и быстро растер себя сухим теплым полотенцем до красноты. Его начало нехило колотить, все-таки плавать в сентябре…
А если бы Гарри умер?
Эггзи знал о его планах и знал, что вытащит его, — но что, если бы упрямый придурок Гарри умер? Он так старался наглотаться воды.
Гарри работал в ателье «Кингсмен». Ну, точно не был там чужим человеком.
Гарри работал в месте, где вообще левый мужик знал что-то о медали отца. И Гарри, стало быть, тоже…
Гарри знал все про оксфорды и броги.
Эггзи застыл, наполовину натянув свитер и уставившись в стену невидящим взглядом.
Гарри работал с его отцом. Это он восемнадцать лет назад принес Эггзи ту медаль, а его маме — самые плохие новости в ее жизни.
Эггзи закрыл глаза, чувствуя, как висок ноет, словно от тупого удара.
В затылке закололо. Может, ему стоило бы выпить тоже, не хватало еще заболеть и сдохнуть от пневмонии…
Его память о дне знакомства с Гарри и Рокси (Рокси, Рокси тоже была в курсе всего!) обрывалась там, где Эггзи называл свое настоящее имя.
Эггзи натянул свитер до конца, а потом прошагал через комнату и толкнул дверь так, что та ударилась о стену в коридоре и даже, кажется, что-то упало.
Ему было насрать.
Эггзи распахнул дверь в спальню Гарри, ожидая увидеть доктора, или медсестру, но Гарри был один, он лежал в своей кровати, укутанный до самого подбородка в одеяла, даже его руки были накрыты. Он откинул голову на подушку и не посмотрел на Эггзи, только сказал, не отводя взгляда от потолка:
— Не пробовал стучать?
Эггзи шагнул в комнату, не удостоив это ответом, и захлопнул за собой дверь так, как будто Гарри мог убежать.
— Ты знал моего отца.
— Ты похож на своего отца даже больше, чем я опасался.