Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!
Шрифт:
— Этим только и заняты! Бесяра, я заканчиваю проживание в видимом мире, но, думая о будущем мире, хочу спросить: можешь гарантировать встречу с любимым преподавателем "родного языка и литературы" в конечном месте нашего пребывания?
— Устрою. Но могу этого и не делать: ваши души встретятся и без моих стараний.
И вот по такой причине не хотелось бы записи причислять к "лику мемуаров": "первые лица государства", часто не совсем таковые, уходя "на покой", как правило, начинают писать мемуары. Поэтому
Мемуары — "знаковая" отметина у "первых лиц государства". Бывает, что
желанием поразить мир страдают и "пятые" лица, их ещё "седьмой водой на киселе" называют. Понятное дело, интерес читающей публики к сочинениям "первого лица" выше, чем к повествованиям "кисельных товарищей". Как-то один из таких "мемуаристов" на вопрос въедливого корреспондента "вы не пишите мемуары?" ответил:
— "Пописываю"! — дорогой учитель! Узнай по месту нынешнего пребывания своего: кто обучал русскому языку того "экса"? Понимаю, что не ты, но кто!?
Отберите у меня всё, но оставьте только его, родной и любимый язык мой — и тогда богаче меня в целом мире никого не будет!
Обопритесь голосом в понятном, нужном и необходимом слове "пИсать" на первую гласную литеру — и к вам придёт телесное облегчение после естественного физиологического акта! Подчеркните вторую гласную — и вам захочется выразить мысли и чувства в письменном виде о процессе выделения мочи! Чего больше хотелось "эксу" — останется для Истории тайной.
Я не "экс", мне не дозволено "пописывать". "Пописывать" не стану ещё и потому, что меня учил замечательный, редкостный преподаватель "русского языка и литературы". Самородок. Он не "учил", понятие "учил", допускает применение "выволочки и всякой иной порчи телес за нерадение в науках", как выражался учитель, он "преподавал". "Давал", дарил…
— Он — давал, ты — брал! — только поэтому, да ещё и в пику "пописывающему" эксу наши записи следует назвать как-то иначе.
— "Оправдательными документами прошлого" годится? Есть нужда в оправдании прошлого "некоторой части…советских людей"?
Обрати внимание на трудность момента: если советские люди докатывались до совершения предательства, или презренного сотрудничества с врагами, то автоматически теряли звание "советских людей". Как их упоминать?
— Прямо и открыто. В оправданиях нуждаются виноватые, "правым" нет нужды оправдываться. Кто у вас всегда виноват?
— Всегда и во всём виноваты наши "отцы-командиры", "верха", то есть. Мы не знаем наших руководителей, поэтому поминаем их всего тремя буквами: "они". Применяем "они" без уточнения, кто именно эти "они"? Англичане, французы
— Но в последнее время "правые и виноватые" поменялись местами, и чем дальше отдаляется ваше "прекрасное прошлое" — тем чаще и надёжнее будет происходить "смена позиций". Кто первым занялся пересмотром военного прошлого?
— Обиженные граждане Прибалтийских стран так разобиделись, что в пику
победителям иные памятники, противоположной окраски, установили! Ага, погибшим родственникам, воевавшим в дивизии SS! Мало того: ещё и шествия устраивают! Что с ними делать!? Как и чем "вразумить"?
— Не получится "вразумление". Вразумлять — новую войну начинать. Спичкой для стога соломы может оказаться "вразумление". Древняя война кончилась в сорок пятом году, но тогда лишь прекратили стрельбу, а в сознании воевавших она не окончилась и её продолжение видим и ныне. Одни, "полные праведного гнева", кричат:
— Мы вас избавили от "коричневой чумы"! — другие им отвечают:
— И заменили её на "красную заразу"! — двадцатый век прошёл, но много кое-чего нехорошего, местами интересного и весёлого, оставил. Но двадцать первый век обещает быть веселее!
Чем ублажить прибалтов — знает тамошний житель, Кузьма Петрович Лапердосов. "Последний из могикан", из тех, кто был, и остаётся до сего дня "членом великой и мудрой партии двадцатого века". Уж он-то знает, как и чем ублажить прибалтов! Да так "ублажить", чтобы они в нас, раз и навсегда, увидели "настоящих друзей"! Если Кузьма до сего дня верен "идеям Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина", то ничего иного, кроме танков для доказательства своей любви к латышам предложить не может. Только танки!
— Танки отпадают. Времена вразумления "несознательных" танками "канули в Лету", но не все это понимают. Каким может быть сценарий "умиротворения" с применением бронетехники? Вкатить в столицу суверенного государства танки, переловить нынешних стариков, кои молодыми воевали в дивизии "Ваффен SS" и что с ними делать? Сослать, как прежде, в Сибирь? Не получится. Перебить? Пустое занятие, старикам всё едино умирать… Если молодыми не боялись смерти, то чего бояться старушку сегодня?
Отпадают танки… Это пусть заокеанская держава, коя без разговоров "о демократии" и в туалете не обходится, танками "мировой порядок" наводит, а вам нужно изобрести что-то иное. Редкое и гениальное, как всегда и такое, от чего ни одному латышу отвертеться не получится…
А памятники материальные — пустяки, их и взорвать можно, что и случается иногда. Хуже дело обстоит с "памятниками", что в сознании возведены. Взорвать тротилом память о прошлом не получится, тротилу память не поддаётся. В невозможности ликвидировать память тротилом и кроется её сила!