Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!
Шрифт:
— Поскольку нет выхода, то не следует сидеть у экрана подслеповатого от изношенности монитора и долбить по клавиатуре одним пальцем, а всё набранное стереть до основания!
И совсем неожиданно, ни к месту, в сознание явно не без вмешательства "квартиранта", пришло понимание: "мемуары наших "эксов" смахивают на "признательные показания" у следователя! С небольшой разницей: отечественные следователи часто "шьют липу", "выбивают" показания у граждан, когда те "отказываются сотрудничать со следствием", а с мемуаристами проще: они без
Но не всё… В мемуарах, в отличие от "Протокола допроса", многое можно "забыть", утаить и "пройти мимо факта". Как говорят знатоки — с протоколами всякие подделки не получаются.
Если после "признательных показаний" "мелкую сошку" изолируют от общества, то с экс-президентами такое не делают, а издают описания их манипуляций с наивным дурачком с названием "народ" тиражами в разумных количествах. "Эксов" понять можно: их потребности в "материальном обеспечении" когда они оказываются "не у дел", несравненно выше, чем у пенсионера села Малое Бодаево, что на Брянщине.
— Вторая причина, по которой на ваших экс-президентов наваливается непреодолимое желание "пописывать", объясняется неисправностью мочевого пузыря с диагнозом "хронический цистит". Или "ишурия".
— А это что?
— "Старческое недержание мочи". Для писания мемуаров, как выяснили выше, нужна хорошая память. Манера изложения "пописывающих" экс-президентов такая, какой владеет лицо, приставленное к эксу "оформлять" мемуары. Их "литературными неграми" называют.
Бывшие президенты о проделках над придурками, кои доверялись им когда-то, не пишут: "каются" устно.
Глава 3.
Начало всего, или "танцы от печки".
От страницы к странице понимаю, почему бес выбрал меня для осуществления подлых "планов по дискредитации прекрасного советского прошлого"… Или "переписывания истории"…
— Последнее определение не годится: историю невозможно переписать.
— Но что-то можно с ней сделать?
— Можно: "взглянуть по-новому"…
Позывы на "пописывание" испытываю со школы. Древняя, но прочная и надёжная "программа изучения родного языка", не предусматривала сделать из меня писателя, намерения и желания древней школьной программы были скромнее и иных намерений: научить правильному пользованию родным языком. Высший предел желаний учителя "русского языка и литературы" старой, надёжной школы — это чтобы учившийся мог внятно излагать мысли кириллицей. И не писать в нашем основном, "опорном" слове из трёх литер вместо "У" — "Ю".
В школьные годы писал по требованию учителя, а сегодня применяю прошлые знания родного языка потому, что этого от меня требует бес. Если бы не он — никогда бы не взял в руки стило… то есть, не уселся за клавиатуру компьютера.
Опытный, искушённый читатель, на него надежда, почувствует "бесовское влияние" в половине написанного. Вторую половину сочинения,
Иногда приходят сомнения: "может, не следовало учителю "русского языка и литературы" хорошо и надёжно обучать письму? Посвящать в "тайны души в выражениях словами"?
Как часто появлялись "вспышки желания" что-то выразить на бумаге знакомыми словами — об этом ничего не могу сказать. И ещё: задержка в работе объяснялась "отсутствием темы".
Основную "вспышку", коя чуть не "сожгла" окончательно, помню: её выпустило, как струю из огнемёта, "Российское Телевиденье" в мае 199…., когда своим Первым каналом громко, внятно и не единожды, сообщило на половину страны "с ног сшибающую", оглушительную новость:
"Германия в полной мере осознала всю тяжесть своих деяний в прошлом, и ныне готова заплатить валютой за принудительный труд на её благо всем, кто валюту заработал в далёком прошлом!" — сообщение основного телеканала касалось только граждан европейской части России, побывавших когда-то под вражеским игом. Вторая половина "страны советов", "тыловая", для волнений не имела причин.
Примирение денежными знаками с иностранными гражданами, коих в прошлом Deutschland жестоко обидела, шло по Европе полным ходом, и только "гордые советские люди с презрением смотрели на иностранные подачки". Замшелая Европа никак не могла понять: почему все, кого Германия когда-то обидела, принимали от неё компенсацию за обиды, а "советские люди" никак не хотели отказаться от убеждений, что "гордость выше всяких компенсаций" и продолжали гордиться в одиночестве.
— Что-то одно наблюдалось за "советскими людьми": или они не считали себя европейцами и прошлая война их не касалась, или… а второе "или" не рискую объяснить…
За семь десятков лет "цветения социалистической системы", всё и вся за нас решал очередной "отец нации". Только ему одному, как заведено на Руси издревле, был дар видеть: "продолжают советские люди презирать иностранные подачки", или им собственное презрение "встало поперёк горла"? Побывавшие когда-то под игом врагов граждане никак не могли понять, отчего задыхаются: то ли от прошлых обид на врагов, то ли ещё что-то давит? Не понимали: устали от "презрения" к древним врагам своим, или ещё лет на пятьдесят запасов "презрения" хватит? "Презирали" заработанные трудом в чужих землях иностранные деньги, но всё же поняли без подсказки "верхов":
— Слышь, Вань, я бы не прочь поменять "презрение и гордость советского человека" на марки! — объяснял ныне старый, но когда-то молодой "строитель Рейха" точно такому "созидателю" чуждой для него империи. Любопытство, кое всегда "голое", мучило собеседников:
— Хотелось бы знать, в какую сумму оценят сегодня мой труд в шахте Эссена? — отвечал другой претендент, никогда не выпячивавший обидчиво губы в сторону древних, "вражеских" зарубежных работодателей.