Прогулки с бесом
Шрифт:
Ах, как хотелось найти убежище, кое могло надёжно укрыть и шепнуть небу: "хер вам, суки, не достанете!
– мало, в желаниях шли дальше: "меня бомбят, а я ничем ответить не могу! А так бы хотелось уложить небесных гадов на картофельное поле мордой в чернозём, а меня - в самолёт и ..."
Пора рассказать о местных рукотворных пещерах, что в основной части и до сего дня находятся под монастырём. Нет, нет, их не создавали монахини на уединения и молитвы, нет, всё обстояло проще: Среднерусская возвышенность, как известно из школьного курса изучения
В иных странах земная твердь целиком мраморная, гранитная, есть места на планете, где драгоценных камней больше, чем у нас глины. Толстенная Среднерусская платформа сплошная известь.
Отложившийся за миллионы лет кальций образовал слоистый камень-известняк, и когда русской возвышенности надоело быть морем - вздыбилась над водой и превратилась в большой и толстый кусок суши.
– В одну шестую суши, но как получилось подняться никто объяснить не может.
Подъём дна надоумил: "камень годится на строительство, но не города, нет, каменные жидища в средней полосе холоднее бревенчатых, но как подставки под сруб годятся.
Большинство старых домов города с названием "частный сектор", возводились так: известковыми плитами на земле выкладывались тумбы не выше половины аршина, на тумбы ставился деревянный сруб, на сруб крышу по возможностям строителя - дом готов. Отделка дома - не в счёт. Детали.
Так строились мещане средней руки. Состоятельные граждане города выкладывали цоколь из доброго красного кирпича на извёстке, и только потом на него ставили домик в один этаж. Из дерева. Сам цоколь был чем-то вроде полуподвала, с окнами на уровне мостовой. Цоколь прислуге и кухне.
Известняк ломали в глубине высокого холма за чертой города, под монастырём, но камнеломы расходились и в стороны. Выбирая плиты извести жители, не сознавая, "разрушали устои христианства на Руси"
Разработка известняка велась до закладки монастыря, но когда перестали вывозить плитняк - никто сказать не мог.
О пустотах в холме забыли, отпала нужда и в плиточном известняке, а налёты Luftwaffe освежили память одревних выработках. Это были просторные помещения: телеги с камнем вывозили лошадками.
Дополнения к декорациям: Среднерусская возвышенность, если верить геологам, громадная, толстая платформа, а насколько прочнее и обширнее "балтийского щита" не знаем.
Можно найти справочную литературу и выяснить длину-ширину-глубину (высоту) Среднерусской возвышенности, но от выяснения размеров мои симпатии не уменьшатся.
– И гражданам, проживающим на её поверхности, ничего из списка с названием "стихийные бедствия" не грозит на многие сотни лет вперёд. Землетрясения, наводнения, цунами и прочие потопы живущих на Среднерусской возвышенности не волнуют.
– Помяни
Родная Средне-Русская возвышенность холмистая, но в основе ровная. Это о ней сказано поэтом:
"...и в голубых опять волнах
с холма на холм взлетаю я!"
– однако, быстро человек перемещался!
Из многих холмов Среднерусской платформы волнует единственный, да простит читатель местечковый патриотизм: холм на коем возведён монастырь, разрезан однопутной колеёй железной дороги с востока, где станция, и на запад, в соседнюю область. Севернная стена обители параллельна железной дороге.
На закат солнца от монастыря, внизу холма, с юга на север протекает река, через реку железнодорожный мост старинной постройки на высоких опорах-"быках". Вход в каменоломни недалеко от моста, у основания холма и совсем близко от реки, и если бы имел поэтический дар - написал бы оду мосту.
В произведении непременно отметил, как неудержимо прущие с запада враги пытались с винтокрылых машин бомбами разрушить мост, превратить красавца старой постройки в большую кучу металлического лома но не смогли!
"Зачем разрушать мосты, когда не знаю, как их строить"?
– в шестилетнем возрасте великих мыслей не бывает, в шесть лет уровень мышления выше получения мелких радостей не поднимается, а мост до переворотной постройки в груду металла пытались превратить теперь уже лётчики родной авиации, но и у них из этой затеи ничего не получилось.
– Мистика!
– Никакой мистики! У врагов авиаторы были похуже, а своим авиаторам было жаль уничтожать чудо старинного отественного мостостроения. Мост всё же наш! Вот почему ни одна бомба не встретилась с мостом.
– А монастырь не из той серии? За два года в пределах монастыря упала одна бомба отечественного изготовления, но какая бомба! Царица-бомба, владычица! В загаженный "самым христолюбивым народом в мире" монастырь одна бомба!? Не чудо ли?
– бомба была подарена монастырским обитателям по формуле: "от своего и кулак сладок". Думаю, что монастырь не был разнесён в пух и прах по трём причинам, две из коих мистические:
а) во время налётов чья-то, до предела испуганная детская душа, или с десяток душ, не меньше, покидали тела и возносилась в небо, входили в кабины пилотов немецких, или советских, (нужное - подчеркнуть) "аппаратов тяжелее воздуха" и на телепатическом уровне, или на уровне душ, говорили им:
– "Что же вы, сыны сук, делаете!? На кого бросаете бочки с тротилом?! Внизу нет военных людей! Прекратите немедленно"!
– и в ту же секунду у штурмана появлялась оторопь души и дрожь в теле. И происходило такое в момент, когда машина выходила на цель, и штурман давал команду первому пилоту:
– Hinunterwerfen!
– но пилот в это мгновение видел мальчика, или девочку возрастом пяти-семи лет, разгуливающими по кабине машины. Мальчики и девочки чем-то могли напоминать детей пилотов: такие же белобрысые, лопоухие, с голубыми глазами на большой голове!