Прогулки с бесом
Шрифт:
И шёл со станции состав, и тащил его паровоз маломощный из серии "ОВ". "Низкорослый", но с большой трубой...
"...и стоял парень у перил моста, а внизу прокатила машина и обдала из широкой трубы дымом от сгоревшего угля... Не дрогнул юноша! И был тот аромат слаще всех ароматов мира, ибо вместе с дымом из трубы влетела ЛЮБОВЬ и очаровала парня... И задумался он:
– "Не будет отныне покоя мне, пока не окажусь на месте человека, торчавшего из окошка чудесного устройства, кое белым паром громко приветствовало на мосту! Пойду искать место, где проживают изумительные, чудесные устройства на колёсах"!
–
– Что было у Медведя далее?
– Как у всех: нашёл паровозное депо и добрые люди научили к кому обратиться.
Крепок был телом Медведь, с удовольствием взяли парня на работу и стали учить. Паровоз начинается не с вождения, а с ремонта: туда и поставили. И потекло время!
Не было случая, чтобы он опаздывал на работу, а дом его далеко от депо стоял! Ни осень, ни зима не могли задержать парня в пути на любимую работу и скоро старания оценили: послали кочегаром на паровоз. Мечта сбылась!
Недолго пробыл в кочегарах: талантливым оказался парень, понимал суть паровозных деталей, соображал и умел многое, а говорил мало. И вот оно - помощник машиниста! Жил, радовался, и ничего иного вокруг, кроме пыхтящей паром машины - не видел...
– Давай поведаем анекдот, как на его свадьбу пришла вызывальщица, была такая работа на "железке", передала распоряжение начальства отправиться в поездку... Что-то к западной границе везти, для Германии И добавь, что Медведь ни единым словом не возмутился: "вот жизнь: жениться некогда"!
– быстро собрал "сундучок машиниста" и отправился в поездку...
– Так и было! Откуда узнал?
– "С кем поведёшься..."
– Вот и жил человек любовью к работе. К железке с названием "паровоз" Как далеко отстояла жена и дети от любимого паровоза - выяснять нужно...
– Не нужно... Без выяснений ясно...
– Не "единой женой и детьми жил человек". Разве сегодня таких случаев нет?
"Паровозным" фанатиком Медведь вошёл в оккупации. Повторяю: если бы вместо оккупантов черти предложили Медведю работать на любимой машине в аду - отказа бы не получили.
– Можно думать, что жена устала от супруга? Если "да", то почему в такое трудное время? Казалось бы -война, нужно держаться друг за друга, какие "разводы" могут быть!? Почему оставила Медведя?
Откуда знаю, что происходило на станции в католический сочельник сорок третьего года? Отец не рассказывал подробностей: чтобы их повторять сейчас, то для этого нужно в них побывать... или хотя бы наблюдать за ними с приличного, безопасного расстояния. Об аде может рассказывать тот, кто побывал там, но меня в аду не было. Ни в том аду, изобретённым богом для непокорных и коим тысячу лет пугают верующих простаков, и не в рукотворном, собственного изготовления.
Кто ныне снабжает подробностями из прошлого и при наборе текста направляет пальцы на нужные клавиши? И спрашивать нет нужды: "враг рода христианского"! Или самостоятельно фантазирую? Если так, то по этой причине совместные записи (мои и беса) никак нельзя назвать "мемуарами".
"Что", или "кто" управлял Медведем при спасении имущества? Чужого, военного имущества, вражеского и вредного для "страны советов"?
– делаю "депутатский запрос" бесу, он обязан ответить:
– Дружище, ответь во имя всех твоих командиров: "кто",
– Смерти искал грешник. Впереди не видел смысла жизни. И ваша русская вечная программа работала "сам погибай, а добро - спасай"!
– а его "добром" во все времена был паровоз. "Бочка дыма на колёсах", единая и непреходящая любовь! Верная и не капризная. Корми паровоз хорошим угольком, питай котёл водичкой, держи давление пара не менее "восьми килограммов на квадратный сантиметр площади котла" - и механический конь перевезёт страшно большие тонны грузов по "железке"!
Были изменения в старом тексте: "сам - погибай, а товарища - выручай!" - никто и никогда не говорил: "сам - умри, но добро - спаси"! Программа "на работу" нимало значила в действиях Медведя. Это когда о "трудоголиках" заговорили? Недавно? А они ведь были всегда! Во все времена малая часть людей любила свою работу до безумства.
И был "трудоголиком", и за любимую машину, с названием "паровоз", был готов жизнь положить! Человеку в высшей степени было плевать, как на "тех", так и на "этих": какие грузы, чьи грузы перемещала любимая машина под его управлением - безразлично, и станцию спасал по "шкурным" соображениям: "если станция погибнет, то для чего нужна будет чудесная машина паровоз"!?
– Может и так, но на тот момент кто на станции хозяйничал?
Немецкие машинисты, если таковые тогда работали на оккупированной территории, в это время, разумеется, спасали свои жизни: Alarm везде и всегда "алярм", и тревогу объявляют потому, что ценят твою жизнь! Чтобы ты успел как-то позаботиться о сохранении жизни на благо Рейха! Жизнь - дороже техники! И в "стране советов" было так: в древнем фильме об известном лётчике, у зрителей-простаков "реж" подкатывал комок к горлу трогательным кадром, где "вождь всего совецкого народа" говорит пилоту, едва не свернувшему шею после опасного манёвра в воздухе:
– Пачиму ви не пакинули машину?
– Я должен спасти технику...
– ответил мужественный советский авиатор, и, без замедления на обдумывание, сценарист с режиссером толкают киношного "вождя" на враньё:
– Техники у нас много, но люди важнее техники...
– или что-то другое было сказано "вождём", но смысл тот же.
– "Вождь", как всегда, врал, доля у всех "вождей" такая: врать. Видите ли, он "технику ставил впереди людей"! А сколько сгинуло "совецких" людей за "просто так" - ни один сукин сын от "правдивого, реалистического совецого кино" об этом не снял ни единого фильма!
Опасный груз со станции вытянул вражеский пособник из русских: был "опыт спасения народного имущества". В тот раз имущество было вражеским, а привычка спасать добро от гибели - советская...
– Может "русская" привычка? Зачем "русское" замазывать "советским"
– Редкая встреча двух противоположностей!
Дополнение к характеру Медведя: когда "власть советов" убегала на восток, а оставшиеся в оккупацию граждане растаскивали по углам остатки "социмущества", то Медведя никто и ни разу не видел участвующим в "святом деле отчуждения". И в ночь перед Сочельником он, как и другие, мог попользоваться немецким добром из эшелона, но призыв "Хватай!" насыщавший атмосферу станции не менее, чем запах бомбового тротила, почему-то не волновал Медведя.