Прогулки с бесом
Шрифт:
– Не будь наивен, дело времени, переделка будущей военной мясорубки в невинное "мероприятие" не за горами. Новое название древнему занятию будет в самый раз: не пугает, не сеет панику, причин сжиматься в страхе "что с нами будет" нет, всего-то очередное "мероприятие" не страшнее прежних. Эпоха войн завершилась, на смену идёт эра "мероприятий". Коли ныне вульгарные пьянки проходят "мероприятиями" - отчего и войну не вымазать той же краской? Опыта не занимать, поди, не высокие технологии, справимся.
– Вообще-то и "мероприятия" потихоньку уходят в забвения, ныне прошлые застолья поменяли звания на "корпоративы".
–
– И нет смельчаков с заявлением: "мужики, отчего очередную приевшуюся затею не своим, старым званием величаете, но пошлым "мероприятием" маскируете? Нехорошо-с, обижаете прошлое!
– Это и есть тысяча первая загадка "русской души". Будь сценарий мероприятия каким угодно правильным - без игры актёров среднего таланта таковым и останется, а посему всякое торжество без участи дорогих звёзд остаётся "мероприятием" не выше вульгарной пьянки. И хорошо, если случится всего-то рядовая драка без последствий средней тяжести и стрельбы.
Любой сценарий, будь стократ прекрасным, талантливый режик
сговнять может.
– Пример давай.
– Держи: снимается "многостерильный" фильмец о событиях в архангельской губернии времён славного совецкого прошлого, а действующие лица и исполнители (лицедеи) в кадре сплошь чёрные и с кавказскими носами, что и нужно ныне русскому северу. Без мата пару эпизодов вытерпишь - и в сознаний расползается стойкая вера в правдивость и живучесть прошлого, настоящего и будущего савецкого кино. Особенно будущего, на него надежда.
– Не загибай, совецкое кино лет двадцать, как приказало долго жить.
– Разгибаю: с чего совецкому кино помирать, ежели новые ленты старые совецкие режи выпекают? Совецкое кино жило, живёт и будет жить, совецкое кино бессмертно.
Чем запомнится торжество, ежели без мордобоев обошлось и никого в больничку не отвезли?
"... и катилось в неизвестность уснувшее тощее тело отрока до поры, пока чьи-то руки не сняли с верхнего яруса нар, не уложили на согретое телом сестры место, чем-то укрыли от ночной прохлады - и "в голубых опять волнах с холма на холм взлетаю я..."
– Злоупотребляешь литературой: теплушка-балерина, ветеран стальных магистралей страны советов, помнившая времена, когда перемещала по сошедшей с ума России красных бойцов и мешочников, сейчас мотала тощее тело твоё с боку на бок через спину, но не подбрасывала вверх-вниз в сопровождении текста:
– Надо бы чаще кантовать малого, ни то бока отлежит на голых досках - заботилась старушка-вагон о здоровье твоём.
– Хочу пропеть гимн "пролётной трубе".
– Чего ждешь? Пой!
– О, милая и скромная колесница, не выходившая из звания "ящик на колёсах" во все времена жития своего, простое и мудрое сооружение из металла и дерева крашеное суриком на олифе! Разве твоя вина, что выпущена в мир недоделанной "пролётной трубой", какой спрос с вагона, когда человечество терпит массу неукомплектованных царей Природы?
О, женщина-вагон, не познавшая трения тормозных колодок о
колёсные груди твои, не званая в эшелоны вровень с аристократами вагонного парка (пульманами) знай: высока цена твоя пред всеми вагонами, ибо в нужный момент явилась в транспортёром жизни моей!
О, прекрасная мать-теплушка, обойдённая вниманием
– Да, так, выпущена на стальные магистрали недоделанной "пролётной трубой", доля такая выпала, но цена твоя выше вагона класса "люкс" с внутренней отделкой немыслимой роскоши, ибо ты, но не вагон "люкс", уносит ныне шкета не полных восьми лет в неведомое!
Что готовит следующая минута тебе и твоей начинке - "одному богу известно", но и бог не рискнул бы заявить, что бедствия военного времени пройдут мимо семейства вашего, или любая следующая минута окажется последней в вагонной жизни твоей и человечьей моей. Будь милостива, не мотай тело пассажира по нижнему ярусу нар на полный корпус справа налево и слева направо.
Кого, или что повезёшь в чреве своём, когда докатишь в пункт, где по техническим причинам кончится твой путь?
Обратный путь твой лежит на восток, а там, применяя все имеющиеся виды оружия на то время, идёт выяснение кто прав, а кто как бы и совсем неправ. Не вмешивайся в споры, уйди на запасной путь, и придерживайся единственному правилу всех вагонов: "что загрузили - то и везу"
О, стойкая мать теплушка, не получившая трещину ни на едином колесе своём (из четырёх) от ударов многих миллионов плохих рельсовых стыков! Да будут твёрды и устойчивы колёса твои, и да не отделятся в сторону от головки рельс в момент наивысшего упоения в исполнении "фуеты"!
– помни, милая, о долгом, сверх всяких сроков рабочем стаже своём и о начале жизни моей.
– Женщинам, пусть и вагонам-теплушкам в звании "пролётная труба", одетым пиломатериалом сорта "вагонка" и крашеным не парижской помадой, но смесью окиси железа и олифы отеческого производства поминать возраст верх неприличия.
Но и это не знал...
Конец первой книги.
и на одной из улиц постоем проживала группа немцев. Как-то один из них, молодой служака, собрался чистить винтовку на крылечке избы. Перед чисткой, согласно армейским правилам, нужно проверить оружие: пуст казённик? Поставить на боевой взвод и спустить курок. Тихо - пуст казённик, остался патрон в казённике - будет выстрел. Только ствол при проверке отведи в сторону от живых людей. Битвы-то нет,