Проигравшему достается жизнь
Шрифт:
– Сначала я хотел бы с ней встретиться. Вы могли бы назвать ее адрес?
Ишь ты прыткий какой! Адрес тебе! Не телефон, а адрес! А свечку даром не подержать?
– Все контакты Рины только через меня, – предупредил он.
– Ну, тогда встречу в ресторане могли бы устроить?
– Рина – очень востребованная модель. Вы сегодня не первый, кто пытается назначить ей встречу.
– Ну и чего ты ломаешься? – потеряла терпение трубка.
– Я вам перезвоню.
– Э! Постой! Что значит, перезвонишь? Я звонил месяц назад, ты сказал мне то же самое!
Шурик наконец его вспомнил. Да, был звонок в агентство, там переадресовали
– Ты мне обещал! – надавил на него Николай. – А слово надо держать.
– Сначала я переговорю с ней, – важно сказал Шурик.
– Какая цаца! И не подумаешь, что б…! – трубка разразилась заковыристой матерной руганью.
Вот так! От уважительного «Сан Саныч» до грязных оскорблений, за каких-то пять минут! Шурик поспешно дал отбой. Да пошел бы ты… Куда мир катится? Все хотят на халяву! А посредникам с чего жить, скажите на милость? Тем, кто бегает, суетится, телефона из рук не выпускает, просит, а порою умоляет, ищет контакты и терпеливо ждет, когда рыбка клюнет. Или это, по-вашему, не работа?
Шурик разозлился. Давно уже перевалило заполночь, а им Рину подавай! И всем непременно Рину!
Он уже хотел ложиться спать, когда в третий раз зазвонил телефон.
«Если и этому Рину, то я…»
Часть третья
3. 1
Вернувшись в ресторан при отеле, Василий Андреевич первым делом схватился за телефон и позвонил «скунсу». Но при слове «кукла» вонючий хорек испугался и дал отбой. А потом и вовсе отключил мобильник. «Абонент находится вне зоны действия сети…» – безразлично сказала трубка.
– Да пошла ты! – выругался Василий Андреевич.
«Неужели скунс знает?!»
– Виски, – бросил он подскочившему официанту. Вышколенный, с полувзгляда понимает желания vip-клиента. Василий Андреевич только бровью повел, и вот он, халдей! Тут как тут! Так и должно быть, а мобильники отключать, когда ОН звонит, никто не смеет! Василий Андреевич всерьез рассердился.
«Дельце-то пустяковое, так, заковыка. А, поди ж ты, какие сложности организовались!»
По опыту он знал: вот так всегда. Планируешь какое-нибудь дело, масштаб, размах, миллионные инвестиции. А поскольку масштаб и размах, о мелочах как-то забываешь. И вот оно стронулось с места, дело, начала расти гора. Все выше и выше, вершиной в небо упирается, и уже успех вот он, можно рукой пощупать. И вдруг какой-нибудь маленький камешек в самом основании начинает шевелиться. Да и черт с ним! Это же мелочь! Не проблема, а так, пустячок! А он вдруг – бац! И вывалился, камешек-то! И зашаталась гора! А потом и посыпалась! Был успех, а стал пшик! Какой-нибудь маленький человечек, слово, не вовремя сказанное, или бумажка какая-нибудь, подписанная не глядя, обрушила все!
И сейчас ему нужен пустячок, всего лишь тряпичная кукла. Не вещь, а тьфу! Вещица. Безделица! И можно бы пренебречь. И надо бы пренебречь. А как представишь, что из-за этого обрушится гора, мороз по коже! Все его дело обрушится! А что? Запросто! Времена-то какие? И станет он нищим. Пообещал ведь. А слово нынче дорогого стоит. Если ты его в такое время нарушаешь, то дальше нет тебе веры, а нет веры, нет помощи. Давай сам, Василий Андреевич, как сможешь.
А сам-то он давно уже ничего не может. За сытые
И вдруг пустячок – кукла. Которая валяется в картонной коробке в квартире у глупой девчонки. Он вдруг подумал о Рине. А она изменилась! Что-то в ней появилось такое… И слова нужного не подберешь… Настоящее. Да, вот оно: настоящее. Как она сказала? Сострадание? И глаза-то, какие! Бездонные! Да-да, бездонные! Вот он смотрел сегодня в эти глаза и думал, что эта девчонка и в самом деле прибежала бы к нему в больницу, случись что. И не за деньгами, а из этого, как там его? Сострадания!
Он усмехнулся: надо же! Какие, оказывается, есть слова! И чувства. Любовь, сострадание… Надо же! Девчонка-то их, похоже, знает, вот у нее как щеки запылали, когда он за кошельком полез! Надо же! Василий Андреевич опять усмехнулся.
Фу ты! Да что с ней такое случилось? Неужели общий наркоз так подействовал? Или она наконец повзрослела? И в самом деле, ну что он от нее хотел, от девчонки-то? Двадцать лет! Ровесница его младшего сына! В голове только развлечения и тряпки! А как повалялась она в больнице с месяцок, без помощи и поддержки, как нахлебалась досыта, так и повзрослела. Бывает…
– Еще виски!
– Разрешите?
Поднял голову: Строитель. Этот, как его? Олег!
– Чего тебе?
– Компанию можно составить? Я вас когда-то угощал.
Он кивнул:
– Помню. Садись. – Строитель сел. – А как же баба твоя?
– Она уже уходит.
Блондинка, нервно поправив солнцезащитные очки на темени, и в самом деле направилась к выходу. Василий Андреевич усмехнулся:
– Обломал девочку?
– Девочка знает свое место.
– Ну, а чем тебя Рина-то зацепила?
– Сам не знаю. Есть в ней что-то…
– Я тебе давеча не врал. Когда сказал, что она дура и та еще стерва. Хищница. Сам не понимаю, что с ней случилось. Поумнела, что ли?
– И заметно поумнела.
– Еще виски, – бросил Василий Андреевич официанту. – Гостю. А здесь ты зачем?
– Я же сказал: решил проверить информацию.
– Скунс, что ли, навел? Узнаю мерзавца!
– Не понял?
– Шурик. Агент ее. Рыба-прилипала. Так и шакалит. – Принесли виски. Василий Андреевич поднял свой стакан: – Ну, выпьем, Строитель!
Олег сделал небольшой глоток, чисто символически, он же махом осушил стакан и спросил:
– У тебя ко мне дело? Если нет, мы в расчете. Ты мне налил, и я тебя угостил. Более не задерживаю.
– Я хотел сказать, что уведу у вас эту девушку.
– Как-как? – он гулко расхохотался. – Ну, насмешил!
– Вы думаете, у меня не получится? Если бы дело было в деньгах, то да. Но она не взяла у вас денег.
– Это ее хорек научил, – Василий Андреевич вытер слезы. Ну, Строитель! Ну, насмешил! – А ты и впрямь подумал, что она от денег откажется? Ей не подачка нужна, содержание. Как у нас с ней раньше было. Полный пансион. Она и артачится. Но меня на такую дешевку не купишь, эту азбуку мы еще в школе проходили.