Проигравший из-за любви
Шрифт:
— Это более, чем разрешение, дорогая, — сказал он, — ваш отец желает нашей свадьбы всем своим сердцем.
— А вы уверены, что вы этого желаете, Уолтер? — спросила Флора серьезно. — Ведь папа считает, что вы и я должны пожениться в силу того, что вы являетесь племянником мистера Фергусона. Не позволяйте папе руководить собой. Подождите, что вам скажет сердце, и если оно будет хранить молчание, то пусть лучше мы останемся братом и сестрой на всю оставшуюся жизнь.
— Мое сердце говорит очень давно, оно никогда не молчало, — ответил Уолтер горячо. Он действительно сейчас считал, что был неравнодушен только к Флоре, что его
Глаза девушки были спрятаны в этот момент под полями ее маленькой шляпки, но в ответ на прозвучавший вопрос она подняла голову и взглянула на Уолтера немного испуганно, но в ее чистых, открытых глазах застыла невысказанная любовь.
— Да, я знал, что вы любите меня! — сказал Уолтер, обнимая ее и целуя в нежные губы. Это был спокойный, обдуманный поцелуй, совсем не похожий на тот, ночью, на дороге, рядом с Темз-Диттоном.
— Теперь, дорогая, ничто не может помешать нам жениться и поэтому сделаем это так быстро, как только ваш отец пожелает. Мы могли бы провести наш медовый месяц на берегу Средиземного моря или среди островов Ионического, взяв, разумеется, с собой и мистера Чемни. Такое легкое путешествие вряд ли может повредить ему, и к тому же он смог бы отдохнуть от туманов и холодных восточных ветров английской осени.
Так двое этих детей начали обсуждать свое будущее, сидя рядом на травянистом берегу, где там и тут росли лавры и одинокие ели, а перед ними во всю свою ширь раскинулось голубое море.
Доктор Олливент перенес свое поражение с внешним спокойствием, которого можно было ожидать от его сильной натуры. Он видел Флору и ее возлюбленного вместе и знал, что они всегда будут рядом, но не подавал при этом никаких признаков своего расстройства. Доктор был более терпим к Уолтеру, чем когда-либо, как будто стараясь понравиться ему. По отношению к Флоре он был мягок, вежлив и по-отцовски Добр. Глядя на него сейчас, девушка едва могла поверить, что это был тот же самый человек, который говорил ей о своей любви с необычайной страстью на церковном дворике, в Тэдморе. Флора была благодарна за его доброту и выражала ему много раз знаки своего почтения, но она никогда не решалась остаться с ним наедине, даже на несколько минут, чтобы лишний раз не волновать его сердце. Он не был более той прочной скалой, за которой она могла укрыться, как за самым мощным бастионом. Сейчас доктор походил на готовый взорваться Везувий.
Будучи по натуре стойким, доктор не собирался все же более продолжать свои мучения, и поэтому собирался вскоре, как только позволят обстоятельства, покинуть Брэнскомб. Он чувствовал, что с большей охотой занимался бы своими делами на Вимпоул-стрит, запершись среди книг и погрузившись с головой в изучение науки, обедал бы в мрачноватой столовой, жил бы среди всех тех вещей, которые были доставлены из Лонг-Саттона и напоминали ему его безрадостное детство, а об этом ему говорило все, начиная с портрета отца, сидящего за столом со стетоскопом и кейсом, с хирургическими инструментами, и кончая латунным ящичком, в котором его бережливая мать держала графины.
Он заявил о своем отъезде на второй день после объявления о помолвке, чем вызвал большое огорчение Марка.
— Ну, что ты за перелетная
— Мой дорогой Чемни, ты забываешь о терпении моих пациентов. Я бы попал в число непопулярных врачей, если бы оставил свою приемную на долгое время. Что касается остального, — добавил он нарочито веселым тоном, — то я готов принять на себя обязанности, о которых ты просил меня, связанные с мисс Чемни.
— Мисс Чемни!
— Флора, если желаешь, — сказал доктор, едва решаясь произнести это имя, чтобы не раскрыться случайно перед Марком. Он не мог произносить ее имя без нежных ноток в голосе. — И когда бы ни был назначен день свадьбы, ты можешь рассчитывать на мои услуги.
— Спасибо, дорогой друг! Но все-таки мне очень жаль, что ты уезжаешь. Я думаю, что моя маленькая девочка будет венчаться в Лондоне, возможно в Санкт-Панкрассе, большом, чопорном храме, хорошо подходящем для небольших свадеб. Я думаю, она захочет купить себе платья и всякие украшения. Странно, что женщина, собирающаяся выходить замуж, полагает, что необходимо обеспечить себя грудой одежды, такой же большой, как стог сена, полагая, наверное, что ее муж никогда не сможет приобрести для нее другого добра.
— Вполне своевременны обычаи, особенно когда приходят оценщики на первом году совместной жизни, — сказал доктор спокойно, — ведь такая запасливость позволяет сохранить хоть что-то и вполне на законном основании оспаривать при этом права на собственность мужа.
Следующий день был последним днем пребывания доктора Олливента в Брэнскомбе и обещал быть довольно скучным. В это время мистер Чемни был прикован к постели, что довольно часто случалось с ним в последнее время, и Флора провела утро, сидя рядом, читая и наблюдая за ним в короткие интервалы между его сном.
Оба гостя таким образом были предоставлены самим себе. Погода была прекрасной — настоящий летний день с высоким безоблачным небом, тихим западным ветром, который ласково играл с морской рябью. Доктор и мистер Лейбэн отправились каждый в своем направлении, молчаливо сойдясь во мнении избегать друг друга.
Художник спустился к побережью для того, чтобы, закончить небольшую картину, которую он рисовал для мистера Чемни. Доктор прошел через деревушку, проделал большой путь вокруг нее и вновь вернулся к берегу моря по узким полевым тропинкам, заведшим его в ту уединенную местность, которая так понравилась ему, когда он был здесь первый раз двумя днями раньше.
Он совершил довольно долгий путь перед тем, как дошел до того места, где темно-красные утесы высоко поднимались к небу; в это время было что-то около двух или трех часов пополудни. Доктор был очень задумчив на протяжении всего путешествия, в его душе шла борьба со своими чувствами и он ощущал, что становится победителем в этой схватке. Было легко сражаться теперь, когда все было решено, все возможности, которые существовали для доктора, исчезли навсегда. Он приучал себя к мысли, что свадьба Флоры состоится весьма скоро. В голове у него возникали картины его будущих отношений с девушкой. Он будет ей другом и советником, а также хранителем ее благосостояния и покровителем ее первенца. Доктор не мог представить себе это неизбежное будущее без боли, но говорил себе, что все это должно случиться и что он, должно быть, не мужчина, если не может посмотреть фактам прямо в лицо!