Проигравший выбирает смерть
Шрифт:
– Хорошо. Предлагаю такой вариант, – решился на рискованный шаг Тихон. Он нервно потирал руки. – У нас две колоды. Каждый перетасовывает свою и кладет на стол рубашкой вверх. Затем в обеих колодах вскрываем верхние карты, потом пару следующих и так далее. Если одновременно вскроются две одинаковых карты, то ты победил. Если нет – то я. Как тебе такая игра?
– Что?! Одновременно две совсем одинаковых! И чтобы масти совпадали?
– Да. Ты выиграешь, если попадутся две абсолютно одинаковых карты.
– Ну, студент! Ты за дурака меня держишь! Ты слышал, Бек, какую херню он предлагает. Чтобы в разных колодах две одинаковые карты выпали! Одновременно!
– Хитрован! – процедил сквозь зубы Бек и обратился к Есенину: – Что с ним делать будем? Борзеет парнишка.
– Хорошо! – Заколов тяжело вздохнул, но в этом вздохе было скрыто больше облегчения, чем сожаления. – Давай наоборот! Если выпадают две одинаковые карты, то побеждаю я. Если нет – то ты.
– Во дебил! Ты чё, с минарета упал? – Хамбиев старался скрыть кипящую радость, но у него это плохо получалось. – Ну, давай так, коль в очко не веришь. Очко – классная игра! Там у тебя был шанс… на ничью… Сам выбрал дурью игру. Давай быстрее провернем дельце. Ох! У меня уже руки чешутся. Сейчас мозоли будут.
Хамбиев и впрямь тер руки, разминал пальцы, из блещущих глаз, казалось, брызгало возбуждение. Бек принес вторую колоду.
– Выбирай! – любезно предложил подобревший Ныш.
Заколов взял карты. Окаменевшие пальцы с трудом перемешивали колоду. Часть карт веером рассыпалась на столе. Тихон быстро их собрал и положил аккуратной стопкой в центре стола. Конкретный расклад в его колоде сейчас не имел особого значения.
Ныш, напротив, тасовал карты с удовольствием, демонстрируя виртуозность пальцев. Наконец и он положил колоду на стол. На некоторое время все, находящиеся в комнате, замерли. Четыре пары глаз в напряжении застыли на двух пачках глянцевых бездушных картонок, которые должны были решить, кому из двух живых существ сегодня умереть.
– Начинайте, – прервал затянувшееся молчание Бек.
Тихон вскрыл свою карту – валет пик, Ныш свою – шестерка треф. Ничего общего! Тихон перевернул вторую, Ныш тоже – и опять абсолютно разные!
По мере того как вскрывались первые карты, напряжение, сгустившееся в комнате, рассеивалось. Улыбка расплывалась по лицу Ныша все шире и шире, Бек закурил и сквозь дым прищуренными глазами небрежно следил за ходом игры. Он уже определил неприметное местечко с толстыми деревьями в низине у речки для ненужного студента. Есенин говорил, что парень покорно встречает судьбу и, как баран, держит слово. Что ж, меньше будет хлопот.
Есенин меланхолично постукивал пальцами по столу. Получалось, что он ошибся в рассудительности и уме Заколова. В прямой драке студент имел преимущество над Нышем, и это он вчера доказал. Но Ныш увильнул от невыгодного столкновения и перевел стрелки на понятные ему карты. И здесь, когда в дело вступили нахрап и наглость, парень явно спасовал. Согласился на такой бредовый вариант, что трудно и придумать. Ну и придурки в институтах учатся!
Заколов встречал каждую вскрытую пару карт с нарастающей тревогой. Колода таяла на глазах, а нужного расклада не выпадало. Рука не чувствовала поверхность карты, словно в ней отмерли все нервные окончания. Глаза фиксировали, как ставшие чужими пальцы переворачивают очередную атласную картонку и тянутся за следующей. Откуда растет эта неуклюжая равнодушная рука, кто ею управляет? Нервная энергия сместилась куда-то в грудь и своей концентрацией разгоняла сердце и сбивала дыхание. Дрожь неуверенности зарождалась изнутри и импульсивными спазмами передавалась в руки, ноги и голову. Тихону казалось, что трясется даже шея, и почему-то от этого становилось
Колоды уже уменьшились наполовину, и тут выпали две восьмерки: бубновая и червовая. Они были так похожи!
– Разные, разные, – засмеялся Ныш, заметив дрогнувшую руку Тихона.
Да, разные, согласился Заколов. А как же теория вероятностей? Ведь он точно знает, что его шансы «за» приблизительно равны 17 к 10. То есть в десяти случаях подобных проверок перетасованных колод одинаковые карты должны встретиться в среднем семнадцать раз! Больше одного случая на каждый расклад, что для непосвященных кажется абсолютно нереальным.
Перед спором он в уме проверил расчет и убедился в его правильности. Поэтому он и предложил сначала этот вариант Нышу, зная, что тот возмутится, а потом согласился на него сам. 1,7 случая на каждый расклад! Но вся беда в том, что это в среднем. Закон действует при большом числе опытов. В его нынешнем раскладе может не встретиться ни одной одинаковой пары, зато в следующем – выпасть сразу три.
Колоды таяли, Ныш подшучивал, Есенин постукивал пальцами, Бек курил. Осталось не более пяти карт. Уже четыре. Только три!
И вдруг – Ныш умолк. Пальцы перестали стучать, а Бек, затянувшись, забыл выпустить дым.
– Вот, – услышал Заколов тихое слово и только потом сообразил, что произнес его сам.
Глава 57
На столе лежали две бубновые десятки. Теория вероятностей не подвела!
Бек наконец выпустил долгую струю дыма, Есенин медленно распрямил согнутое над столом тело. Оба вора сначала взглянули на Заколова, потом перевели взгляд на Хамбиева.
– Нет. Фигня какая-то, – недоуменно твердил Ныш. Дрожащие руки схватили карты, повертели их так и сяк, после чего две бубновые десятки смачно щелкнули расчерченными спинами по столу. – Фигня! Не может быть! Он подстроил! Это он! Его рук дело! Вы видели?
Ныш метнулся к Есенину, тот отвел взгляд. Тогда неудачник обратился к Беку, ругая Заколова и путано повторяя, что его обманули, все подстроено, был мухлеж. Толстые руки Бека отстранили Ныша.
– Есенин, посмотри за ним, – спокойно произнес Бек. – Я пока за веревкой схожу.
– Так нельзя! Я же свой! А он чужой, пришлый! Он вообще мент! Или на них работает! Так нельзя! – визгливо кричал Ныш.
– Правила – есть правила, – философски изрек Есенин. – Затея была твоя.
– Я убью гада! – Ныш с криком бросился на Заколова, бестолково размахивая руками.
Но что-то сломалось у него внутри. Тихон легко отпихнул хилое тело, и Ныш шлепнулся на пол.
Хамбиев безвольно сидел на полу рядом со столом и даже не пытался встать. Черные прямые волосы шатром закрыли склоненную голову, желтые зубы отчаянно кусали пальцы.
Вернулся Бек. В руках он нес веревку, а в пустых глазах сквозило равнодушие. Все молча смотрели на сидящего Ныша.
Вот, так же пришли бы и за мной, подумал Тихон. Тревога отпустила сразу, как только он увидел бубновые десятки. И он уже искренне недоумевал, как мог беспокоиться об исходе игры, если могучие выводы теории вероятностей были полностью на его стороне. Наука продлевает жизнь! – мысленно сформулировал он лозунг и с улыбкой посмотрел на беспомощного растерянного Ныша. Сейчас он не испытывал к нему даже раздражения. Как можно обижаться на людей, которые не знают законов математики. Их можно только жалеть.