Происхождение
Шрифт:
– Ложь, - голос Триста был едва слышным шепотом. Он не мог осознать происходящее.
– Богохульство.
– Шлюхи не хотели его трогаааать. Ему пришлось доплатиииить. Но он хотя бы не умер девственником... как тыыыыы.
Реальность обмана ошеломила Триста. Его друг, рабби Шотцен, все это время был прав. В своем стремлении к доказательствам он отказался от веры.
На этот раз прозрение пришло слишком поздно. Он был глупцом, думая, что сможет изменить дьявола.
Но он был не настолько глуп, чтобы слушать
– Я... отрекаюсь от тебя, Сатана.
– Откроооой дверь.
Баб прочертил перевернутый крест на левой щеке Триста когтем, и тот вырисовался кровью из царапин. Трист был в ужасе, но не дрогнул.
– Позволь мнееее причастить тебяяяя, святой отец.
– Баб рассмеялся.
– Hoc est enim corpus meum!
Возьми и съешь это, ибо это мое тело.
Баб вонзил коготь себе в грудь мышцу и сковырнул с себя немного плоти. Рана мгновенно затянулась.
Трист попытался отвернуть голову, но Баб затолкал сырое мясо ему в рот. Оно было теплым и пахло разложением, и казалось, что извивается у него во рту, словно живое.
Священника вырвало на его облачение.
– Откроооооооооой двеееееерь.
– Никогда, - прошипел Трист.
– Я не служить дьяволу.
– Христосссс умер в мууууках, - сказал Баб.
Баб наклонился к лицу священника. Трист почувствовал запах его прелого дыхания и увидел, что в его зубах застряли лохмотья овечьей шерсти.
– Господь - пастырь мой, - начал Трист читать молитву, - я не буду нуждаться.
– Вот и бооооль.
Трист почувствовал, как коготь Баба скользит по его левой ноге. Демон крепко схватил ее и медленно начал выкручивать. Раздался треск, а затем громкий хлопок, когда колено вылетело из сустава.
Трист закричал, впервые за всю свою сознательную жизнь.
– Тепеееерь смотри.
Священник почувствовал давление в груди, похожее на удушье. Затем его тело окутало тепло, тепло настолько согревающее, что Трист подумал, что Святой Дух спас его.
Он ошибся. Это был не Святой Дух.
– Я только что исцелил твою ногу.
Трист был поражен тем, что агония полностью прошла. Он пошевелил ногой, и совершенно не почувствовал боли. Нога полностью функционировала.
– И сноооова...
Баб опять сломал ему ногу, быстрее, чем раньше.
Трист снова закричал, но на этот раз Баб открыл свою зубастую пасть, и просунул черный язык в рот Триста, заглушая его крик.
Слезы текли по лицу священника, когда Баб поворачивал сломанную ногу то в одну, то в другую сторону, а его мерзкий язык скользил во рту Триста, как угорь, пойманный в ловушку.
Отец Трист молился о смерти.
Но она не приходила.
Когда он уже был близок к потере сознания, Баб вытащил язык и позволил ему вдохнуть воздух.
– Хочешь, чтобы я тебя исцелил?
– прошептал Баб.
Лицо Триста начало подрагивать, левый глаз
– Откроооой дверь.
Священник задыхался от боли. Агония в ноге была непреодолимой, но в отчаянии он был из-за вернувшегося лицевого тика. Каждое подергивание верхней губы словно копьем пронзало его сердце.
– Что с твоим лицоооом?
Триста был полностью опустошен. Этот мимический тик был доказательством того, что Бог оставил его.
– Я могу сделать его еще больнеееей, - прорычал Баб.
Он вывернул ему ногу, и Трист потерял сознание.
Когда священник очнулся, боли уже не было.
– Я могу делать это очень доооолго, - сказал Баб.
Он схватил ту же ногу. Отец Трист застонал при мысли о предстоящей агонии. Он знал, что не сможет выдержать это снова. Сама мысль об этом была болезненна.
– ...пожалуйста...
– Где твой Боооог?
Веки Триста дрогнули.
– ...больше нет...
– Молись мне, Отееец. Молись, чтобы я не причинил тебе боль.
– Я... Я...
– На колени, жреееец.
Трист знал, что он не жилец. В тот момент, когда он ступил в вольер, его судьба была предрешена. Но это была судьба его тела. Судьба его вечной души оставалась нерешенной.
До сих пор.
Отец Майкл Трист молча попросил у Бога прощения за свои грехи и поблагодарил Всевышнего за прожитую жизнь и предоставленную ему возможность служить Ему. Трист собирался крестить дьявола, но оказалось, что тот собирался крестить его.
Церковь называла это крещением кровью. Умереть насильственной смертью во имя Господа.
Трист принял мученичество как дар.
– Нет.
– Неееет?
Трист встретился взглядом с демоном. Его лицевой тик исчез, и он стоял перед ним гордо, без страха. Иисус умер за грехи человечества, и Трист был удостоен чести умереть во имя Его.
– Я не преклонюсь перед тобой.
Баб толкнул священника, силой опуская его на колени. Трист заплакал.
– Поклоняйсссся мне.
– Нет, - сказал священник сквозь стиснутые зубы.
Демон взял одну из рук Триста и вывернул ее. Она сломалась со звуком выстрела. Трист снова закричал.
– Поклянисссссь мне в верности.
Худшей смерти быть не может,– подумал Трист.
– Или лучшей смерти.
– Я клянусь... в верности...
– Дааааааа.
Священник посмотрел вверх, сквозь Баба, сквозь потолок, сквозь двести футов земли над ними и произнес четко и твердо:
– Моему Господу, Иисусу Христу.
Баб принялся за другую руку, но Трист отрешился от происходящего с ним. Он знал, что Баб выкручивает и ломает его тело, но больше не чувствовал боли. Он представил себе рай. Вечное блаженство. Его вера была восстановлена, и Трист не боялся смерти.