Прокаженная
Шрифт:
Вальдемар пригласил Стефу. Впервые он обнимал ее, впервые чувствовал так близко, гибкую, покорную его движениям. Держал крепко, чувствуя биение ее сердца. Горячее дыхание девушки обжигало его, ее волосы раз и другой мимолетом коснулись его губ. И он склонился еще ближе, чтобы самому прикоснуться лицом к шелковистым прядям. Он видел длинные ресницы Стефы, нежный румянец, прекрасный профиль, пылающие губы, белую шею и обнаженные плечи в бледно-зеленом облаке крепа. Он был очарован девушкой, чувствовал, что и Стефа переживает нечто подобное.
Стефа танцевала
Слеза навернулась на глаза пана Рудецкого, и он тихонько вздохнул. Не мог оторвать глаз от прекрасной пары, но в то же время чувствовал непонятную боль.
— Вырвать ее отсюда, увести, забрать! — зашумело у него в голове.
— Поздно!
Пан Рудецкий знал уже — поздно…
Внезапно звучный, дерзкий марш обрушился на зал, горяча кровь в жилах, отдаваясь в сердцах.
Пары поплыли по паркету. В первой — майорат с молодой графиней Виземберг, дочкой князя Гершторфа, которую майорату тоже некогда сватали. За ними — графиня Барская с князем Занецким, Трестка с панной Ритой, граф Брохвич со Стефой, Люция с молодым Жнином.
Запал возрастал, звучный голос объявлявшего фигуры танца майората разносился по залу. Мазурка никого не оставляла равнодушным, бросала в бешеный вихрь. Неисчерпаемый в своей фантазии Вальдемар измышлял все новые и новые фигуры. Видя его столь развеселившимся, пан Мачей лишь удивлялся про себя, но пани Эльзоновская поспешила вслух объявить, что давно уже не видела майората в таком запале.
Мазурка длилась долго, и майорат не позволял ей убавить бешеный темп; в конце концов, хотя сам он был полон жизни, танцоры попросили его смилостивиться. Зал опустел. Большинство гостей отправились в буфеты, а самые знатные — в кабинет наверху, где для них был сервирован особый стол. В зале появились вооруженные щетками слуги и принялись подметать пол, словно арену перед выходом гладиаторов.
В верхнем кабинете веселились. Слева у Стефы оказались Трестка и панна Рита, справа незнакомый молодой человек с моноклем, и напротив — Вальдемар с графиней Барской. Оказавшись в добром соседстве, Стефа была в самом хорошем расположении духа. Она весело препиралась с Тресткой, успевая в то же время смеяться в ответ на комплименты молодого человека с моноклем. Часто в разговор вмешивался Вальдемар, и оживленный, полный шуток и смеха разговор плыл широкой рекой.
Графиню раздражало внимание Вальдемара к другим дамам, и она прилагала все усилия, чтобы удержать его при себе. Не раз черные глаза графини неприязненно устремлялись на Стефу. Инстинктивно графиня чувствовала опасность, грозящую ей со стороны этой девушки. Панна Барская в своем ярко-желтом платье, смуглая, с черными, как ночь, глазами и волосами, казалась цыганской принцессой,
Когда она переводила взгляд с майората на Стефу, глаза ее вспыхивали.
Пожиравший ее взглядом князь Занецкий шептал:
— Демоническая девушка! Но прекрасная!
Он совершил неосторожность: сидевшая рядом с ним графиня Паула услышала и сказала язвительно:
— Майорат не любит в женщине демонических черт. Ее, в свою очередь, сердило, что сидевший рядом князь всецело поглощен Барской.
Занецкий, вместо того, чтобы впасть в уныние, безмерно радовался. Он призвал бы к майорату всех ангелов небесных, лишь бы тот своей холодностью к демонам в женском облике позволил бы ему самому демона такового завоевать.
Стефа заметила неприязненно вспыхивавшие глаза графини, но ничуть тому не огорчалась и чувствовала себя свободно и весело.
Пан Рудецкий оказался прав: она чувствовала себя прекрасно в кругу этих людей. Ее бальный блокнотик, куда записываются кавалеры на будущий танец, был переполнен фамилиями. «Михоровский» повторялось не один раз.
Ужин длился недолго; танцы вновь начались с удвоенным азартом.
Протанцевав со Стефой контраданс, Вальдемар отвел ее под огромные пальмы, усадил и сказал с ноткой грубоватости, всегда звучавшей в его голосе, когда он чего-то сильно желал:
— Покажите мне ваш блокнот.
Стефа подала ему светло-зеленый блокнотик с крохотным карандашиком того же цвета.
— Вы сами выбирали блокнотик?
— Мне его подарила баронесса. Он перелистал странички:
— Ого, да тут вписана целая армия! Неплохой список! Моя скромная фамилия тут совершенно потерялась. Что-что? Котильон — Брохвичу? Ну, котильон вы могли оставить для меня.
— Я не могла отказать пану Брохвичу. Бал словно битва: побеждает тот, кто приходит первым.
— Не всегда! Иногда пришедший вторым первого побивает. Именно это я и намереваюсь сделать…
Он посмотрел ей в глаза. Стефа смешалась, но ответила без колебаний:
— Так нельзя. Пан Брохвич обидится, и на то у него будут все основания.
— Вы только дайте свое согласие, а уж я сделаю так, что Юрек не обидится… Откажете мне? — он встал и усмехнулся: — Я отправляюсь к Брохвичу. Минутку подождите!
Едва он отошел, к Стефе подскочил молодой человек с моноклем:
— Не занят ли ваш котильон?
— Увы…
— Ах, пардон… Я опоздал. Всегда майорат…
— А ну-ка, что вы тут обо мне сплетничаете? — раздался за его спиной низкий голос майората.
Молодой человек пробормотал что-то по-французски и с поклоном удалился.
Вальдемар стоял перед Стефой, держа под руку Брохвича.
— Знаешь ли, Юрек, я тут атаковал блокнотик панны Стефании, и занятые тобой в котильоне позиции мне весьма не по нраву. Баталию я начинать не хочу, а посему льщу себя надеждой, что дело мы уладим полюбовно.
— Все зависит от меня, а я не согласен, — сказал Брохвич.
— Друг мой!
— Кое-что зависит и от меня, так что выигрываете вы, граф, — сказала Стефа.