Прокаженный
Шрифт:
В то же самое время заиграла музыка, и девица в сандалиях снова принялась выплясывать, поворачиваясь и давая рассмотреть себя со всех сторон для вящего депутатского удовольствия. Долго продолжалось это — давно уже закончилось зелье в кубке, танцовщица вся покрылась потом, — а эффекта все не наблюдалось, и, вытащив искусственный орган из депутатского заднего прохода, матрона сказала:
— Случай запущенный, меньше чем за пять сеансов не управимся.
Алексей Михайлович отреагировал не сразу — так сильно болел у него зад, — а выйдя из ступора, понимающе часто-часто закивал головой и в одиночестве принялся дрожащими
Однако все самое ужасное еще только начиналось — за рулем сидел здоровенный усатый мужик, и, внезапно узнав его, Алексей Михайлович в ужасе закричал и попытался из машины выскочить, — это был клиент, контракт на которого передал ему Гнилой. Сейчас же крепкие руки вдавили депутата в кресло и сильным ударом в нос отбили всякую охоту делать резкие движения, а негромкий голос очень твердо произнес:
— Зачем тебе нужно убить меня?
— Это не я, не я! — Дрожащими пальцами Алексей Михайлович пытался остановить льющуюся рекой кровь, и, оглянувшись невольно назад, он вдруг увидел лежавших рядком телохранителей и сразу понял, что попал по-настоящему. — Гнилой приволок контракт, я только передал его, клянусь. — Губы Цыплакова внезапно искривились, и, почти не играя, он действительно пустил обильную слезу, а Сарычев сказал неожиданно мягко:
— Ну, ну, ну, позвони-ка ему и напросись в гости, — и, неожиданно рявкнув: — Быстро! — отпустил щедрую затрещину по депутатскому затылку.
Уже совершенно натурально всхлипывая, народный избранник снял трубу с держателя, густо измарав ее кровищей, и, не попадая дрожащими пальцами по кнопкам, набрал номер с третьего раза.
— Я вас… — раздалось в салоне машины: телефон был подключен к громкой связи; и, сразу отозвавшись, депутат сказал:
— Это Цыплаков, поговорить надо.
— Разговор подождет, а вот ляльки не будут, — раскатисто рассмеялись на другом конце линии, и было слышно, как кто-то женским голосом мяукнул в трубку, — «карусель» тут у нас вертится, да и шорнутые уже все, так что давай завтра.
Гнилой на секунду замолчал, видимо плохо соображая, и, помедлив, добавил:
— Завтра буду китовать в Парголове. Камышовка там есть, «Незабудкой» называется, вот туда поутряни и подгребай. Усек? А-а-а-а, — внезапно заорал он истошно, видимо укушенный в нежное место, и отключился.
— Кто он? — Сарычев в упор глянул на депутата и, подкрепив вопрос болевым на основание шеи, тихо переспросил: — Кто он такой, этот твой Гнилой?
На цыплаковских глазах опять заблестели непритворные слезы, и он зашептал горячо:
— У нас просто общий бизнес, клянусь, это все он — Гнилой, он — козырный, он даже Шамана знает…
— Как ты сказал, Шамана? — Пальцы Сарычева внезапно разжались, и он поинтересовался почти ласково: — А кто такой Шаман, расскажи о нем?
Секунду Алексей Михайлович сидел неподвижно, осознав внезапно, что сболтнул совершенно лишнее, затем майор заметил, как глаза его широко раскрылись и стремительно начали наливаться животным ужасом, который мгновенно погасил в них все человеческое, и сразу же произошло непредвиденное. С неожиданной в его измученном теле силой народный избранник пихнул Сарычева локтем в лицо и, выскочив
В руках его оказался пистолет — депутат как-никак, — и, пока майор делал «лесенку», на ходу уклоняясь от выстрелов, Цыплаков почти добежал до трассы и, внезапно остановившись, отбросил ствол в сторону — как видно, патроны в обойме закончились.
Как только пистолет исчез в сугробе, Сарычев выписывать зигзаги перестал и, наддав, стал дистанцию быстро сокращать, готовясь беглеца «слепить», и тут произошла вещь удивительная — Цыплаков вскрикнул и, смешно присев, вдруг стремительно бросился под колеса проезжавшего «КамАЗа». Это было так неожиданно, что водитель начал тормозить лишь после того, как раздался глухой удар, и тяжело груженная машина, несколько раз перевалившись колесами через безжизненное депутатское тело, мгновенно жизнь народного избранника прервала.
Бегло глянув на истерзанный цыплаковский труп, майор вздохнул и в сердцах сам себя обласкал: «Лох ты чилийский, Александр Степанович, в войну, вишь, поиграть захотелось, дубине стоеросовой». Больше делать здесь было нечего, и, в душе пожалев водилу «КамАЗа», у которого головной боли будет теперь выше крыши, Сарычев быстрым шагом возвратился к депутатской лайбе.
Стражи народного избранника мирно храпели, и, щелкнув пальцами, майор приказал им: «Всем спать долго», забрал сотовый телефон и, запустив двигатель, чтобы троица не задубела, из иномарки выбрался.
Следующим утром, еще затемно, Сарычев уже съезжал с Выборгского шоссе налево, к озерам, и, проплутав с полчаса, нашел все-таки спортивно-здоровительный комплекс с названием располагающим — «Незабудка». По причине зимы лодки томились на берегу под навесом, на теннисном корте лежали сугробы, и функционировали, судя по всему, только кабак, баня да многочисленные домики-коттеджи, в которых так хорошо залечь морозной ночью с ласкучей носительницей доступных девичьих прелестей.
Пока майор пребывал в засаде, показалось рыжевато-медное зимнее солнышко, освещая своими холодными лучами снежные шапки на елях, и лишь часам к одиннадцати место для парковки постепенно начало заполняться.
Прибывшие на «бомбах» и «мерсах» деятели не торопясь вылезали наружу, лобызали друг друга с важностью и, сбиваясь в круг, приступали к общению. Пару раз Сарычев уже включал «повтор» на цыплаковской трубе, но никто из присутствующих на это не реагировал, лишь грубый голос на другом конце линии в который уже раз обещал неласково: «Я вас…»
Наконец впереди показалось облако снежной пыли, и, когда оно рассеялось, майор от удивления даже присвистнул: на парковочной площадке застыл черный «мерседес-купе», точь-в-точь как тот «непробиваемый» по ментовскому компьютеру, только последней цифрой номера отличный на единицу. Из него степенно вылез высокий жилистый мужик в ярко-желтой пропитке, окруженный тремя соратниками, и сейчас же все присутствующие как-то подобрались и затихли, а те, с которыми обладатель канареечного прикида изволил облобызаться, сейчас же последовали за ним в один из коттеджей. Пока процессия медленно двигалась по узенькой, проложенной в снегу между пней тропе, майор не постеснялся нажать еще разок на «повтор» и тут же довольно крякнул — на его глазах длинный полез в карман и, достав трубу, опять рявкнул в нее грозно: «Я вас…» — ничего, однако, в ответ не услышав.