Прокаженный
Шрифт:
Ненавязчиво поинтересовавшись, как протекает процесс принятия бандитствующих элементов в славные ряды прапорщиков оперативно-разыскного взвода внутренних войск, генерал предпринятые действия одобрил и, по-отечески посоветовав всем чекистскую бдительность не терять, присутствующих из кабинета выпер. В это время ожила труба — значит, звонил кто-то свой, — и, услышав знакомый голос, Михаил Васильевич на предложение встретиться через полчаса с готовностью согласился. Переодевшись в гражданский прикид, он выкушал на всякий случай еще баночку пивка, накинул скромную дубленку из шкуры ламы и, объявив по селектору, что отбывает перекусить, не спеша направился к выходу.
Чувствуя, как
— Привет.
— Два вопроса, Михаил Васильевич. — Его собеседник улыбнулся и, поправив модные очки на умном, интеллигентном лице, сразу перешел к делу: — Неприятности с налоговой полицией, закрыли сразу пять наших бензозаправок, и думается, что тебе будет решить проще по своей линии, чем мне по своей, так что навались, пожалуйста.
Он подмигнул и сунул папку с документацией в генеральскую руку, секунду помолчал и тихо добавил:
— Длинный дубаря врезал.
Сказанное Помазкова не впечатлило никак — он на дух не выносил бандитствующего отморозка, — однако чисто профессионально поинтересовался:
— А причины какие?
Думая о чем-то совершенно другом, очкастый вяло отозвался:
— Я не врубался особо, говорят, шкура какая-то расписала, похороны завтра, — и, засмеявшись: — Вот к чему приводит половая несовместимость, — помахал ручкой и устремился к машине, ни марки, ни номера которой было не разглядеть.
— Меньше народу, больше кислороду, — несколько по-детски подумал вслух генерал, хотя имел в виду вещь весьма серьезную — долю погибшего подельщика, и не спеша двинулся продолжать дальнейшее служение отчизне.
Тем временем Александр Степанович Сарычев, с утра еще взявший подходы к генеральской норе под свой контроль, решил временно со своим подопечным попрощаться и, гуляющим шагом миновав белое авто, в которое погрузился очкастый собеседник Помазкова, не спеша тронулся за ним следом. Таких вот «волжанок» майор в свое время видывал предостаточно — с проблесковыми сигналами у решетки радиатора, мощной сиреной и специальными направляющими для номеров: цепляй какие хочешь, — и сомнений в том, где подвизался генералов знакомый, не оставалось никаких: заведение это раньше звалось ГБ-ЧК, а нынче более демократично — конторой федеральной. Даже теперь явных лохов в ней не держали, и, хорошо об этом помня, Сарычев сразу же отпустил клиента на десяток корпусов вперед, некоторое время двигался без света, затем фары включил, и все шло отлично, пока не выехали на Московский проспект. Удивительно, но снег на нем только что отскоблили, и, нагло заняв крайний левый ряд, чекистская лайба засверкала огнями и с ревом сирены резво покатила в сторону аэропорта, не обращая на светофоры ни малейшего внимания. Увидев такое дело, майор сплюнул и, сожалея, что только время зря потерял, двинулся назад и снова затаился в засаде неподалеку от мрачного серого здания, говорят, такого высокого, что из его подвалов свободно видна Колыма.
Между тем выкушавший к концу рабочего дня «Хольстена» уже изрядно, генерал Помазков находился в превосходном расположении
— Дальше я сам, прогуляться хочется, — и, лайбу отпустив, потопал на своих двоих.
Очень скоро какая-то неведомая сила заставила его остановиться возле белой «девятки», запаркованной неподалеку от лесопарка, и, распахнув дверь, он уселся рядом с водителем. В этот момент с генеральских глаз будто кто-то убрал пелену, и, глянув в лицо размещавшегося рядом с ним крупного усатого мужчины, Михаил Васильевич вдруг закричал от страха и, закрыв лицо ладонями, натурально наделал в штаны, — даром что ли столько «Хольстена» было выжрано.
— Узнали, значит, товарищ генерал? — мягко сказал водитель, ухватив при этом твердыми, как железо, пальцами Помазкова за горло и уже через секунду поинтересовавшись звенящим от ярости голосом: — С кем вы встречались на набережной?
Язык у чекиста от ужаса еле ворочался в пересохшем рту, и он отозвался не сразу:
— Так, знакомый один. — Однако, получив «закуску» — резкий удар тыльной стороной ладони по губам, быстро добавил: — Партнер по бизнесу… Давний.
Еще через секунду Михаил Васильевич заработал чрезвычайно болезненную оплеуху, терпение его иссякло, и, чтобы больше не били, он заплакал и сдал подельщика со всеми потрохами. Глядя на обделавшееся от страха, безвольное существо в генеральской папахе, Сарычев сморщился от отвращения и подумал с горечью: «Ну почему столько честных, мужественных людей бегает в операх, а над ними сидят вот такие гниды? А может, сейчас и нельзя по-другому, — чтобы пролезть наверх, надо быть сволочью непременно, а?» И чтобы не терзаться сомнениями, он отвесил Помазкову щедрого тумака и, рявкнув: «Хватит сопли мотать, о Шамане расскажи», сильно тряхнул Михаила Васильевича за воротник. Однако отреагировал генерал как-то странно — он вдруг в ответ улыбнулся и, хитро сощурившись, погрозил Сарычеву пальчиком, громко затянув при этом «Марш коммунистических бригад», и майор понял, что перестарался.
«Хорош, видно, этот Шаман, — быстро подумал Александр Степанович, глядя на вовсю солировавшего чекиста, — если при одном только упоминании о нем у людей крыша едет». А тем временем генерал, на прощание майору подмигнув, лихо из лайбы выбрался и, молодецки отшвырнув мешавшую ему папаху в придорожный сугроб, строевым шагом попер вперед, и долго еще в темноте зимнего вечера можно было слышать незабываемое:
Сегодня мы не на параде, Мы к коммунизму на пути, В коммунистической бригаде С нами Ленин впереди.Глава тринадцатая
— Привет, — улыбнулась Маша и, поинтересовавшись сразу: — Есть будешь? — уже через секунду налила Сарычеву здоровенную миску борща, — знала, что очень горячий он не любит.
Надев тапки, майор помылся и, усевшись на табурет, потянулся было за чесноком, но передумал и начал варево хлебать. Честно говоря, борщ был так себе, весьма средний — не хватало в нем мажорного звучания мозговой разваренной косточки, тонкой гармонии перца, томатов и зелени, — но Сарычев ел с удовольствием — за целый день проголодался изрядно.