Проклятая деревня
Шрифт:
— Я помню только старика, который меня в спину ударил, и больше ничего… — начала бормотать девушка, и баба Варя, посмотрев на нее, увидела, что у цыганки снова начал подниматься жар.
На лбу появилась испарина, дыхание стало тяжелым и сиплым, по всему телу пошла дрожь.
— Выхаживаешь тут ее, а одно волнение и снова по новой. — проворчала старушка, и аккуратно перевернув девушку, словно пушинку, пока та мало что понимала, начала менять повязку, которая
Девушка застонала от боли, но старушка только поцокала языком, и начала промывать рану, которая выглядела совсем не хорошо.
— Ох, девонька, даже не знаю…даже не знаю… Как ты еще жива осталась. Такой ужас…
Женщина поменяла повязку, и положила Надью, как та лежала до этого. Обтерла лоб полотенцем, и положила холодную мокрую тряпочку на лоб, чтобы девушке хоть как-то стало полегче.
Девушка начала успокаиваться только через пару часов.
Жар спал, она перестала дрожать и дыхание стало спокойнее.
На следующий день девушка пришла в себя довольно рано. Едва только петухи начали кричать.
Девушке очень хотелось пить, но она не решалась, кого-нибудь позвать и попросить воды. Было еще очень рано, и она не хотела никого будить.
Но баба Варя вставала рано, и вскоре Надья услышала шаркающие шаги по дому, и тихо позвала женщину.
— Баба Варя.
Шаги пошаркали в мою сторону.
— Ты давно ль проснулась? — спросила женщина, открыв шторы, впуская в комнату свет.
— Нет. — соврала девушка.
— Губы-то как пересохли…Потрескались все…Сейчас, обожди, водички дам — покачала головой женщина и пошла к столу, чтобы взять кружку с водой.
Она аккуратно смочила чистое полотенце в воде, и приложила к губам.
— А можно попить? — спросила Надья, — побольше.
— Пока нет, нельзя много. Потерпи чуток, если твоё состояние получше станет, и попить и поесть дам.
— Болит все, — пожаловалась девушка.
— Конечно болит. Рана твоя уж больно плохая. — сказала честно женщина. — Не знаю, как залечится, да и когда тоже.
— Может и не залечится. — сказала Надья.
— Ну ка ты давай беду не зови! Залечится! Время всему нужно. — внезапно разозлилась старушка.
Девушка прикрыла глаза, и, сама не заметив как, снова провалилась в сон.
Когда она
— Проснулась. — услышала она мужской голос, и приоткрыла глаза.
— Вы кто? — спросила девушка, увидев над собой мужчину.
Кажется, она его уже видела в усадьбе помещика.
Он был очень высок, темные волосы вихром, медовые глаза, нос с горбинкой. И как ни странно отсутствие казацких усиков, какие имели все представители лихого народа.
— Я — Михайло. — пророкотал мужчина. — Это я спас тебя.
— Я — Надья. — сказала девушка, и снова поморщилась от боли.
Все тело затекло, но при любой попытке пошевелится спина, словно одна огромная рана отзывалась нестерпимой болью.
— Тебе нужно лежать спокойно. — сказал Михайло и сел на табурет, который поставил к кровати. — Так рана быстрее затянется.
— Можно меня перевернуть? — спросила цыганка, — у меня все затекло.
— Я спрошу у матери.
— Переверни. — вдруг услышала я старушку, которая тоже пришла. — Можно, так даже получше будет. Только аккуратно, не заглядывайся! Побереги девичью честь и стыд!
И только после этих слов Надья поняла, что лежала совсем обнаженная. Краска смущения залила ее лицо.
Казак кивнул, и неуклюже, стараясь не смотреть на цыганку, поднял ее. Он аккуратно положил стиснувшую зубы девушку на живот.
— Вот и все, — бормотал он, поправляя одеяло и простыню, — сейчас боль утихнет. Потерпи уж, Надья.
Баба Варя, поцокала, и сказала.
— Нужно снова повязку менять.
— Все так плохо? — спросила цыганка.
— Не так хорошо, как хотелось бы. — сказала баба Варя. — Ничего, вылечим и на ноги поставим!
— Может и не нужно. — сказала девушка, вспомнив о том вечере.
— Прекрати беду кликать! — сказала снова баба Варя, — я тебя не для того столько дней выхаживала, чтобы ты душу в себе затравила тоской да печалью! Вот встанешь на ноги, тогда говори, что хочешь!
Надья промолчала, не став еще больше расстраивать старушку, и незаметно шмыгнула носом.
— Не реви, все наладится. — сказал Михайло. — Твои живы.