Проклятая и безликая
Шрифт:
– Да, иссины, северяне и наши древние бальзамировщики клали в склепы предметы быта усопшего. Это был обязательный ритуал, чтобы боги знали, чем занимался смертный... Близнецы дарят тем, кто благостно трудился новую жизнь на небе... А тем, кто работал плохо, приходится до конца вечности работать на небесах. В древности, до Их пришествия, люди имели при себе свои вещи, чтобы орудовать ими в небытие, продолжая свое дело. Я не знаю ни об одном народе, который бы хоронил в саркофагах без предметов. Это... Удивительная находка.
– Гвин провела рукой по краю саркофага, после чего тягостно вздохнула, будто бы чем-то разочарованная, но я не могла понять, что ей не нравилось. Я не получила от встречи с демонами никакого практического результата... Но до сих пор ценила то, что смогла получить, возможно, ее надежды были несколько шире. Впрочем, словно читая мои мысли, девушка продолжила.
– Я надеялась, что смогу найти здесь какой-нибудь клинок, или древние доспехи. Чаще всего, в склепах хоронили именно воинов....
– Улыбнувшись, я потрепала ее за плечи, обнимая и прижимая к себе, в основном, чтобы ощутить хоть немного тепла в этом месте, распахнув крышку, я стала ощущать холод, тянущийся оттуда. Девушка засмущалась, но не попыталась
– Спасибо, но мне не настолько грустно...
– Ты просила быть с тобой искренне... Разве нет?
– Я вновь улыбнулась, чуть склоняя голову, после чего развернулась, предполагая, что девушка уже исследовала все, что желала. Нужно было продолжать путь, мне начинало казаться, что воздух постепенно заканчивается, но возможно, это влияние саркофага протекало через защиту молитвы, вводя меня в панику и пытаясь изгнать из своего обители. Как бы то ни было, я вышла наружу, надеясь, что впереди не будет того же влияния, которое я ощущала здесь. Гвин следовала по пятам, порой оглядываясь на загадочный склеп, который наверное, таил в себе куда больше секретов, чем мы смогли обнаружить, но выбора не было. Мы не обладали достаточным уровнем знаний, чтобы разгадать его секреты... И возможно, никогда не будем обладать.
– Надеюсь, ты не расстроилась, что ничего не нашла?
– Нет, я рада, что вообще смогла увидеть нечто подобное, а оружие... Оно бы все равно требовало длительной полировки и возможно, вовсе оказалось бы непригодно к пользованию.
– Отозвалась Гвин, в какой-то момент обгоняя меня и выходя вперед. Я не была против, мне спокойнее было позади, в особенности, когда постепенно проход стал расширяться, становясь похожим на вход куда-то. И не просто так... Над нами резко возникла вырезанная в камне арка, а впереди возвелась целая округлая комната, казавшаяся практически лишней, в этом бесконечном проходе, который как мне казалось, никогда не закончится. Гвин постепенно замедлялась, в ее руках мелькнули кинжалы, я обнажила свой, уже жалея, что не взяла с собой зачарованный клинок, но я доверяла Гвин, пусть лучше она будет иметь в своих руках такую силу.
– Будь осторожнее... Песнь делает тебя беззащитной.
– Я постараюсь сделать хоть что-то... Но ты права, она сильнее, чем я.
– Мне было тяжело признавать свою слабость, но никакого иного варианта не было. Я бессильна против жреца, а вот Гвин... Она способна убить его, и я верила, что это ей под силу. Как никак, именно она воина, а я... До этого звания мне было еще очень и очень далеко. В любом случае, я готовилась принять любой вариант, даже несмотря на то, как тщетны казались наши попытки одолеть его. Оказавшись внутри комнаты, мы тут же поняли, что никакого боя не будет, во многом из-за того, что большая часть комнаты оказалась завалена скелетами.
Округлая комната некогда являлась главным залом чего-то большого, возможно дворца, быть может, поместья или храма, который ныне скрылся под тяжестью земли. На полу шел чуть более осмысленный орнамент, представляющий собой изображение паутины, с некоторыми загадочными символами на ней порой, нечетные полосы сверкали вложенными в орнамент золотом, отражая свет факела, иные отбрасывали блеск своих драгоценных камней, вставленных в пол. Над нами застыла каменная люстра, вырезанная в свисающих с потолка гранитных глыб, такие же мраморные столы раскололись от времени, многие перевёрнутые горшки имели рядом с собой давно иссохшие до состояния пыли и гнили фрукты, но это было ничем, перед грудой костей лежащих в центре, над которой хмуро висел стяг Северных Соколов, держащийся на золотом штандарте, покоренившимся со временем и вот-вот готовым упасть. Скелеты оставались в полном военном обмундировании, возле некоторых лежали древние клинки, копья и ножи, иные довольствовались лишь доспехами. Позади горы костей вздымалась каменная глыба, которая перекрывала проход, рядом с ней виделся второй, явно вырытый в ручную, стало очевидно, что именно туда ушел жрец, уводя нас за собой все глубже в это место. Медленно подходя ближе к братской могиле я заметила на каменной глыбе кровью выведенные символы. Я могла прочесть их, поднеся пламя к камню, даже несмотря на то, что множество строчек были наслоенны друг на друга, смешиваясь в единый, с трудом читаемый текст.
"Вобар Дувин, умер 14 дня зимы, не вкусил плоть братьев, убил каннибала Вэроса. Пусть он спит спокойно." "Гирен Торгрин. Умер двадцатого дня зимы, не вкусил плоти братьев, пытался поднять штандарт, умер от зубьев Агирда. Пусть он спит спокойно". " Кэрол Олти, умер первого дня весны, пытался пробить проход, собой, умер, не вкусив крови братьев, пусть он спит спокойно." "Арис Вихрь, умерла вчера, я забыл какой сейчас день, но метель спасет ее. До последнего верила в господина, ее слезы на мне... Пора на покой, они мертвы, но мой долг исполнен, их имена никогда не умрут. Пусть мы все уснем спокойной..." - Весь камень был исписан этими записями, написанных кровью, чернилами и даже пеплом, но несмотря на это, принадлежавших исключительно одному автору. Внимательно оглядевшись среди тел, я заметила одно единственное, которое лежало, прижав к себе стяг, и которое смотрело ровно на камень, точно созерцая плоды своей работы. Автор... Медленно взбираясь по костям, я обнаружила в его руке записку, вычерченную на коже с помощью угля. Тут же развернув ее, я внимательно изучала текст, представившийся передо мной, в своем посмертном величии:"Мое имя Бован, я последний из Соколов, оказавшихся запертых в этой ловушке. Я не вкусил плоти братьев, грязь уже забила мне легкие, мои руки ослабели, некоторые пальцы стали ломкими словно ветки, мне кажется, я даже могу сломать их прямо сейчас. Они не слушаются меня, коверкают имена братьев, даже мое собственное имя. Мне больше нет жизни на земле, я умираю прямо сейчас, заточенный в ловушку, из которой нет выхода. Обвалы похоронили нас здесь трое месяцев назад, мы подвели господина, не смогли донести весть, мы подвели братьев и наше дело. Но мы не предали нашей чести. Я записал всех своих братьев, что не подчинились зову жизни, не убили себе подобных в отчаянных попытках выжить. Я умираю, но дело Соколов будет жить и без нас. Если когда-нибудь, кто-нибудь найдёт это, знай... Северные соколы не потеряли человечность. Мы вновь вознесемся к небу! За Новую Империю! " На обратной стороне было нечто, похожее на групповой
Глава 34
– Не думаю, что стоит скорбеть по ним... Лиз.
– Когда я сблизилась с девушкой, та уже довольно долгий промежуток времени стояла около выхода, кажется, до этого она исследовала останки... Что же ей удалось там найти? Я не знала, но надеялась что смогу узнать. Гвин точно удалось там что-то найти, судя по ее тяжелому, отрешенному взгляду, который порой скользил по полу, останавливаясь на сотнях надписей, возвещающих о подвигах северян, ей это было не понраву. В голосе Гвин не было уважения, резко пропало всякое сострадание, она безучастно смотрела на стяг и мёртвые тела, словно все должно быть именно так. Кажется, что-то случилось, и находка разочаровала ее сильнее, чем я могла предположить... Либо же, виной подобному было именно незавидное положение некоторых из северных Соколов, которые в отчаянии стали пожирать друг друга. Но даже так, подобное не казалось мне столь величавой ошибкой, скорее печальным напоминанием о том, какие муки вынесли здешние воины, которые до последнего пытались сохранить себя.
– Они этого заслужили, раз допустили ошибку, оказавшись в ловушке и не найдя из него выхода. Нам нужно быть умнее и не задерживаться, возможно, скоро здесь будет обвал. Да и жрец не дремлет... Стоит ускориться, пока он не бежал с концами.
– Ошибку? Они не могли ничего сделать... Я не знаю, что случилось и почему сейчас проход открыт, но у них не было ни одного пути отступления, мне кажется, любые воины погибли бы в подобной ситуации.
– Мне было сложно поверить в то, что говорила Гвин, даже несмотря на то, что девушка всегда была куда беспощаднее чем я, в вопросе врагов и друзей. Но эти люди... До последнего старались умереть с честью, они были загнаны в одну из худших ловушек, словно крысы, без света солнца и луны, лишенные пищи и надежды на спасение... Но несмотря на это, сделали все, чтобы сохранить самих себя и свои души. Будь здесь солдаты империи, сказала бы Гвин так же? Я не верила в это. Они были бы такими же героями, которые погибли за свое дело, за Империю и отдавшего приказ легата. Вряд ли Гвин была бы столь категорична и колка, в отношении ошибок. Неужели она нашла нечто такое, что смогло вызвать в ней столь жгучую ненависть к Соколам, которая граничила с едким презрением и насмешек за каждую неудачу. Ведь несмотря ни на что, Соколы заслуживали уважения и сочувствия, пусть и в любом другом исходе, они были моими врагами. Во смерти уже нет смысла делить людей, да и в цели тех Соколов не было ничего, что угрожало бы Империи, они стремились к вере, к своему богу, возможно, отнятому у них еще очень давно. Подобная цель была достойна, если бы кто-то отнял у нас Близнецов, я была уверена, что вся Империя восстала бы, во имя Их света и Их учения.
– Я понимаю, что это...
– Враги, все верно. Они наши противники сейчас, и были тогдаю- Голос Гвин был спокоен, но я чувствовала, как девушка подавляет эмоции, только бы не показать что-то, помимо твердой уверенности. Смотря на меня еще несколько секунд, она резко развернулась спиной к телам, показывая неуважение, после чего, двинулась в проход. Все это выглядело так, словно... Я не знала, почему. Мне казалось, что сейчас нет смысла вспоминать о том, кем они были при жизни, в особенности, когда жизнь покинула их тела долгие века назад. Сейчас, это попросту несчастные люди, загнанные в каменную клетку, запертые в ней словно животные, без любой надежды на спасение и избавление от страданий голода, безумия и холода. Я знала, даже лучше чем Гвин, кем были Северные Соколы, они не являлись врагами единой Империи, но были врагами того Севера, кторый смог выжить. Сражавшиеся против собственной родины, своего народа, который по их мнению был ослеплен, пленен властью Вечного, но при этом, не скатывающиеся в разбой, как нынешнее отребье, взявшее себе название прежнего повстанческого движения, но не сохранив при этом и частички их судьбы и веры. В какой-то мере, я пыталась... Можно даже сказать, что я надеялась, что смогу внести в истории тот же вклад, оставить след, который станет символом, новой верой, которую иные будут нести за собой. Они может и не заслужили сострадания, которое я испытывала при взгляде на печальный штандарт с порванным стягом. Возможно, не были достойны слишком пристального внимания и почестей, но... Уважение можно испытывать и к врагу, если тот его достоин. Соколы не были нам врагами, они могли стать даже союзниками, если бы смогли договориться с Империей о свержении Вечного. Но увы... История никогда не узнает, смогли ли мы хоть когда-нибудь объединиться.
– Я не знаю, какую честь ты увидела в них... И почему так близко к сердцу принимаешь их погибель. Они враги Империи, что сейчас, что века назад... И их смерть, является лишь общим благом и избавлением.
– Ты что-то нашла, Гвин? Почему... Ты не реагировала так на того убиенного мага? Что-то случилось? Расскажи мне, если это тревожит тебя.
– Я поспешила нагнать спешно удаляющуюся девушку, которая двинулась вглубь пещер, развеивая тьму светом и огнем факела. Мне было абсолютно не ясно, что случилось в столь короткий срок. Эти слова... В них читался скрытый, подавленный гнев, я ощущала его всем телом и разумом, чувствовала как он подбирается к горлу девушки, стискивает в себя сердце. Она смогла увидеть что-то, что повергло ее в кошмар и замешательство, вызывало эти эмоции и поселила в разуме смуту. Я знала, как опасны сомнения, как хаос способен подводить разум. Мне нужно было помочь ей, даже если придется надавить на девушку, перед последней битвой недопустима подобная слабость, нужно решить все проблемы прежде чем мы окажемся перед жрецом. Я сделала ровно тоже, что делала она, резко вышла вперед , перекрывая ей путь. Гвин опустила взгляд, пряча глаза и пытаясь обойти меня, но я не дала ей сделать этого. Настойчивость могла быть воспринята враждебно, я не хотела причинять ей боль или дискомфорт, но несмотря на это, смогла заставить себя сделать это.
– Гвин, ты же сама сказала... Рядом с тобой мне незачем скрывать свои чувства и мысли, и ты тоже можешь положиться на меня. Расскажи, что случилось, мне важно знать.