Проклятая и безликая
Шрифт:
Повисла тишина, в которой Гвин, обессилено опустила взгляд на меня, впервые замечая, что я тоже очнулась, но признаться, сейчас я тоже не была так сильно обеспокоена названой сестрой. Мне было тяжело на душе, я ощущала столько скорби в голосе той, что всю жизнь в этой доме, с фанатичной уверенностью в своих словах, наставляла меня, верила в богов, в Их милость. В ней никогда не было жалости, раскаяния или слабости, идеальный наставник, идеальный воин, идеальный слуга... И теперь видеть, как низко пала та, что казалась мне идеалом, так низко, что впервые, я увидела в ней равную. Но вместе с тем, я ощущала... Предательство, моя ненависть к юноше укрепилась, я тоже поднялась, делая шаг на встречу к девушке, но замерла, понимая, что мне нечего говорить ей. Что я... Я не знала, что сказать. В моей душе росла злость, я тяжело приняла то, что она назвала братом того, кто уничтожил ее жизнь. Кто уничтожил в ней веру, лишил богов. Он не был братом, он... Достоин кары, достоин смерти... Как презренный.
– Как ты могла простить его? Как смогла стать его сестрой!?
– И я спросила у девушки то, что не могла понять. То, чего я не понимала и не хотела понимать. Как можно после того, что он сотворил
– Почему он до сих пор жив?
– Я... Не знаю, Лиз. Но почему-то, по-прежнему, я так и не смогла заставить себя вырвать его сердце. По-прежнему... Вид его крови не радует меня, и в сердце нет ненависти. Только печаль... И сочувствие. Он пытался отдаться мне на смерть, я приносила ему боль несчетное количество раз, но это все прах, это ложь. Я не могу вернуть прошлого, и его кровь... Просто кровь. Боги отвернулись от меня, я служу только Архитектору, его милости и власти... Наверное, поэтому я не ощущаю счастья от крови. Мы действительно друг другу брат и сестра... Ведь нет ближе связи, чем та, что возникла в миг его удара, когда две жизни оборвались в единый миг, унесенные пламенем.
Глава 50
Аколит аккуратно перелила всю смешанную кровь в прозрачную склянку, все так же взятую из множества сундуков, расставленных около стен кельи юноши. Я до сих пор не могла понять, откуда у нее были ключи от этих замков, но признаться, сейчас это было практически неважно. Мы с Гвин стояли ближе к дверям, порой перебрасываясь словами, но в основном, просто молча раздумывая обо всем, что произошло за этот крайне непродолжительный период времени. Я ощущала себя крайне тревожно, создавалось ощущение что вот-вот случится нечто, что окажется ужасным и вновь вызовет во мне бурю эмоций, подвергнув переосмыслению практически всю жизнь. Сердце ныло, руки беспокойно дергались из стороны в сторону, история Аколита казалась мне такой трагичной, словно я сама пережила ее падение и то, чем в данный момент являлась девушка, заслуживающая всякого сочувствия. Почему же Сивил отвернулся от нее? Как так вышло, что он попросту позволил умереть той, кто должен был исполнить его волю? И почему юноша, воин, знавший что такое дисциплина, не внял зову богов, который должен был спасти девушку из-под проклятого топора и защитить от пламени костров? Что же случилось в тот день... Если бездействовали абсолютно все… и пострадала при этом, сильнее всего, именно главная избранница спектакля, которой была уготована самая важная и лучшая роль. Та самая, кто должна воспарить, стать наследницей божественной мудрости, нести ее среди заблудших душ, в итоге оказывается зверски убита, а после, отвергнута. Это все так несправедливо... Аколит не заслужила подобной судья, она ведь даже не была… виновна, ей не дали возможности стать виновной. Судя по всему, ее убили в юности, вряд ли она даже была старше чем Гвин, она не могла запятнать свою душу, не могла так просто... Стать ненужной. Так почему же, боги не спасли ребенка, которого сами избрали для собственных целей, которого хотели возвести в новую жизнь, даровать новые возможности? Неужели у них не было времени, чтобы попросту… помочь ей? Прийти на выручку, защитить или попросту отдать один единственный приказ для их собственных слуг. Волки ведь дети Мириана, его верноподданные, не просто солдаты, не члены легионов... Личная свита Его на земле, так почему Ангел крови не смог избавить от смерти возлюбленную своего близнеца, спасти ту, что избрана, от страшной расправы и конца. Почему… Волки вообще уничтожили ту деревню, кто отдал им приказ и зачем? В голове витали множество вопросов, порванных на кусочки теорий и несошедшихся сюжетов, но ни одного внятного ответа, который помог бы пролить свет на то, что происходило в тот самый злополучный день, когда в небо уходил огромный столб чёрного дыма, унося с собой ту, которая могла принести покой в разрозненные, объятые сомнениями, территории. Как много мы потеряли в тот день? Сколько крови могли бы сохранить, если бы хоть кто-то остановил ту резню, хоть кто-то отдал бы приказ об отступлении, или по крайней мере, согласились бы на плен. Они не оставили выбора, не дали возможности выжить, она бы не сопротивлялась, она бы по-прежнему жила сейчас, и возможно... Даже... Абсолютно внезапно, все мои мысли прервались глухим ударом двери и телом, упавшим прямо перед моим ногами, слегка дрожа и подергиваясь, словно от горячки.
– Он.
– Аколит резко выступил следом, возникая в проходе бледной тенью и ярко светя алыми глазами под светом свеч, что отражали все его мертвецкое обличие. Юноша имел на лице новый, неглубокий шрам и заплывший кровью правый глаз, который безумно оглядывался вокруг, останавливаясь то на Гвин, то на мне, то на названной сестре, замирая лишь на некоторых элементах, словно пытаясь понять, стоят ли те на своих местах и существуют ли вообще. Его одежды оказались прожжены в некоторых местах, от недавно горящего тела шел алый пар, уносящий с собой кровь, что текла с разорванной, бледной кожи, обнажающей его дрожащие связки и плоть. Его руки дрожали, я видела, как на них блестели капли яда, медленно скатывающиеся среди волос, он прожег ему кожу и мясо, чуть ли не оголяя кости около рук, шеи и груди. Боль заставляла юношу дрожать, не в силах стоять ровно и спокойно, его веки подергивались, пытаясь закрыть глаза, но тот не мог позволить себе подобной роскоши, губы исказились и застыли в гримасе боли, в один момент, он жалобно заскулил, словно щенок которого ударили за непослушание, после чего сделал неровный шаг в бок, пытаясь облокотиться на стену,
– Ты вовремя…
– Брат, ты справился даже быстрее, чем я могла предположить, зелье готово, думаю, мы сможем управиться с этим делом за считанные часы...
– Аколит тускло улыбнулась, что в свете свечей показало некоторые шрамы, что раньше, я воспринимала как особенности тела... Но сейчас, четко видела, что это просто швы на коже, скрепляющие части лица. Ее взгляд быстро опустился вниз, замечая движение, сделав шаг вперед, в сторону выхода, она резко опалила руку человека в черном балахоне, всплеском алой крови, которая хлыстом ударила об пальцы, оставляя там глубокие, кровоточащие раны и не давая ему схватиться за источающий силу томик, висящий на поясе. Присмотревшись к лежащему передо мной мужчине, я с ужасом для самой себя обнаружила, что прямо у моих ног, лежал никто иной, как прибывший вместе с Тревелья жрец, тот самый наставник и попечитель Мирен… Что мы натворили? Что натворили Аколиты, пленив его, поранив, обесчестив поражением и безосновательным обвинением. Если он невиновен, то наш путь проделан зря, то… мы сделали нечто отвратительное, порочное. Эту жертву нам не простит ни семья Тревелья, ни Император, ни Близнецы. Даже обычные крестьяне, мещане... Они будут сторониться тех, кто пытал жреца, кто обвинил его в ереси, за... За что? Убийцы Божьего гласа, презренная семья… Проклятая, проклятая! И я участвовала в этом, Гвин была рядом, мы делали это практически по указке Аколитов, за спиной у собственной семьи, которая даже не знала, в какую опасность, мы их сейчас втягиваем.
– Думаю, я отбуду к гостям, мне нужно помочь той бедной девушке… А пока, мы перейдем ко второй части нашего занятия, научишь наших учениц искусству пыток?
– Вы… Поплатитесь за это… грязные еретики.
– Жрец поднял голову, резко взирая на меня, его взгляд остановился, лицо нахмурилось, словно увидеть здесь одну из Рихтер, он не ждал... Или даже не хотел ждать. Сердце замерло, дыхание стало чаще, сжав руки между собой, я сделала быстрый шаг назад, опасаясь жреца, его взгляда, его осуждения и того, что в конце концов, он окажется правым. Я не… нет, я не могла поверить в то, что мы поступаем правильно, мои начали ломать друг друга, я сделала еще один назад, упираясь спиной в стол и заставляя фигурки животных качаться из стороны в сторону, чуть было не падая. Пытаться жреца? Служителя Близнецов, против которого у меня не было… ничего, никаких доказательств вины, никаких признаний и никакой злости. Я не знала, что он сотворил, почему виновен, я не знала ничего, и не могла поднять против него руки... Даже если сейчас, мне прикажут это сделать. Мне было слишком сложно осознать, как можно сделать нечто подобное, невзирая ни на его сан, ни на положение… даже попросту на то, что это жрец Бога, которому служили сами Аколиты, о каких пытках вообще может идти речь?
– Вы… неужели вы заодно с этими безумцами!? Он ворвался в мою келью, утащил сюда, словно кусок мяса… и вы поддержите их!? Позволите....
– Молчать.
– Аколит наступил на шею жреца, заставляя того опустить голову к полу, безвольно вздыхая и пытаясь дышать дальше. Моя наставница аккуратно перешагнула через тело брошенного на землю мужчины, равняясь со мной и лишь блекло улыбаясь, словно ничего не происходило, словно все было в порядке... И не было никаких причин для паники или же беспокойства, но это не было правдой. Даже у девушки руки подрагивали у самых пальцев, будто она что-то дирижировала, медленно вступая в таких, волнение и страх бились в ней тоже, я ощущала это, чувствовала это. Ее печальный взгляд упал на меня, замечая, что я колеблюсь, не веря в праведность того, что мы должны сделать, и никто не мог бы поверить в то, что это было благом, что подобное могло быть оправдано хоть чем-то. Признаться, мне отчаянно требовалось услышать от нее объяснения, хоть какие-нибудь, даже самые слабые, невозможные теории... Я хотела понять причину, по которой необходимо придать служителя богов боли и крови, которой тот был недостоин. По крайней мере… как мне казалось сейчас.
– Ты не хочешь разделить его боль? Он...
– Кому-то нужно помочь Мирен, но так же необходимо чтобы Лиз увидела, почему мы посчитали его порочным… поэтому она останется здесь.
– Обернувшись ко мне, девушка опустилась на колено, оставив флакон с кровью на столе, за моей спиной, словно прямо сейчас, хотела обнять меня, но разумеется... Для нее, подобное было невозможно. Я тихо вздохнула, глядя в ее глаза, сотканные из десятков мёртвых, убитых людей, сшитых в причудливый узел… в те глаза, познавшие весь кошмар новой жизни, и воспоминаний о том… как она жила прежде. Как она могла жить прежде. Ее дыхание обдало мне кожу, заставляя невольно задрожать от волнения и страха. Ледяной холодок оставил на плечах и шее отметины, которые быстро прошли, оставив на теле только покраснения.
– Ты выше чем он, Лиз. Ты выше чем жрецы и последователи… вы с госпожой Грау, это фигуры высшего порядка. И если для сохранности королевы, нужно пожертвовать ладьей, то это необходимость. Мирен - королева, он - ладья, коих сотни.
– Почему? Чем он лучше, чем я?
– Практически одними губами, прошептала я в ответ, страшась того, что жрец услышит. Это могло окончательно пошатнуть мою веру... Укрепить его власть в этом месте, ведь одно его праведное слово, хоть какая-то защита, и я уже паду, не в силах поднять руку, не в силах просто смотреть на то, как проливают кровь жреца. И это все я могло случиться от одной только его фразы, поскольку несмотря на все, я так и не могла понять... В чем же моя ценность? Что я могу дать миру, что не может жрец крови, служащий богам долгие годы? И самое главное, что дает мне право пытать его? Неужели лишь тот факт, что это воля и приказ Аколитов? Но я точно знала, сама девушка говорила мне, что ошибаются однажды все... И что я могу ослушаться ее приказа, если однажды почувствую, что более, ей не двигает праведное служение, а только лишь нечто, что непозволительно для служителя Мириана. И сейчас, был именно такой случай.
– Прошу, объясни мне, в чем его грех… что он сделал?