Проклятая Мангазея

Волошин Константин

Он важно целовал женщину. Та смущённо отбивалась, а Таган хмуро наблюдал маленькую сценку и в голове что-то копошилось неприятное. Он сам это понял и с поспешностью отвернулся. Побоялся, что кто-то это заметит. Но тем было не до него. Невенчанные супруги радостно переговаривались, бессвязно и торопливо.

К концу лета всё же порешили, что лучше перебраться в щель скалы. Тимка уже перекрыл высоко уходящую щель тонкими брёвнами на столбах, сложил из камней не-'] большую стенку с дверным проёмом. Всё скрепил глиной, её пришлось принести аж за версту. Это его не испугало.

Зато теперь была надёжная защита и от холода, и от зверья. А помещение оказалось достаточно обширное. Шагов десять в длину и четыре шага в ширину. Кверху оно сильно сужалось. Одно ответвление шириной в шаг с небольшим Тимка тоже заделал жердями. В стены вбил берёзовые клинья. На них можно вешать всё что угодно. Лукошки и корзинки уже наплели. А Тимошка сплёл даже себе лапти. Обувка уже дышала на ладан, как можно сказать, вспоминая монастырские времена.

– Вот ту малую щель, Тима, надо бы отгородить для Тагана. Негоже ему спать с нами. Мне стеснительно будет. А места там ему хватит. Узко, да ничего, сойдёт.

– Я и сам хотел предложить, да постеснялся. Вдруг Таган обидится. Тогда зав­тра и займусь. Дело нехитрое.

– А за загородкой будет обязательно холодно, как считаешь?

– Наверное, – согласился Тимка. – Там можно мясо хранить, коль добудем. Ещё от мышей стоит хоронить всё съестное. А то они мастаки всё изничтожить.

– То верное слово, – молвила Ксюша. Буду проверять почаще. К тому же всё можно подвешивать к потолку. А вот печь хотелось бы сложить основательную. Без неё не выжить.

– Успеть бы глины натаскать?

– Надо успеть, Тимочка. Осень подбирается. Поторопись, любимый.

Печь Тимка сложил с помощью Тагана большую. Она заняла треть помещения. За­то дым хорошо уходил сквозь щели в потолке и почти не ощущался внизу, что боль­ше всего радовало Ксюшу.

Мужики к зиме наготовили силков, пастей и других разных ловушек. Оставалось почаще проверять их и вытаскивать добычу. Была большая угроза, что их могут очи­щать другие любители дармовой добычи.

А Ксюша почти каждый день поглядывала на лукошко с зерном ржи. Проверяла, не напали ли мыши на лакомую закуску. Пока всё было в порядке. Зато мышей этих приловчились ловить и использовали как приманку и ловушках. А вскоре Таган в отсутствии супругов сумел приготовить такое жаркое, что даже Ксюша удивилась, и всё с жадностью поели. Спросила потом с любопытством:

– Ты как добыл дичи и что за добыча? Вкусно страшно!!

– Ругаться не будете? – озадаченно спросил парень, слегка смущаясь.

– Кто ж тебя станет ругать за такое кушанье, Таган? – очень серьёзно ответила Ксюша и вопросительно глянула на Тимошку. Тот кивнул, облизывая губы.

– Тогда слушайте. Подумал, что мышами часто питаются волки. И лисы тоже. Да и прочие хищники. Мы тоже похожи на хищников. Всё едим. Вот и наловил за два дня, наловил ровно три десятка. Чтоб, значит, каждому ровно десять штук. Ну как?

Ксюша с гримасой неудовольствия посмотрела на Тагана, на Тимошку, а тот опередил её и заметил решительно:

– Здорово придумал! Так и дальше делать стоит. Как вкусно и сытно получилось! С травами и кореньями просто знатно! Молодчина, Таган! Ксюша, не вороти нос! Пахнет отменно. Надеюсь, Таган, шкурки ты снял и выпотрошил?

– А как же! – повеселел Таган. –

Повозился долго. С этим теперь стоит поспешить пока мыши имеются. Будут ли зимой?

– Можно их соблазнить травами и прочими такими подарками с зёрнами. Куда им деваться в такие морозы. И вам легче будет их пережить и вынести. Занимайся!

Морозы ударили неожиданно и рано. Дров много не заготовили и теперь бросились в лес по снегу собирать сушняк и рубить его. В каменной щели оказалось довольно тепло. Печь долго хранила тепло и лишь к утру было холодно, а однажды вода в котле покрылась тонким ледком. Все окоченели.

Но то были единственные такие морозы. В остальное время зимы морозы были божеские, и те вспоминали довольно долго. Тогда перебивались почти исключительно мышами и почти всех выловили. Но появлялись новые, и никто не знал откуда. Посмеялись над Ксюшей за капусту. Половина всходов пропала. Остальные не дали кочанов и пришлось довольствоваться листьями. И то было большое подспорье. Листьев оказалось много и они вымахали большими.

Однако как не туго приходилось троице беглецов, а зиму пережили. Никто точно не считал дни, и знать числа месяцев не могли. Лишь по приметам и по солнцу немного определялись. И Ксюша как-то заявила:

– Ребята, март на дворе. Чувствую, что скоро мне рожать. Как быть? Повитухи у нас нет. Придётся вам, мужики, принимать. Боюсь страшно! Сможете?

– По-моему разницы почти никакой с оленями, – заявил Таган, а Тимошка его поддержал, заметив хвастливо:

– А что? Я тоже принимал роды у коров. Получалось. И тебе поможем, Ксюша! А что делать! Придётся! Справимся, Таганка?

– Так ведь надо, – неуверенно ответил парень. – Испросим благословения у богов.

– Тима, я тут приготовила травы ещё с осени. Ты будешь при надобности заваривать и мне давать. Чую, что дело будет сложным. Вдруг что случится, так ты эти травки запомни, и будешь готовить.

Эти слова Ксюши сильно подействовали на Тимофея. Он вдруг осознал, какие трудные времена надвигаются. И спросил с тревогой в голосе:

– Когда роды-то должны начаться, Ксюша?

– Полагаю, что неделя или чуть больше у нас ещё есть. Так что готовься, милый.

Тимошка печально и даже растерянно, глянул на Тагана и оба поняли, что предстоят не только трудные, но и опасные времена. Каждый знал, как много рожениц не только трудно рожали, болели, но и помирали, несчастные, оставляя младенцев мужикам. В деревне хоть рядом баба были и родные. А тут? Потому всех охватило беспокойство.

Уставший до полусмерти, Тимофей вернулся с малой добычей. Всего один рябчик. Его встретил Таган ещё на подходе, когда тот нёс две рыбы с озера. Вид его го­ворил о чем-то неприятном и Тимошка тут же спросил в страхе:

– Рожает? Как у неё? А ты чего здесь?

– Спросил. Она отпустила. Говорит, что терпимо, а у меня рыбалка. Вот две ры­бы. Вполне сносно для ужина. У тебя-то всего один рябчик. Не густо у тебя.

– Ладно, бери его, а я помчался к Айсе.

Та лежала на лавке у печи, и вид её был страдальческий.

– Ну как ты, Айсе? – бросился он к ней.

– Да вот, началось. Воды согрей в котле. А то не успела сказать Тагану, а он у озера рыбу ловит. Как бы не провалился. Лёд уже тонышает.