Проклятая мечта
Шрифт:
Генри чувствовал такое состояние, ведь в юности ему приходилось иметь дело с пьяными людьми, у которых он служил лекарем. И сейчас настроение княжича, застывшее, словно острый тонкий меч над головой обреченного, совсем не нравилось врачу.
Он оказался прав.
Андре Морлан подошел совсем близко и панибратски положил сильную ладонь на узкое плечо Генри.
— Послушайте, приятель, — сказал он хрипло и рассеянно, — в ваших интересах держать язык за зубами. В отличии от вас я человек влиятельный. Могу озолотить, а могу и уничтожить. Ясно ли
Будучи человеком твердым и принципиальным, Генри Райт промолчал, и тогда возмущенный княжич тряхнул его за плечо.
— Отвечайте! — приказал он хриплым и злым голосом. — Да или нет?!
Воспылав ярым негодованием из-за такого унизительного обращения, Генри все же стиснул зубы и сдержал гнев в себе. Вместо бурного проявления чувств, он легко повел плечом, сбрасывая ладонь княжича с темной атласной мантии.
— Я — человек принципов, господин. Уверяю вас, что я тотчас же напишу письмо королю, и…
Договорить он не успел — в горло вцепились две крепкие ладони. Генри захрипел, замотал головой, силясь высвободиться, но взбешенный княжич сжимал и сжимал хватку, вымещая на враче свою ярость. Тот пытался выговорить, что, как бы то ни было, он спас его жену, но усилия были тщетными. Когда гнев Андре чуть-чуть уменьшился, он с перекошенным от злобы лицом толкнул полузадушенную жертву в сторону и резко отвернулся.
Хватая ртом воздух и бессильно маша руками, несчастный лекарь не сумел удержать равновесия, и опрокинулся на пол. Раздался нехороший стук, затем все стихло.
— Вы не напишете королю! — прорычал Андре. — Потому что…
Его накрыло дурным предчувствием. Андре помедлил и повернулся в сторону упавшего Генри. Тот лежал на спине, широко раскинув руки в стороны, а голова врача была раскроена на части: ударившись об твердый порог и о каменный пол, бедолага умер на месте. Под темными волосами стремительно расползалась алая лужа.
Княжич Морлан только что стал убийцей.
— Ничего… — выдохнул молодой мужчина, помолчав несколько минут. — Ничего…
Окутавшее ледяное спокойствие, присущее магам Воды, не позволило ему впасть в панику и отчаяние. Дело осталось за малым — позвать двух слуг, владеющих огненным колдовством, и велеть им сжечь тело где-то на городской окраине. А потом надавить на молодого врача с молодой повитухой. Если эти двое захотят жить, то станут молчать и напишут королю то, что нужно.
Андре отдал необходимые распоряжения, и, когда унесли тело, плеснул на кровавую лужу магической воды. Единственный след преступления тут же исчез. Дрожащей рукой мужчина дернул витой шнур, позвал третьего слугу — сонного и неприлично зевающего мальчишку, и велел ему принести вина. Нужно было выпить, чтобы обрести спокойствие и не дать родственникам хоть в чем-то себя заподозрить.
И, тем более, королевским стражникам, если те вдруг нагрянут с допросами.
Повернувшись спиной к двери, Андре сел за стол и пил один кубок за другим. Тяжелое опьянение наваливалось на него все сильнее, и он сам не заметил, как уснул, уронив голову на грудь.
В
— Я прощаю вас, — прошелестел призрак Генри Райта. — Я позабочусь о вашей девочке.
Глава 1. Тяжелый праздник
Северная страна Нордения была крупной частью огромной планеты Вирит, черным неподвижным валуном посреди золотой пустыни. В Арданской галактике такие страны не имели ценности, несмотря на свои размеры, особенно на тех планетах, где царили бедность, войны и разруха. А Вирит был именно таким. Искусная стихийная магия и звонкие мечи — вот, на чем держалась власть виританских королей и прочей знати. Но даже это преимущество нередко доводило их до безумия и ввергало в междоусобные войны.
Князь Джон Морлан, княжич Андре и его сын Пол были жалкими песчинками в этой огромной пустыне.
В древнейшие времена Ульрик Бреон Первый, основавший Норденийские земли и избавивший их огненной магией от вечной мерзлоты, очень хорошо позаботился о том, чтобы его потомки сохранили влияние на многие сотни лет. Он прописал в законах о запрете искусства. Менестрели и романисты, поэты и даже придворные певцы брались под особый контроль. Имя каждого должно было быть занесено в Книгу Страха, а если кто-то из них являлся одаренным, то с особыми пометками.
— Песня или сказка, стихотворение или поэма — все это вселяет мятежную ересь в души людей. Будет лучше, если нужные люди станут наблюдать за сочинителями.
Возможно, Ульрик Первый втайне боялся мятежей и бунтов, ведь его политика была далека от совершенства и граничила с жестокостью. Но эту тревогу он сумел внушить своему сыну, а тот — своему. Так и повелось с древних пор, что каждого одаренного сочинительским талантом отмечали в Книге Страха. Некоторые скрывали свой дар и весьма успешно, а кто-то был пойман и отправлен в наказание сочинителем в любую дворянскую семью. Под строгим присмотром те писали книги для взрослых и сказки для детей.
Через несколько десятков лет после введения окончательного закона сочинители-бедняки поняли, что жить за дворянский счет и заниматься любимым делом им выгодно, и стали сами сдаваться властям, в надежде на сытую жизнь. Тогда в закон внесли правки. Любой желающий писатель, поэт или сказочник мог предложить свои услуги богатой семье, но если он оказывался бездарностью, то отправлялся на рудники.
Имен в Книге Страха стало появляться все больше. Имена бездарей и самозванцев выжигали со страниц волшебным огнем, имена умерших сочинителей смывали волшебной водой, чтобы оставить места для новых записей. После магических исправлений бумага становилась белой и ровной, словно ее и не касались чернильным пером.