Проклятая мечта
Шрифт:
— Вы стали живым? — спросила Дейна на всякий случай.
— Нет, дитя. Я все еще мертв, но моя душа привязана к тебе. Но лучше тебе никому об этом не рассказывать. Теперь только ты видишь меня. Другие маги и люди не поверят тебе, не поймут…
Дейна быстро кивнула. Она все поняла и со всем согласилась.
***
Следующим утром Дейну разбудила мать, когда еще солнце не поднялось из-за горизонта, и в маленькие окошки детской заглядывали темно-синяя прохлада с белесым туманом. С трудом проснувшись, маленькая княгиня прикрыла ладошкой отчаянный зевок и вопросительно посмотрела
— Мама, мы куда-то едем?
— Да, доченька. Мы отправляемся к бабушке. Одевайся поскорее, рядом с домом ждет экипаж, — проговорила мать, всхлипывая, и зачем-то накинула на голову капюшон.
К чему? Дейна и без того успела рассмотреть при свете свечи темный синяк, красовавшийся на материнской щеке. Расспросы были бы неуместны, ведь времени осталось совсем мало. На улице давно наступила холодная колючая осень, поэтому одевалась медлительная Дейна дольше, чем хотелось бы ее матери.
— Давай быстрее! — прикрикнула на дочку Лилиан. — Сколько можно копаться?!
— Мама, а твоя служанка с нами поедет?
— Еще чего не хватало… Я вечером ей плеснула в суп сонных каплей, эта змеюка все бабушке Нейте про нас рассказывает, — презрительно кинула Лилиан. — Да что ж такое-то? Ты одеваться быстрее не умеешь?!
Через некоторое время мать и дочь украдкой выбрались из особняка. Они шли на цыпочках, надеясь не потревожить покой спящих родственников и слуг, а потом, наконец, окунулись в утренний сырой холод. Изо рта у Дейны шел пар, и у матери, наверное, тоже, но они слишком торопились, чтобы всматриваться и задумываться. В карете было так же холодно, как и на улице, а на душе у Дейны и вовсе царила непогода.
Украдкой от матери девочка выглянула из окошка и увидела, как раскрашенный магией призрак стремительно летит за каретой. Генри сдержал свое слово, но будет ли он ей помогать так, как она ему? В любом случае, никому не стоит знать, что маленькая девочка помогла призраку открепиться от дома, в котором он умер.
Когда карета остановилась, уже рассвело, и над пригородом повисло серое унылое небо. Хотелось плакать от осознания всей безнадежности навалившейся на нее саму и на маму ситуации, но Дейна только шмыгнула носом. Следом за мамой она проскользнула в приоткрывшуюся дверь таверны, и оттуда сразу же повеяло домашним теплом.
— Осмотрись, Дейна, — велела ей мать. — Нет ли среди постояльцев стражи или людей твоего отца. Я буду расплачиваться за постой.
За несколькими столами сидели люди и завтракали, но полуслепыми глазами Дейна не приметила одежды, напоминающей синий и серебряный цвета княжеского герба Морлан хотя бы отдаленно. Сощурившись, она долго пыталась высмотреть что-либо нужное, но ничего не рассмотрела.
— Их здесь нет, — успокаивающе произнес призрак за спиной.
Вместо ответа Дейна посмотрела на него с сомнением. Казалось, эта неприкаянная душа была дружественна к девочке, но что-то упрямо мешало поверить в это. Тем не менее, кроме Генри никто не мог указать ей сейчас на истину. Он ведь не лжет?
Дейна коснулась кончиками пальцев зажившего шрама на брови. Воспоминание коснулось ее сознание — мимолетно, слабо,
— Это ты уговорил меня лезть на дерево, — вспомнила она. — Но зачем?
Если Генри и хотел ответить, то не успел — подошла торопливо Лилиан Морлан и увела дочь в оплаченную комнату.
Здесь, в придорожной таверне, было совершенно иначе, чем в особняке. Темная холодная комната со слепыми маленькими окошками вместо светлой, уютной и натопленной детской. Грубоватые служанки с усталыми лицами и в старых, поношенных платьях, вместо опрятных, вежливых камеристок и горничных. Жесткое мясо с разваренными в кашу бобами вместо яичницы и нежного ягненка. Уже в первый час нахождения в таверне Дейна впала в уныние.
Бабушка Софи жила очень далеко. Она уехала от Морланов несколько месяцев назад, не поладив с княжичем. Дейна знала об этом, и ей не хотелось отправляться в бабушкин дом, но матери было плохо жить с отцом. Придется смириться с неумолимым переездом, а пока можно привыкнуть к новой жизни и опробовать магию еще раз.
Холод за окном крепчал, пробирался через невидимые щели в комнату. Мать договорилась с хозяйкой таверны, чтобы работать судомойкой, пока не накопится достаточно денег для дальнего путешествия. А Дейне приходилось целыми днями сидеть в комнатушке и от нечего делать пускать магические искорки в стены и в потолок.
— Убери огонь, — ворчливо советовал однажды Генри, бесцельно витавший по комнате. — Хочешь спалить таверну?
— Хочу играть, — сообщила Дейна. — Мои коты и куклы остались в поместье.
— Печально, дитя. Как и твой княжеский титул.
— Что?
— Твои родители развелись, Дейна, — пояснил мудрый призрак. — Мать вернулась в статус простолюдинки, и ты стала такой же.
В ответ Дейна пожала плечами и состроила гримасу. Какая разница, кем она стала, если в поместье к ней относились немногим лучше, чем к простолюдинке? Разве что лечили, как дворянку, но эти глаза уже невозможно исцелить. Так сказал врач.
Чтобы прогнать неприятные мысли, девочка сунула ноги в сапожки, надела свой синий плащ с серебряной каймой, и украдкой вышла на улицу. Под ногами неприятно хлюпала грязная вода, в воздухе застыла холодная морось. Природа плакала, готовясь к долгой белой зиме, а на детском сердце стало легче, едва ветер легко коснулся румяного лица Дейны. Известие про смену титула уже не огорчало ее нисколько.
— Зря ты надела именно этот плащ, — снова этот укоризненный шепот.
— У меня другого нет, — беззаботно объяснила девочка, и пнула одинокий серый камушек. — Мама едва успела собрать самое необходимое.
Она смотрела себе под ноги и не обратила внимания на подъехавшую карету с гербом Морланов. Знакомый серебристый кот на синем фоне бросился в глаза моментом позже, когда кто-то схватил ее в охапку, зажал сильной рукой рот и потащил в отцовскую карету.
Глава 4. Брат и сестра
Дейну втащили в карету, усадили возле княжича Морлана и захлопнули со стуком дверцу. Отец улыбнулся ей — грустно и нервно. Девочка попыталась объяснить, как расстроится мама, когда не найдет ее в пустой гостиничной комнате, но тут карета поехала, трясясь на всех ухабах.