Проклятая реликвия
Шрифт:
— Так что, здесь есть преступник? — осведомился Майкл, поднимая брови. — Или просто человек оказался в ненужном месте в ненужное время?
— Преступник есть, — ответил Эндрю убежденно. — Но это не человек. — Он покопошился в чем-то, висевшем у него на шее на кожаном шнурке. Это был мешочек, сшитый из старой пурпурной ткани и походивший на амулеты, которые носили крестьяне, слишком подверженные предрассудкам и потому не отдававшие свою веру исключительно церкви. Решив, что это предназначается ему, Майкл протянул руку, но монах резко отпрянул.
—
— Урбан! — рявкнул Эндрю. — Что я говорил тебе насчет лишней болтовни до того, как тебя спросят?!
Урбан вздохнул и состроил мину, ясно говорившую: все равно раньше или позже придется все рассказать, и я просто избавил всех от лишних проблем. Он отошел к окну, заставив Бартоломью задуматься, пожелал ли юноша отойти подальше от своего недовольного наставника, или от трупа, который все еще лежал возле камина, глядя невидящими глазами в потолок.
— Реликвия? — спросил Майкл, беспокойно рассматривая мешочек. — Вы носите реликвию на шее? Это неразумно: истинные реликвии не любят, когда их используют вместо талисманов.
— Вы правы, — отозвался Эндрю. — А эта — особенно могущественная. Она грозит проклятьем любому, кто осмелится прикоснуться к ней.
— Реликвии не могут быть проклятыми, — мгновенно произнес Бартоломью. — Они священны. Проклятье превратит ее в нечестивую, а это значит, что она перестанет быть реликвией. То, что вы сказали, теологически невозможно.
Эндрю не обратил на него внимания.
— Араб по имени Барзак наложил проклятье после первого крестового похода. Я видел его силу тридцать лет назад в Девоншире, а Урбан расскажет вам про давно умершего коронера по имени Джон де Вольф и о том, как смерть обступила его со всех сторон, стоило ему столкнуться с ее могуществом.
— А еще был магистр Фальконер, философ из Оксфорда, — энергично добавил Урбан. — Он видел… — и замолк, наткнувшись на суровый взгляд Эндрю.
Старик перевел сердитый взгляд на Бартоломью, который смотрел на него откровенно скептически.
— Злобное проклятие Барзака действует долгие века, и любой, кто прикоснется к священному кусочку дерева, лежащему в этом флаконе, умрет.
— Вы же его трогали, — возразил Майкл, не делая, впрочем, попыток подойти к монаху ближе. Он, конечно, человек не суеверный, но всем известно, что реликвии могут быть опасными, и жаль будет завершить блистательную карьеру в университете из-за неосторожности. — Но вы не умерли.
— Умру, — хладнокровно ответил Эндрю. — Сразу же, как только она перестанет быть моей — или я доставлю ее в Норвич, или буду вынужден доверить ее для доставки туда другому человеку. — И он сделал знак Урбану, показывая, что тот может говорить.
— Дурных людей она убивает быстро, — послушно уточнил Урбан. Майкл попятился — кто знает, как расцениваются его добродетели глазами
— Так зачем вы решили забрать ее? — возмутился Майкл. — И за что сначала наказали Кембридж?
— Мы не собирались причинять неприятностей вашему городу, — извиняющимся тоном сказал Эндрю. — И вы правы, задавая вопрос о выборе времени: я ждал слишком долго, а должен был переправить ее в надежное место давным-давно. Но я был счастлив в Эксетере, а реликвия хранилась в довольно безопасном месте, под алтарем монастыря, за крепкими городскими стенами. Благополучному человеку трудно решиться оборвать свою жизнь.
— Но теперь назначен новый приор, — продолжил Урбан, — и отец Эндрю боится, что тот решит уничтожить реликвию. Мы не хотим, чтобы ее сожгли, и еще более не хотим, чтобы приор Джон де Бурго умер, пытаясь доказать, что она не обладает никаким могуществом.
— Понятно, — уныло отозвался Майкл. — Просто сказка какая-то. А что это, собственно, за реликвия? Когда-то у нас была прядка волос Пресвятой Девы, но она исчезла.
— Это частица Истинного Креста, залитая кровью Христовой. — Эндрю развязал мешочек и вытащил два куска пергамента. Он протянул их монаху, но Майкл взял его за запястье и повернул руку к свету, изо всех сил стараясь не прикоснуться к самим документам.
— Тут сказано, что ее нашли в Иерусалиме, — произнес он, читая лаконичную запись в первом. — В Храме Гроба Господня, и подлинность подтверждена Джеффри Мэппстоуном, рыцарем-храмовником. А второй листок — это предупреждение от Гийома де Божё, который утверждает, что реликвия оплачена невинной кровью и навечно проклята «Каждый, кто прикоснется к частице Истинного Креста погибнет сразу же, как передаст реликвию в другие руки».
— Гийом де Божё был гроссмейстером рыцарей Храма, — сказал Бортоломью, припомнив печальную история ордена. — Должно быть, она подлинная.
— Она и есть подлинная, — спокойно ответил Эндрю. — А моя старая рана причиняет мне боль, и я чувствую, что слабею с каждым прожитым днем. Я должен отправиться в Норвич завтра. Мне не хочется перекладывать свою ношу на Урбана.
— Я не против, отче, — храбро заявил Урбан.
Бартоломью посмотрел на него, подумав, не чересчур ли тот ретив. Верит ли он в проклятье Барзака? Или относится к слабости Эндрю, как к способу заполучить нечто по-настоящему ценное? Многие аббатства и монастыри с радостью платили за реликвии целые состояния; а крошащийся пергамент доказывает, что эта — подлинная. Даже если реликвия не творила чудес, когда ее приобретали впервые, понятно, что со временем беспринципные или простодушные люди начинали распространять другие истории. Кроме того, существовали паломники; паломники делали пожертвования, нуждались в гостиницах, еде и одежде. Многие становились богатыми, как только реликвия своевременно исцеляла кого-нибудь.