Проклятье для дракона

Гордова Валентина

Девушка в огне повернула голову и, не скрывая скептицизма, посмотрела на отца.

— А если он скажет голову о стену разбить, вы все тут же поспешите выполнять его приказ? — спросила она с насмешкой.

Хитрая улыбка расползлась по губам императора.

— Какая забавная девочка, — негромко произнёс он и в который раз подумал о том, что ему давно уже следовало бы избавиться от привычки разговаривать с самим собой.

— Он не прикажет такого, — уверенно ответил ей король, который не вызывал у Андора симпатии.

У него

вообще очень немногие вызывали хоть какие-то положительные чувства. За двести лет существования этот дракон достаточное количество раз успел разочароваться в людях и нелюдях, чтобы основательно пересмотреть собственное мировоззрение и принципы.

— Ну да-да, — покивала Яра с умным видом и отвернулась к огню, чтобы поджать полноватые губы и едва заметно покачать головой.

Взгляд императора сам собой устремился на эти губы, изучая их с эстетическим удовольствием. Не тонкие, но и не огромные, при виде которых страшно становится, с ямкой над верхней губой, которая была самую малость меньше нижней.

Не отводя от них взгляда, Андор потянулся, открыл ящик стола и вытащил из него большой блокнот, чтобы раскрыть его на первой попавшейся пустой странице, взять карандаш и приняться зарисовывать девушку, которую он видел в последний раз почти восемнадцать лет назад.

=4=

— Как сказал один мудрый человек: хочешь заполучить мужика — порази его, — изрекла великую мудрость Яра уже на следующее утро, стоя посреди огромной гардеробной.

Повезло, что окон в ней не было и девушке пришлось держать в руке подсвечник с горящими свечами, через которые Андор мог беспрепятственно и, самое главное, бессовестно за ней наблюдать. Совести у него вообще не было, чего он даже не скрывал.

— Кто это сказал? — прозвучал и ещё один голос, принадлежащие Илейне Эжен, матери Яры.

Девушка, чьё лицо находилось очень близко к огню, позволяя императору лучше его рассмотреть и, да, зарисовать, с достоинством обернулась, взглянула на мать и гордо объявила:

— Я!

Андор негромко рассмеялся от логики этой особы.

Зачем следил за ней, он и сам не понимал. Ему просто захотелось. Так же, как и нарисовать её в своём блокноте. Так же, как и просидеть почти час перед пламенем, сквозь камин в спальне наблюдая за тем, как беспокойно спит эта девушка, постоянно ворочаясь и что-то бурча.

Понял, что перегнул, он только тогда, когда желание лечь рядом с ней оказалось практически непреодолимым.

Короткий стук в дверь вывел императора из раздумий. Вскинув голову, он без удовольствия пронаблюдал за тем, как входит в гостиную начальник его службы безопасности, по-военному чеканя шаг, останавливается в нескольких шагах от правителя и, глядя поверх его головы, докладывает:

— Марисса Хиэйт ожидает вас в малой гостиной.

При звуке этого имени Андор сильно скривился. Мариссу Хиэйт

он не любил, пожалуй, больше, чем всё остальное население мира вместе взятое. Невыносимая женщина, не дающая ему прохода уже второй год и решительно не понимающая слова «нет».

— Что ей надо? — не скрывая презрения и недовольства, спросил император у возглавляющего службу безопасности его империи.

— Как и всегда, — Гарнольд Дэйл позволил себе криво улыбнуться, — вас.

— Спусти её с обрыва, — хмуро велел Андор, но всё же поднялся, намереваясь сделать это лично.

— Я бы рад, — отозвался мужчина, — но только же она взлетит и вернётся мстить.

— Ты испугался женщины, Гар? — усмехнулся император и пошёл на выход, про себя думая, что не стал бы осуждать Дэйла.

Эта женщина иногда пугала и его самого. Напугала и сейчас, стоило правителю Эрании спуститься на несколько этажей ниже, пройтись по коридору и открыть позолоченные двери малой гостиной — любимой у Мариссы, которая постоянно останавливалась только в ней.

— Выше величество! — завопила она противным визгливым голосом и, вместо того, чтобы упасть на колени или хотя бы склониться в реверансе, как подобает обращаться с императором, кинулась к нему на шею, вцепившись мёртвой хваткой в чёрную рубашку и алыми губами в его губы.

Лорд Ракердон с трудом отодрал её от себя, стараясь не причинить настырной девушке боли, гневно глянул на неё так, что пыл леди остыл на пару градусов, и раздраженно осведомился:

— Зачем ты пришла, Марисса?

Потупив серенькие глазки, щедро подведенные чёрной краской, девушка надула алые губки и обижено произнесла:

— К тебе, любимый.

«Любимого» передёрнуло от подобного обращения. Вздохнув, старательно пытаясь себя успокоить, он напомнил ей об очевидном:

— У меня конкурс невест начнётся ни сегодня, так завтра, о чём тебе превосходно известно. Что ты творишь?

Вот теперь девушка улыбнулась — хитро, игриво, провокационно. И с этой улыбкой она, игриво изогнувшись, тронула пуговицу на рубашке императора и «обрадовала» его:

— Я тоже буду участвовать в этом конкурсе!

Андор не злился, нет. Он просто в этот момент продумывал сразу семь вариантов того, как именно будет мучительно убивать ответственного за набор невест. Он ведь ясно дал понять, что не желает видеть среди них Мариссу Хиэйт. И что теперь? И теперь она участвует.

Император никогда не любил тех, кто не исполняет его прямые, к тому же такие простые приказы. Если человек не способен сделать так, как он приказал, значит, этот человек Андору не нужен.

— З-з-замечательно, — прошипел он, выдавливая из себя оскал, при виде которого все нормальные люди испугались бы и разбежались, ну или хотя бы просто забеспокоились.

Марисса улыбнулась в ответ.

Кажется, конкурс невест пройдёт ещё хуже, чем император полагал.

* * *