Проклятье или ничейная земля
Шрифт:
Она боролась. Она влила весь свой эфир в щит, потянулась за эфиром Грега и поймала лишь пустоту. Он был в истощении.
Лиз разозлилась — умирать сейчас, тогда все только пошло на лад, она не собиралась. Только силы взять было не откуда. Она вздохнула, сглотнула скопившуюся в горле кровь и снова потянулась за эфиром. Она выживет, просто на зло этой твари с глазами вивисектора.
Глава 38
Нож
Дирижабль неспешно плыл на малой высоте возле северных границ Аквилиты. Вдалеке уже показался, возвышаясь над лесами, шпиль храма деревушки Ванс. Скоро повернут к океану и поплывут обратно в город.
Констебли в гогглах, устроившись у иллюминаторов гондолы управления, внимательно всматривались в зеленое море под ними — скоро оно сменится полями и редкими колками. Там искать станет легче, конечно, но и вероятность нахождения искомого паромобиля гораздо ниже. Особисты сообщили, что паромобиль скорее всего двигался к восточной границе Аквилиты.
Лес чуть расступился, выдавая свою тайну — на поляне у проселочной дороги стоял явно брошенный паромобиль. Ни струйки дыма, ни клубов пара тем более. Ни движения в округе.
— Попался! — довольно сказал один из полицейских — он, включив увеличение на гогглах, рассмотрел первый цифры номера паромобиля. Тут же посыпались команды: дирижабль замедлял ход, готовясь высадить полицейских у паромобиля. Застрекотал беспроводной телеграф, сообщая на землю о находке. Дежурный радист на дирижабледроме передаст сведения в полицию.
Дышать. Она хотела дышать. Хоть глоток воздуха. В голове шумели карфианские барабаны. Они вели мелодию войны. Или мелодию её смерти? Она не сдастся. Она скинет могильную плиту, придавившую её к земле.
Она перераспределила эфир, оставляя защиту только на теле — руки-ноги не жалко. Их можно вылечить потом от переломов. Сердце от переломов не вылечишь. Или как называется смерть от такой вот могильной плиты? Лиз сипло вдохнула, выигрывая для себя еще пару секунд жизни.
Щит над домом Хейгов налился алым, словно грозясь вот-вот взорваться. Солнце слепило в глаза — и не понять, выжил ли кто там, у крыльца, где перевернувшись на крышу лежал служебный паромобиль, напоминая беспомощного жука. Там наверняка бродит еще один немертвый. Или даже не один.
Она справится. Она не бросит Грега — ему рано узнавать, какая её смерть на вкус. Судьба не может наказывать подряд двух бывших Блеков. Лиз справится! Грег не почувствует утраты, как выпало на долю Андре.
Пальцы шкрябали шершавый, грубый асфальт. Ногти ломались, но Лиз этого не чувствовала. Она искала силы везде, где могла.
…Где-то далеко засипел Грег в попытке вдохнуть, в попытке спасти её. Посиневшие губы выдохнули: «Лиззи…» — и вздрогнул, все понимая, Брок…
Она еле открыла глаза — незнакомый мужчина так и продолжал стоять над ней, словно впитывая в себя её мучения. Немертвый! Никем иным этот маг с ледяными глазами и быть не мог, потому что нет никого сильнее гранд-мастера, а Лиз именно им и была, но ничего не могла противопоставить напавшему. Сколько времени прошло? Секунда? Две? Или вечность?
Немертвый наклонился к Лиз. Ноздри его затрепетали в предвкушении — она почувствовала, как стала легкой и воздушной, как пушинка — ветерок подует, и она полетит к богам. Или не к богам. Немертвый ждал её душу. Он собирался её выпить. Но вместо неё он получил удар эфира, пусть и слабый, который почти не заметил, — откуда-то издалека, от Грега или даже через него в Лиз влились силы, чуть пахнущие грозой, пирожками и дикой всепоглощающей злостью — Лиз всегда знала, что вспышки гнева у Брока точно такие же разрушительные, как и у Грега. А потом рекой потек эфир с запахом леса, прели, каких-то восточных благовоний —
— Напрасно! — это были его первые слова. И последние. Он вспыхнул яркой вспышкой огня, горьким пеплом опадая на Лиз. Она раскашлялась, замечая сквозь слезы, как над ней навис скособоченный, локтем поджимающий левый окровавленный бок Хогг.
— Надо же… — он рухнул на колени перед Лиз. — Единственное заклинание… которое я знаю.
Лиз попыталась встать, но у неё ничего не вышло. Чужой эфир рванул прочь из неё, ощупывая пространство вокруг в поисках опасности. Голова кружилась, и все плыло перед глазами, подсвеченное синим и алым эфирами. Хогг сам потянулся к Лиз, забывая о своих ранах. Он помог ей сесть и прижал её к себе:
— Как вы, лера…
Она упрямо поправила его:
— «Ты»… Не «вы»… Мы же договаривались… — говорить было трудно. В горле клокотала кровь, хотелось кашлять, но, боги, до чего же это было больно! Лиз сплюнула алую слюну. В сердце было слишком многолюдно. Лиз подумала, что боевое побратимство, о котором рассказывал после кладбища в Вансе Грег, все же имеет свои недостатки. Она хотела слышать только знакомый до боли родничок, а вместо этого чей-то эфир спешно лечил её, а чей-то позволил обнять слабевшего на глазах Хогга и останавливать у него кровотечение, обезболивать и пока грубо затягивать трещины в ребрах. Наверное, её лечил Брок, а Хогга вытягивала с того света Виктория. Впрочем, какая разница.
Хогг, бледный, мокрый от липкого холодного пота, быстро, давясь воздухом и словами, говорил, словно боялся, что не успеет:
— Я… Так… И не извинился за то… Ту грубость. Нужны цветы, мне Грег говорил. И пирожные…
— К демонам пирожные. Главное то, что ты сейчас сделал. Твой поступок важнее всех пирожных мира… Держись! Не смей терять сознание — я тебя не дотащу. И не надо извинений. — Лиз заставила себя выпрямиться и оглядеться: Кейдж, сгорбившись от ран на ступеньках крыльца, уже напитывал эфиром защитные плетения. Ему самому восстанавливаться надо, а он… Хотя нет, Лиз понимала — в доме дети, а немертвые могут вернуться в любой момент. Нерисса Анна, прижимая к груди сломанную правую руку, спешно что-то рисовала на стене дома левой рукой. Краска была алой, и Лиз не сразу поняла, что это кровь. Слишком странно. Слишком жутко.
Лиз искала глазами немертвых, и не находила их, а ведь был третий. Точно был третий — иначе тот с глазами вивисектора не позволил бы себе так отвлечься на Лиз. Где же они… В сердце тревогой метался чужой эфир.
Слуги Хейгов высыпали на улицу, но пока перевязать раны дал только дворецкий, и то потому, что был без сознания. Кто-то подбежал к ним с Хоггом, помогая встать. В сердце стало гораздо тише — только родничок Грега и, кажется, все же Брока. Этого же только розги и угомонят!
Лиз, тяжело опираясь на руку лакея Хейгов, медленно пошла в дом. Она бы направилась в свой особняк, но к ней с другого бока прижалась Ноа, сунув в руку что-то округлое и теплое. Кажется, это был камень. Лиз чуть наклонилась к девочке, и та прошептала: