Проклятье или ничейная земля
Шрифт:
Эван качнул головой:
— Нет. Если и ехать, то вместе.
Одли крякнул и привычно напомнил:
— Нас, пилоток… — Так называли в Аквилите констеблей, — … много, а ты у нас один комиссар. Может, дома посидишь? Издали поруководишь?
Эван достал из выдвижного ящика стола, на котором стоял телефон, ключи от паромобиля:
— Ты сейчас разводишь пары, я собираюсь, и выезжаем. К утреннему совещанию должны вернуться.
Одли прошипел себе под нос что-то о многочисленных шилах в одном затейливом месте у комиссара, но на улицу пошел без спора. Эван же рванул к себе наверх — одеваться. По пути он заглянул на половину слуг и разбудил лакея
В спальне по-прежнему тихо и сонно — девочки спали, Вики тоже. Эван осторожно прошел в гардеробную и выбрал простой дорожный костюм: сорочка, свитер под горло, бриджи и теплые шерстяные гольфы. Потом он оставил записку с просьбой не волноваться на прикроватном столике, ласково погладил спящую Вики по голове и пошел прочь.
Джон был понятливый малый: пока Эван собирался, заканчивая в холле свой гардероб коротким пальто — в горах по ночам еще холодно, — и поверх непромокаемой накидкой, — он собрал в дорогу простые сэндвичи и термос с горячим кофе.
Эван вышел на крыльцо дома, разглядывая Одли, предусмотрительно ставившего в багажник запасные канистры с топливом — гидроколонки в дороге всяко найдутся в отличие от заправок. Сопровождавший его Джон кашлянул, привлекая внимание, и Эван замер: по дороге к ним шел мрачный, уже уверенный в очередной порции «заботы» Грег. И ведь не скажешь ему, что у него медовая луна, что у него приболевшая жена, о которой надо заботиться, потому что прежде всего сам такой же: и луна медовая еще не закончилась, и Вики еще не до конца оправилась после нападения придурка с битой.
Одли лишь сочувственно сдвинул кепку на затылок и с грохотом закрыл багажник.
Глава 2
Неприятности
Грег проснулся от магического импульса механита-будильника, надетого на запястье: вздрогнул, резко открывая глаза, и посмотрел на циферблат, проверяя время. Все было правильно — половина третьего ночи. Время принимать лекарство.
Хороший будильник — выдернул его из липкого кошмара, в котором незнакомые Грегу инквизиторы забирали Лиз в монастырь, разлучая их навсегда. Его еще чуть потряхивало дикой смеси ярких эмоций: ярость, собственное бессилие, тоска, боль в разбитых до крови кулаков, которыми он бил землю, стоя на коленях. Им никогда не быть вместе. Отныне она невеста богов и служит только им. Он сел и замотал головой, прогоняя противную муть, выбивая из себя даже призрак мысли, что Лиз может оказаться в монастыре. Этому не бывать: Лиз теперь принадлежит ветви реформаторов, в Тальме нет монастырей. Это лишь дурной, глупый сон. Это надо просто забыть и не думать.
Грег выскользнул из-под теплого одеяла, вздрагивая от холода и застарелой сырости в спальне — камин уже прогорел. Отчаянно бодрило. Грег бережно поправил одеяло на спящей Лиззи — пусть чуть-чуть поспит, пока он достает лекарство. Эфиром он прогрел комнату. Надо почистить камин и заново его разжечь. За окнами уныло, в разнобой стучали об уличный карниз капли воды, срывающиеся с крыши. Редкий, мелкий дождь, начавшийся под вечер, судя по всему, закончился. Только и слышно, как далеко, еле слышно грохочет убегающая прочь гроза. Грег нахмурился и потянулся эфиром, проверяя грозу. Где-то в Танцующем лесу — уже нехорошей традицией становится начинать седьмицу этим лесом, — с каждым ударом молний нарастало эфирное поле. Нарастало странно, точечно, словно электрическая сила превращалась в запретную эфирную. Или эфир откликался на молнии, Грег знал о таком свойстве
Дежурный этой ночью Жаме трубку взял моментально, что не могло не порадовать — дисциплина в управлении что надо. На вопрос Грега о происшествиях Жаме ответил быстро и точно, вызывая смутные подозрения:
— Лер комиссар уже интересовался?
Жаме помялся и признался:
— Да, нер суперинтендант. Кажется, он остался недоволен… Мной.
— Спал?
Жаме выдохнул:
— Так точно. Извинения просим…
— Я поговорю с комиссаром. Ты дежуришь уже третью ночь подряд — могут возникать ошибки. Я сейчас поеду в Танцующий лес — проверю изменения эфирного поля.
— Так это… Туда уже лер комиссар собрался, — тоскливо выдавил Жаме — о ссоре Грега и Брока по точно такому же поводу все в управлении знали. Еще не хватало, чтобы их новый суперинтендант сцепился с комиссаром. Наверное, еще седьмицу назад, в управлении все были бы рады такому повороту, но сейчас такого не хотелось — нер Эш успел стать своим, хорошо показав себя на пожаре.
— Ясно. Удачи! — только и смог сказать Грег — его опять не брали в расчет. В который раз. Грег усмехнулся, возвращаясь на второй этаж в спальню: вот смысл нести службу, если ты вечно не в курсе происходящего? Он на миг перед дверью закрыл глаза и попытался успокоиться — он уже не лер, чтобы родовая гордость оскорблялась. Нужно быть сдержаннее.
Грег вошел в спальню — Лиз мирно спала, с головой спрятавшись под теплым одеялом. Эфирные плетения, сохранявшие тепло медленно расплетались без присмотра. Грег спешно направился к камину, старательно тихо выгребая пепел и заново раскладывая дрова в топке. Огонь, подхлестнутый эфиром, быстро заплясал на сухих дровах, освещая погруженную в темноту комнату. Грег выставил ведро с пеплом в коридор — потом приберет, сейчас время Лиз пить лекарство. И все же надо что-то решать с Танцующим лесом.
Лиз всегда просыпалась легко: стоит только прикоснуться к плечу, и она уже открывает глаза и улыбается. Грег старательно отгонял в сторону привычную присказку: «Брок!» — ни к чему это. Родничок в сердце полыхнул теплом, словно гейзер.
— Доброе ут… — Лиз поежилась и поправилась: — ночи!
Грег улыбнулся в ответ, протягивая Лиз бутылек с лекарством и стакан воды:
— Доброй ночи! Пей и обратно ложись спать.
Она залпом выпила содержимое флакончика и даже не поморщилась — наверное, лекарство не было горьким. Хоть какое-то утешение. Грег внимательно рассматривал Лиз: при скудном свете камина было легко обмануться, но, вроде бы, бледность уходила прочь, на щеках молодой женщины даже румянец появился, и тени под глазами, кажется, меньше…
Лиз в ответ так же внимательно рассматривала его. Родничок в сердце снова взорвался теплом, и, подавая пустой стакан Грегу, Лиз великодушно сказала:
— Жалуйся!
Грег поморщился — он не думал, что настолько не владеет своим лицом:
— Лиззи…
— Страшный и ужасный Брок опять не дает тебе честно нести свою службу?
Грег рассмеялся:
— Это так заметно?
— Очень! — подтвердила она. Родничок в сердце зашебуршался, подсказывая, как Лиз догадалась о его недовольстве: связывающий их эфир выдал Грега с головой. — Помни: он так тебя бережет.