Проклятье одиночества
Шрифт:
«АААААААА ААААААААААААААА ААААААА» — тоже испугавшись непонятного и вполне реального шума, проснувшаяся Ева вновь зашлась громким мысленным криком, пускающим слабые волны боли по моим зубам. Плохо соображая после муторного мрачного сна, я резко вскочил с кровати и потратил несколько очень долгих секунд на то, чтобы сообразить, что вообще тут происходит. И лишь услышав повторившийся, но куда более тихий звон, наконец-то устремился в направлении этих громких звуков.
На бегу включая свет во всех комнатах, я довольно быстро понял откуда исходит этот шум и устремился в сторону гардеробной. Ну а когда ворвался туда… то с ужасом замер прямо на пороге, глядя на то как Има настойчиво и планомерно бьётся о стену, на которой недавно было большое ростовое зеркало. Разбрызгивая красную жидкость по сторонам она с яростной силой ударяла лбом по каменной преграде,
— ААААААААААА! — яростно прокричала жена, наконец-то вырывая меня из ошеломлённой прострации и заставляя остановить её очередной особо сильный удар. Прилагая немало усилий, я удержал любимую своей тиксортной энергией, а затем дёрнул на себя, заставляя завалиться на спину. Этот рывок истратил практически все мои резервы, поэтому пришлось накинуться на Ими сверху, чтобы попытаться удержать её на полу. А затем, поражаясь встречному сопротивлению и яростному напору, вступил с женой в настоящую схватку. На этот раз, к сожалению, не любовную.
Шипя и рыча словно какое-то алое чудовище, она, менее чем за сутки уже практически полностью покрывшаяся этой хлюпающей гадостью, ударила мне в грудь левой пока ещё костяной рукой с такой силой, что меня пронзила боль будто от перелома в рёбрах. К счастью, эта вспышка мучений также стремительно и погасла, а я пошел в ответную атаку, прижимаясь к девушке плотнее и всеми силами стараясь притянуть к себе или полу её руки и ноги. Она, как и в наших любовных безумствах, как всегда не собиралась поддаваться и билась изо всех сил, порой умудряясь даже немного откидывать меня и наносить короткие тычки в голову и в грудь. Има отбивалась изо всех сил, вырываясь из пут моей хватки… И лишь через несколько невероятно долгих минут наконец-то обмякла, кажется просто устав до полнейшего изнеможения из-за своего неистового буйства. После чего мы просто замерли на полу. Вот только я пока что не собирался давать себе отдыха и ослаблять хватку.
— Зачем…? — тихо прошептал я, прижимаясь к её лбу и обдавая любимую волной эмоций из своей сильной тревоги и нежности. А в ответ полнейшая тишина. Будто не ощутив этих чувств, Има сильно дёрнулась, пытаясь ударить меня головой, а затем высказала что-то похожее на обвинение… или скорее собственный приговор.
— Теперь я монстр. То чем я жила… То чем я дорожила сильнее всего пропало. Из зеркала на меня теперь смотрит мерзкая одноглазая тварь. Я потеряла свою красоту! Это было моей сутью и моим смыслом жизни! Теперь я чудовище которое просто не должно жить! Мавеот!!! Отпусти меня и дай себя убить! Если моя новая жизнь будет наполнена уродством и постоянной болью… То мне не нужна такая жизнь!!! — будто бы вновь набравшись где-то сил, жена пошла в новое короткое наступление, яростно пытаясь скинуть меня с себя. Несколько раз ударила головой и даже попыталась укусить, но потом опять обессилила и обмякла, кажется не в силах даже пошевелиться. Ну а я опять не стал расслабляться и полежав так в обнимку с любимой несколько долгих минут, наконец-то задал ей… довольно прямолинейный и жестокий вопрос.
— То есть… Ты сейчас хочешь «уйти» и бросить не только меня, но и свою беспомощную дочь? А ты… куда более жестокая и эгоистичная чем я раньше думал о тебе. Если честно… неприятно узнавать эту новую сторону. Но если это твоё взвешенное и окончательное решение… я конечно же не буду удерживать. Потому что всё ещё люблю тебя и не хочу чтобы так сильно страдала.
— Ну тогда отпусти меня!!! — кажется из-за своего отчаяния и злости не услышав большую часть моих слов, Има дернулась всего несколько раз, со злостью смотря на меня своим странным мягким глазом.
— Отпущу конечно, но чуть позже. Сначала свяжу тебя хорошенько, положу рядом с Евой и буду целые сутки объяснять насколько и где ты неправа. И лишь после того как пройдёт целый день и ты сотню раз обдумаешь своё решение, дам тебе свободу, чтобы самостоятельно решить остаться с нами или«уйти». Если всё же выберешь второй вариант, то я пообещаю что воспитаю нашу дочь и без тебя, какой бы она не стала из-за этой болезни. Ну а если захочешь ещё немного пожить… Тогда мы вместе постараемся сделать нашу маленькую Еву счастливой… Даже если наш мир окончательно сойдёт с ума и провалится в пропасть… я всё равно буду любить вас двоих.
Наверное мог ещё много чего наговорить, отвлекая жену от всяких глупых мыслей.
Замотал её так плотно и крепко, что она точно бы не смогла разорвать эти путы как бы не старалась. Ну а решив что этого вполне должно хватить, подхватил её на руки и понес обратно в спальню. Ева уже успела успокоиться и кажется уснула, поэтому я осторожно пробрался в комнату чтобы не разбудить нашу малышку. Уложил жену на её место, поближе к маленькой кроватке дочери. После чего с жалостью и печалью посмотрел на двух своих девочек, обезображенных безжалостной болезнью. И лишь после этого, убедившись что они кажется не собираются просыпаться, пошел в ванную смывать с себя налипшую и кажется уже начавшую подсыхать, непонятную тёмно-красную жидкость, которой успел изгваздаться с ног до самой головы.
Основной удар конечно опять приняла рубашка, которую не снял ещё со вчерашнего дня, но я всё равно очень долго тёр каждую свою косточку, подспудно боясь заразиться и не веря в свой надуманный иммунитет. А потом ещё налил полную ванну и очень долго отмокал в горячей воде, медленно смешивая в разуме плохие мысли с очень плохими мыслями. И лишь спустя целый час, когда вода начала остывать, меня наконец-то посетило пугающее осознание, одного крайне неприятного факта.
«Я сегодня ни разу не почувствовал их эмоций!!!» — не понимая что это может значить, ощутил как во мне начинает стремительно вскипать сильная тревога, всего за несколько секунд перерастая в страх. Не желая верить в то, что у них ослаб не только контроль над тиксортной энергией, но и эмпатические свойства разума, я, разбрызгивая во все стороны воду, выскочил из ванной и не одеваясь устремился в спальню. Остановившись на мгновение, нерешительно замер у кровати. Но потом, будто бы толкнув самого себя в спину, все же прикоснулся к голове жены, выпуская сразу несколько отсветов своего сознания… Которые канули в абсолютную пустоту, не находя искры её разума. И даже потратив несколько долгих минут на поиски, нашел в её черепе лишь какую-то странную искрящуюся жидкость, никак не реагирующую на мои прикосновения.
Пытаясь осознать весь этот бред, я потеряно схватился за голову и сел на пол возле кровати. У меня не было ни малейшего представления что с этим делать и как реагировать. В моём разуме просто не укладывалась вся эта безумная ситуация в рамках которой разумный и красивый шелед мог превратиться в какое-то совершенно иное существо, с совершенно иными принципами функционирования… и без искры разума, словно у какого-то глупого жука, живущего лишь одними инстинктами к размножению. Правда моя Има разговаривала и даже пыталась… себя убить, проявляя самую наивысшую форму своей разумности в виде целенаправленного стремления к саморазрушению. Вот только это абсолютно ничего не меняла. Её искра разума пропала… и она кажется уже перестала быть шеледом, став кардинально иной формой жизни. И это уже никак нельзя было изменить или вылечить. Можно было лишь принять данный факт и смириться с творящимся вокруг бредом.
Ни на что уже не надеясь, я подошел к кроватке дочери и прикоснулся к её голове. Ну а найдя там лишь полнейшую пустоту… пошел обратно в ванную комнату и с головой погрузившись в уже практически холодную воду, просто мысленно завыл, словно какой-то бессловесный зверь, не способный описать свою боль. Боль от неизбежной потери и такого же неизбежного одиночество, на которое меня обрёк один безумный ящер.
Глава 25
Я чувствовал себя каким-то непонятным учёным исследующим неизвестную форму жизни. Вероятно даже инопланетного происхождения. Настолько моя Има стала иной по сравнению с обычными шеледами и привычным строением тела у подавляющего числа известных нам живых существ. Старой осталась только скелетная основа, а в остальном… Разница была просто огромной и мне приходилось буквально на ощупь исследовать жену чтобы понять что происходит с моими девочками. Они будто бы облачились в некую, бессмысленно мягкую защитную оболочку и почему-то надолго уснули. Спали уже несколько дней к ряду, пока их тела завершали окончательное преображение, а я просто чего-то ждал, даже приблизительно не понимая что тут можно поделать.