Проклятье одиночества
Шрифт:
— Стоять! Куда идёшь?! Дальше запретная зона. Тебе туда нельзя — и вот передо мной появляется последняя преграда в виде пары патрульных из оцепления этого элитного района в котором и располагался мой дом. Судя по словам парня в маске, данное место стало одним из эпицентров распространения болезни, из-за чего тут пришлось всё перекрывать и не выпускать даже тех кто был ещё не заражён, чтобы эта зараза медленнее распространялась по городу. Правда в этом уже не было смысла, так как даже у заболевших поначалу нет никаких симптомов. И лишь через семь дней на костях начинали появляться быстро разрастающиеся красные пятна. Поэтому новые носители болезни, заменившие меня на посту «курьера» уже успели разойтись не только по городу, но и по всей
— У меня там дом и жена с дочкой которой нет и полугода, поэтому я в любом случае туда бы попал — старший в паре конечно же попытался мне что-то возразить, но я уже достал из кармана сильно помятую множеством прикосновений бумажку-пропуск и сунул ему в руки. Он хотел от меня отмахнуться, но, заметив довольно большой символ тайной службы, всё же принял документ и вчитался в напечатанные наспех строки.
— Иммунитет? Это же…
— Да-да. Меня уже исследовали в местной лаборатории и взяли разные анализы. Только это вряд ли поможет в создании лекарства. Сам не понял почему, но учёные сказали что это бесполезно… — не имея желания что-то долго объяснять, протянул руку и забрал свой пропуск. А затем, надеясь что эти двое больше не будут мне мешать, на всякий случай уточнил — Могу пройти домой?
— Можешь… Только вот обратно мы тебя не выпустим. Уж извини, но у нашего приказа, куда больший приоритет чем у твоего пропуска, так что ты можешь ходить по городу лишь до тех пор пока не войдёшь в одну из закрытых зон. Внутри ты уже будешь считаться заражённым и начнёшь подпадать под указ о карантинной безопасности. Так что решай прямо сейчас. Идёшь дальше и остаёшься там до иных распоряжений или остаёшься свободным в пределах города — обрисовал страж порядка сложившуюся диспозицию, ну а я… даже не стал думать по этому поводу.
— А у меня и выбора то нет. Я должен быть рядом со своими девочками — на это мужики лишь понимающе покивали головами, а затем, ничего не говоря, просто отвернулись и пошли дальше по своему маршруту патрулирования. Не дожидаясь пока они уйдут, сразу максимально ускорился и побежал по знакомым, но абсолютно пустым улицам в направлении дома. Оббежал несколько соседских зданий, оставленный прямо на дороге флаингд и наконец-то добрался до своего бледно-красного забора. Ключи остались в сумке, а сама сумка оказалось брошена вместе с лишившимся всей энергии летательным аппаратом, но я нисколько не растерялся. Подпрыгнул, зацепился, подтянулся и буквально перекинул себя во двор через довольно высокую преграду. Зацепившись за что-то немного порвался рукав рубашки, но это была мелочь которая абсолютно не стоила моего внимания. Даже не задумавшись об этом, я бросился к входной двери и несколько раз дёрнул за ручку, с досадой убеждаясь в том, что она закрыта изнутри. Но я и тут не растерялся. Побежал вокруг дома, чтобы проверить заднюю дверь и все окна. С одним из которых мне всё же повезло. Оконная створка из полупрозрачного стеклогеля оказалась слегка приоткрыта и, судя по небольшому слою пыли на подоконнике, была позабыта как минимум на несколько дней. Это меня насторожило и заставило лишь ускориться.
Довольно быстро забравшись в окно, даже не успел сориентироваться в пространстве и понять куда идти дальше, как услышал совершенно непонятный скрипучий звук, довольно громко прогремевший в моей голове. Не понимая что вообще происходит, не стал долго думать и бросился в направлении этого странного мысленного шума. И лишь когда заскочил в нашу спальню наконец-то осознал что это кричала Ева. К нынешнему времени она уже должна была научиться говорить и объяснять свои желания… Но вместо этого моя бедная девочка превратилась в тёмно-красное нечто, способное лишь мучиться от терзающей её боли и мысленным криком сообщать о своих страданиях всем окружающим.
Довольно сильно напугавшись, я подскочил к перепачканной чем-то красным кровати и, накрыв
Которая оказалась не так уж и далеко. Обнаружил её за кроватью, полулежащей полусидящей оперевшись лопатками и затылком о тумбочку. И судя по крайне неудобной позе она тоже была без сознания, никак не реагируя на мой направленный мысленный зов. А ещё… всего за месяц она практически полностью потеряла свою прежнюю красоту. Вся её правая сторона тела была полностью покрыта всё той же непонятной тёмно-красной субстанцией. Которая уже кажется начала перебираться и на левую половину. Вокруг рта появились какие-то странные куски, а правый глаз оказался затянут белёсой, непрозрачной плёнкой.
Желая привести Ими в сознание, я потряс жену за плечо и ещё раз мысленно позвал. И лишь после этого получил от неё хоть какой-то отклик. Любимая зашевелилась, подняла голову и тоже попыталась осмотреться… кажется ничего не видя своим полностью потухшим левым глазом. Так и не заметив меня, она застыла, будто о чём-то задумавшись. А в следующий миг белёсая плёнка на правой глазнице разошлась вверх и вниз… открывая скользкий зрительный орган как у того безумного ящера. Увидев «это» я невольно отшатнулся от смотрящей на меня жены, почувствовав как во мне вскипел казавшийся позабытым страх. Мне пришлось приложить немало моральных и волевых усилий чтобы перебороть себя и вытеснить эту мерзкую погань неуверенности из собственного сознания. Ну а когда у меня это наконец-то получилось… Я уверенно присел рядом с Ими и обнял её, не обращая внимания на то, что мою одежду пропитывает что-то влажное. А потом громко и уверенно сказал, чтобы она точно меня услышала.
— Привет любимая, я вернулся. Я рядом… Я дома!
Глава 24
Сон, словно вязкое болото, затягивал меня вглубь, заставляя чувствовать сильную тревогу и отвращение. Я понимал что нахожусь не в реальном мире, но всё равно не находил в себе сил чтобы вырваться из этой ловушки и наконец-то проснуться. Поэтому, радуясь тому что поблизости нет хотя бы одного мерзкого ящера, вынужденно терпел давящую на плечи мрачную атмосферу и продолжал своё мееедленное бесконтрольное погружение в холодную пучину крайне неприятного сна. Мог бы конечно побарахтаться, в тщетных попытках вырваться, но, имея возможность влиять хотя бы на это, старался не шевелиться и стоически терпеть такое сонное издевательство.
Правда в какой-то момент стало ещё хуже, когда в мой мрачный болотный мирок ворвались посторонние звуки. Непонятные мерные удары, будто кто-то поблизости пытался настойчиво срубить дерево. Я даже зачем-то попытался осмотреться, но ничего кроме темноты и размытых бесформенных теней так и не разглядел. Звук ударов был раздражающе громким и нарушал моё тихое болотное спокойствие. Этот шум почему-то разозлил и еще сильнее встревожил меня, заставив впервые попробовать вырваться из трясины. Поэтому я рванулся вверх, желая отобрать топор у этого ненормального ночного лесоруба, но путы тёмной воды оказались слишком прочны, не позволив сдвинуться и на сантиметр. Но это меня конечно же не остановило. Злясь на неприятный стук, продолжал рваться вперёд вкладывая в это все свои силы и упрямство… И лишь когда несчастное дерево раскололось и разлетелось с громким стеклянным звоном, я смог всплыть на поверхность и наконец-то высвободиться из плена неприятного сна.