Проклятье старинного кольца
Шрифт:
Лиля жила в соседней квартире, поэтому далеко идти не пришлось. Было семь вечера, ее родители уже пришли с работы, когда студент позвонил им в дверь.
Родители Лили работали в НПО «Логарифм», там же, где Сергей Анатольевич Воробьев — отец Кирилла Воробьева. Мама Лили, Светлана Романовна, невысокого роста толстенькая хохотушка, работала мастером, а отец Николай Петрович, высокий и видный мужчина с сединой на висках — начальником цеха. Занимались они измерительной аппаратурой и мечтали, что дочка закончит школу и институт и придет на работу к
Светлана Романовна никогда не отчаивалась. Даже когда Лиля в пять лет упала на лестнице, прокатилась по пролету вниз и свезла себе всю физиономию накануне утренника в детском саду, ее мать не рыдала и не ругалась, а только намазала дочку зеленкой. Так, зеленая, Лиля и рассказывала стих на празднике.
Сегодня соседка встретила Генку вся в слезах, а ее муж одну за другой курил сигареты. Генкино сердце сжалось от плохого предчувствия.
— Светлана Романовна, что с Лилей? — крикнул он.
Она не ответила, а только зарыдала в голос.
— Проходи, брат, — сказал Николай Петрович, — вишь, беда у нас. Пропала наша дочка.
— Как пропала?
— Непонятно как. Да ты проходи.
Гостиная у Михайловых была обставлена дорогой мебелью, в духе времени, поскольку на Логарифме платили хорошо. Генка прошел в комнату и сел на диван.
Светлана Романовна опустилась в кресло около стола. На столе стояла рюмка, от которой пахло валокордином. Генка знал этот запах — он отпаивал маму, когда у них в театре премьера сорвалась из-за того, что главная артистка на спектакль не явилась. Еще сильно пахло табаком. Так и хотелось открыть форточку, но хозяева не открывали, а Генка постеснялся попросить.
— Понимаешь, — продолжал Николай Петрович, — пошла она с классом во франглийский музей. Там какой-то скандал вышел, и никто не заметил, как Лилечка пропала. Ее все искали, но так и не нашли. Может, похитили нашу девочку?
При этих словах затихшая было Светлана Романовна зарыдала опять.
— Мы были в милиции, — продолжал Николай Петрович, — там сказали, чтобы мы обзвонили всех Лилиных подруг и наших родственников — вдруг она просто сбежала с экскурсии и к подружке пошла? Мы обзвонили, ее нигде нет. И еще посоветовали не выходить из дома — вдруг похитители позвонят с требованием выкупа…
Генка не знал, как реагировать: в милиции родители побывали, куда же теперь идти? Кто может помочь? Девочка пропала в музее — может, служительница, которая была в зале одновременно с Лилиным классом что-то заметила?
Тут Генку посетила ужасная мысль: а что, если девчонка попала в прошлое? Ведь они видели ее, когда ставили эксперимент с Кирилловым концентратором… Это просто ужасно — если какая-то неведомая сила утащила ее в прошлое, то доставить ее обратно в двадцать первый век невозможно, нет пока таких приборов.
— Вы не расстраивайтесь пока, Светлана Романовна и Николай Петрович, я что-нибудь придумаю. Мы обязательно вернем Лильку домой! — проговорил Генка как можно более убедительно.
Он попрощался с соседями и пошел домой.
После посещения Лилиных родителей Генка никак не мог прийти в себя. Его Лиля, которую он знал с пеленок, почти родственница, и вдруг пропала. Ее большие серые глаза смотрели на него всегда так наивно, с верой, что он ее спасет, а он не уберег девчонку.
Он должен найти девочку. Не может так быть, что школьница пропадает посреди экскурсии, а экскурсовод ничего не знает. Генка решительно набросил на плечи ветровку и выскочил на улицу.
На дворе уже который день стояла отличная погода. Пели птички, бежали ручьи по тротуарам, на земле таяли последние горки снега, пахло талой водой и свежей травой. Небо было особенно синим, без единого облачка. Генка ничего не замечал.
На его счастье, автобус пришел быстро, и через пятнадцать минут он был около франглийского музея. Двухэтажное здание сияло веселенькими розовыми стенами, что совершенно не подходило под настроение Копейникова.
Генка подбежал к двери и дернул за ручку — дверь была закрыта. Это не смутило юного спасателя пропавших девочек: он вынул из кармана длинный гвоздь и аккуратно поддел крючок, который заменял в этом здании швейцарские замки. Преград больше не наблюдалось, и парень рванул по покрытой ковром лестнице наверх.
— Вы куда? Музей закрыт! — крикнул вслед незамеченный им вахтер — седой и хлипкий старый дедушка, сидящий в кресле около лестницы, но Генка его не слушал.
Он бегом поднялся на второй этаж и побежал направо, где располагались административные помещения. Дверь в кабинет директора оказалась пятой от лестницы. Генка рывком открыл дверь и вошел внутрь.
— Верните Лилю! — крикнул он.
За дубовым столом в кабинете сидела элегантная женщина средних лет, одетая в стильный серый костюм и голубую блузку. Кабинет тоже выглядел изысканно. Обитые деревянными панелями стены, мягкая мебель — диван и два кресла с кожаной обивкой, картина на стене, изображавшая морские волны и попавший в шторм корабль, шкаф с полированными дверцами. На подоконнике стояли горшки с фиалками, которые цвели разного окраса цветами — от белого до лилового.
Генка подошел к столу ближе, поскольку женщина молчала. От нее исходил легкий запах дорогих духов. Тут дверь открылась, и в нее вбежал запыхавшийся вахтер. Он схватился за сердце и ничего не мог произнести, только тяжело дышал.
— Аристарх Сильвестрович, присядьте, — сказала женщина, — что же вы так бегаете? У вас же гипертония.
С этими словами директор подошла к шкафу, открыла дверцу и вынула оттуда стакан и бутылку воды. Она наполнила стакан и подала его старику. Тот залпом выпил предложенную ему воду.