Проклятие Аримана, Маг

Малинин Евгений Николаевич

Я подошел к столику и оглядел принесенные вещи. Зеркало было как раз то, что надо. Его поверхность должна была очень хорошо передавать изображение, а витая металлическая рамка позволяла отлично уложить заклинание, спрятав его запуск. Затем, осмотрев принесенные драгоценности, я остановился на тяжелом, массивном золотом перстне с крупным, ограненным под кабошон, рубином и, осторожно отогнув удерживающий зажим, вытащил его из ларца.

Как только я, обратясь к Агате, произнес:

– Благодарю тебя, - она тут же закрыла ларец и заперла его на ключ, а затем, достав небольшой листок бумаги, что-то

черканула в нем и протянула мне со словами:

– Подтвердите.

На бумажном клочке было написано: "Белоголовый принял перстень "Багряный" из коллекции матери-регентши", а ниже - "Подтверждаю". Я посмотрел на нее, затем на Галла, напряженно ожидавшего продолжения, и, протянув руку, прикоснулся к бумажке подушечкой большого пальца. Из-под пальца тут же потянулась голубоватая струйка дыма, и запахло паленым. Я оторвал палец от бумаги. Под словом "Подтверждаю" появился рой мелких, явно прожженных, дырочек, складывавшихся в замысловато изогнутую букву "И".

Галл озадаченно и разочарованно поскреб щеку, а Агата невозмутимо взяла свою бумажку и, аккуратно свернув, сунула ее за корсаж.

– Больше тебе ничего не надо?
– подал голос Галл.
– Может, ожерелье там или наплечные подвески?..

В его голосе явно сквозило ехидное желание хоть как-то задеть меня. Однако я уже решил не поддаваться на его мелкие укусы.

– Нет. Больше мне ничего пока не нужно. Если же мне еще что-то понадобится из драгоценных украшений, я не премину обратиться непосредственно к достопочтенной Агате.

Женщина, которая, прихватив свой ларец, уже уходила из комнаты, обернулась на мои слова, и я увидел на ее лице явное удовольствие, а затем услышал и негромко сказанную фразу:

– И правильно сделаешь. Белоголовый...

Не успели гвардейцы и что-то ворчащий Галл покинуть мою спальню, как в нее ввалились оба гнома. Опин бодро прошагал через весь спортивный зал, притворявшийся моей спальней, и с удовольствием шваркнул своей "ладошкой" о мою ладонь - очень ему понравилось наше с Данилой приветствие. А Зопин, едва переступив порог, опустился на мягкий ковер, прислонившись к стенке, всем своим видом показывая, что не может сдвинуться с места. Когда же я взволнованно спросил Опина, что случилось с его товарищем, тот скорчил недовольную гримасу и заявил:

– Я его еще вчера вечером предупреждал, что утром ему плохо будет. Он меня не послушался, так пусть теперь страдает...

– Да что случилось?..
– не понял я.

– Нет, ты представляешь! Стоило нам прийти вчера в свои комнаты, как этот...
– Опин пропыхтел что-то неразборчивое, - увидел накрытый стол. Как только его толстое брюхо почувствовало жратву, его пустая голова остаток разума потеряла. Он даже руки не помыл - сразу бросился... угощаться...

– Кто не помыл... Кто не помыл...
– заныл из-под своей стенки Зопин. Но как-то это у него очень жалостливо получилось.

Опин повернулся и грозно уставился поверх синего колпака своего друга.

– Ты не помыл! Я не успел в туалет сходить, как он всю колбасу сожрал!..

– Кто сожрал!.. Кто...
– донеслось из-под стенки.

– Я его предупреждал: будет брюхо пучить, не обессудь, не надо было жрать в три горла. Вот теперь ноет "пузико болит".

И Опин погрозил кулаком

в сторону обожравшегося товарища. Тот только жалостливо замычал.

В этот момент в мою спальню влетел Данила, на шее которого расположился Ванька. Данила орал:

– Я слышал, ты проснулся! Пошли завтракать!..
– А Ванька молча таращил свои огромные глазищи, видимо, не совсем соображая, на каком это стадионе он очутился.

Услышав предложение позавтракать, всенародно изложенное самым младшим членом нашей команды, Опин недовольно поморщился, одновременно бросив быстрый взгляд в сторону Зопина, а тот сделал героическую попытку подняться с пола.

Но тут в комнату вошел Навт и заявил, что "Белоголовый должен сначала выполнить утренний туалет, привести себя в порядок, позавтракать, а затем уже заниматься неотложными делами". При этом он вежливо, но твердо указал мне на неприметную дверку в дальней стене моего спортивного зала. За этой дверкой я обнаружил короткий коридор, приводивший к двум комнатам, одна из которых оказалась ванной и туалетом, а другая... гардеробной. Причем в последней были развешаны несколько полных костюмов, соответствовавших, как я понял, самой современной местной моде, и даже мой белый меховой подарок аккуратно висел на одной из вешалок.

Я привел себя в порядок и даже побрился. Затем выбрал подходящий, на мой взгляд, костюмчик и расстался наконец со своей джинсой. Когда, закончив туалет, я появился перед своими друзьями, они были очень удивлены. Ванька, так даже забыл, что надо прихрамывать, когда направился в мою сторону, чтобы поближе рассмотреть расфранченное чучело, в которое я превратился. Чтобы избежать возможных комментариев с их стороны, я поспешно предложил пойти позавтракать. Ванька тут же потерял ко мне интерес и, вспомнив о своей травме, прихрамывая направился к выходу, за ним неспешно тронулся Опин. Данила взял меня за руку, и мы двинулись за гномом. Зопин уже поднялся с пола и первым покинул мою спальню.

Я тут же услышал, как мои невысокие друзья, выйдя за дверь, принялись переругиваться.

Опин: - И куда ж ты топаешь, мешок набитый? Неужели в третий раз завтракать собрался?..

Зопин: - Да я только рядом посижу... Ну может, курячье крылышко пожую...

Опин: - Ага!.. Как же!.. Курячье крылышко!.. Опять небось за поросенка с кашей примешься!.. Что я тебя, не знаю, что ли!..

Зопин громко сглотнул.

Опин: - И как только в тебя столько жратвы помещается? Все ест... и ест... и ест... Только однажды лопнешь ты, так и знай!..

Зопин (уфюмо): - Не лопну...

Опин (злорадно): - Лопнешь... лопнешь...

Зопин (обиженно-плаксиво): - Нет, не лопну...

Опин (спохватившись): - Ну не лопнешь. Так животик болеть будет...

Зопин (угрюмо): - Ну и пусть болит. Где я еще такой кашки с поросенком покушаю...

Опин: - Ох-хо-хо...

Под это бормотание мы, сопровождаемые Навтом, дотопали до столовой, которая, как оказалось, также входила в состав моих апартаментов.

После достаточно обильного завтрака, на котором Зопин снова отличился, оба гнома отправились к себе, как они сказали - "полежать до обеда", Данила, прихватив Ваньку, спустился во двор, а я двинулся назад в спальню. Мне предстояло наладить разведывательную службу.