Проклятие Аримана - Ученик
Шрифт:
– Илюха! Ты чего это по черным лестницам шастаешь?
– Кабинет себе подыскивает. Отдельный...– загыгыкал незнакомый мне чернявый молодой парень.
Но у меня не было ни времени, ни желания вступать с ними в соревнование по остроумию, я только махнул рукой и направился на свое рабочее место.
Набрав рабочий телефон Воронина, я довольно долго ждал, когда там поднимут трубку. Оказалось, что время было уже первый час, и в воронинской конторе народ приступил к... ленчу. Когда трубку передали Юрке, он с набитым ртом заявил,
И вот через сорок минут я вышел на душную, прожариваемую солнцем улицу и, дойдя до угла нашего здания, увидел спрятавшегося в тени огромного пса. По-моему, это была помесь ньюфаундленда и кавказской овчарки. Его мощную шею украшал изящный ошейник, явно купленный в каком-то шикарном собачьем магазине.
– Ну как?..– раздался у меня в голове гордый вопрос.
– Все отлично, но ошейник мог бы быть и поскромнее. А то честный Воронин начнет твоего хозяина по всей Москве разыскивать.
Раздался горестный вздох, и шикарный ошейник на моих глазах превратился в довольно замусоленный кусок старой толстой кожи.
– Годится, - одобрил я.
И тут подкатила синяя воронинская "восьмерка".
Юрка выскочил из машины и быстро подошел ко мне. Но глаза его были прикованы к лохматому монстру, который, высунув здоровенный красный язык, устроился у моих ног.
– Вот это да!..– только и сказал он, остановившись рядом. Затем он присел и, не отрывая глаз от собаки, спросил: - И как его зовут?
– Афанасий...– автоматически брякнул я. Пес спрятал свой язычище и поднял на меня огромные глаза.
– Он прям из андерсеновского "Огнива", - восхищенно заявил Юрка.
– Ну что, берешь?– нетерпеливо спросил я.
– Спрашиваешь?..– тут Юрик с сомнением посмотрел на меня и неуверенно спросил: - А он ко мне пойдет?
– Как попросишь, - ответил я, - Вообще-то он пес покладистый, но сам видишь, в нем кавказская составляющая имеется, а это кровь серьезная, так что будь с ним повежливее. Но без слюнявости, а то на шею сядет!– И я сурово посмотрел на Афоньку.
Юрка медленно отступил к своей машине, открыл дверцу и откинул переднее сиденье. Потом, обернувшись, достаточно строго позвал:
– Афанасий, садись. Поехали домой...
Пес стал, еще раз посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Воронина и с достоинством потопал огромными лапами к машине. Когда он, на удивление аккуратно и чинно, разместился на заднем сиденье, Юрка быстро закрыл дверь и, махнув мне на прощание рукой, кинулся на водительское место.
Машина отъехала, и у меня на душе стадо легче. Еще одна проблема была вроде бы решена.
Я зашел в прохладный холл нашего агентства и, немного передохнув от царившей на улице жары, поднялся на третий этаж, в
– Знаешь, из милиция звонили. Сказали, что уголовное дело... как это...– он сморщил лоб, вспоминая, формулировку, - по факту смерти гражданина Глянца БА открывать не будут из-за отсутствия состава преступления. Врач сделал заключение, что Борисик был выпивши, принимая ванну, поскользнулся, упал, ударился затылком...– он выразительно посмотрел на меня, вспомнив, как труп от моего дуновения шарахнулся затылком о дно бассейна, - ...и потерял сознание. Ну и в бессознательном, значит, состоянии утоп... Злого умысла не было, покойный все сделал сам.
– Ну и что, - спокойно, без эмоций ответил я.– Чего-нибудь в этом роде я и ожидал. Вот если бы у Борьки из живота финка торчала, тогда, возможно, люди в серых шинелях начали бы шевелиться. И то, возможно, результатом проведенного расследования явилось бы заключение, что он сам порезался.
Володька натянуто улыбнулся.
– Я к вам, Владимир Владимирович, собственно говоря, совершенно по другому делу. Что-то я себя не очень хорошо чувствую. Нельзя мне сегодня несколько ранее положенного срока покинуть рабочее место?
Он опять улыбнулся и промямлил:
– Отчего же нельзя, покинь... Ничего срочного вроде бы нет...– А когда я двинулся к дверям, забубнил мне вслед: - Не отпусти такого, а потом окажется, что сам приказ о собственном увольнении подписал...
Я повернулся в дверях, ткнув в его сторону указательным пальцем, глубокомысленно произнес: "А это идея..." - и закрыл за собой дверь. Под треск и вопли компьютера я покинул приемную, а затем, заглянув на секунду к себе в комнату и попрощавшись с ребятами, снова выскочил на раскаленную улицу. Мои часы показывали без пятнадцати два пополудни, и путь мой лежал в "Сказку".
Конечно же, я опять вооружился букетом - являться к девушке без цветов я считал вульгарным. На этот раз мне приглянулись белые лилии в окружении какой-то немыслимо зеленой, пушистой травы.
Когда я вошел со своим букетом в ресторан, стоявший в дверях дяденька-охранник разинул рот, выпучил глаза и ничего не смог произнести. Я прошествовал в маленький зал - и не увидел Людмилы. Прыщеватый молодой человек в черной паре и с подносом на мой корректный вопрос, где находится самая красивая девушка на свете, недоуменно оглядел меня и заявил, что покамест с такой не знаком.