Проклятие Аскаила
Шрифт:
– Угу, а глубоко под башней сидит большой и злой дракон?
– язвительно спросил Алекс.
– Успокойтесь! Оба!
– Гневно произнес Блэкхард, сдерживая себя от того, чтобы не закричать и не высказать обоим спутникам абсолютно все, что он о них думает. – Нам осталось всего лишь несколько часов быть вместе, может вы потерпите и не будете портить мне настроение? Не знаю, что видите вы, когда играете в эти игры, но для остальных людей все это выглядит так, словно два ребенка не поделили маленькую игрушку. И я прекрасно знаю, Алекс, чем для тебя является эта игрушка!
– Я не отдам ей клинок, - спокойно произнес
Гневная речь охотника могла длиться всю ночь. Блэкхард не собирался его прерывать. Сегодня, перед самым концом, он был готов вытерпеть любые слова в свой адрес, которые только мог произнести Алекс, однако Энида решила заткнуть своего оппонента. Она поднялась с пледа, ударила охотника в грудь, оттолкнув от Блэкхарда, и в ответ на его насмешливый взгляд, прокричала прямо в лицо:
– Не нужен мне твой клинок! Он никому не нужен кроме тебя, поэтому хозяин этих мест и спрятал его. Спрятал, чтобы его не нашли такие как ты и демоны. А знаешь почему? – Энида замолчала, ожидая услышать от Алекс хотя бы одно слово; ожидала, что он скажет, что им нужен клинок, чтобы их генералов никто не смог убить, но охотник пожелал сохранить молчание, продолжая невозмутимо смотреть на чародейку.
– Потому что это их клинок, - ответила чародейка, сбавив тон и усевшись обратно на плед. Над ними нависла тишина, каждый из борцов с нечистью ожидал, пока Энида начнет говорить, но та лишь оттягивала момент, пытаясь вспомнить все, что ей удалось узнать о таинственном клинке Алекса. Наконец, чародейка оторвала свой взгляд от сапог, которые помогали ей сосредоточиться, и продолжила, - клинок принадлежал одному из генералов демонов… самому свирепому и сильному из них. Возможно, Аскаилу. При мне его имя никогда не произносили.
– Не произносили где? – Продолжая стоять над чародейкой, требовательно спросил Алекс. – Откуда ты знаешь про клинок, и почему я должен верить, что меч не нужен тебе? Что говорилось в твоем пророчестве, и почему оно требует, чтобы я был с тобой? Для чего тебе в этой истории я?
– Я не знаю! – Отчаянно крикнула Энида, сдаваясь под напором охотника. Она уже несколько дней была полностью разбита, не в силах даже гневом изгнать из своей головы печаль и мысли о скорой смерти. И в эти дни единственное, что помогало ей справиться с унынием было постоянные ссоры с Алексом, но сейчас она сломалась. Сломалась, и перед охотником предстала маленькая девочка, оставшаяся наедине со своей судьбой.
– Что говорилось в твоем пророчестве, и зачем тебе нужен я? – повторил Крон, не замечая, что уже перегибает палку даже для себя. Охотник, благодаря своей натуре, не мог увидеть, что в глазах чародейки, которая каждое мгновение их путешествия держалась, как кремень, стояли слезы. Энида устала терпеть одновременно и злость охотника, и внутреннее напряжение, и эта усталость наконец дала о себе знать.
– Перестань, Алекс, - вмешался Блэкхард и поднялся с места. Возвысившись над другом, он положил свою руку ему на плечо и крепко
– Мои поиски только начались, Хеленхорд, - смотря сквозь скьярла, прошипел Алекс и, ловким движением вырвавшись из его хватки, подошел к фон Рейнор. – Что говорилось в твоем пророчестве, чародейка?
Энида тяжело сглотнула, пытаясь избавиться от огромного комка в горле. Воспоминания о своем происхождении, о том, что говорилось в пророчестве, и почему она решилась взяться за его исполнение, лежали на ней тяжким грузом, еще более тяжким, чем клятва охотников, и никогда не давались ей легко.
– Что наследник должен забрать свое наследство… силой, - выдавливая из себя каждое слово, начала рассказывать чародейка. – Каждому наследнику пророчество приходит во сне сразу, как он переживает свою пятую весну… не знаю с чем это связано, но в свое время и я получила пророчество.
– Что из себя представляет твое наследство?
– догадываясь, что такими темпами они могут потратить всю ночь на невнятный ответ Эниды, охотник решил начать задавать ей более конкретные вопросы. – У кого именно ты должна забрать свое наследство, и почему ты решила, что другие наследники - если такие есть – не забрали его до тебя?
– А почему ты решил, что твоя клятва до сих пор действует? – совладав с собой, язвительно спросила Энида. Услышав эти слова, Алекс рефлекторно прикоснулся к песочным часам у себя на плече и клинку. Он прекрасно чувствовал, как по линиям рисунка иногда переливается энергия Времени, и как она переходит к клинку, когда он убивает очередное Порождение Скверны. Именно это вмешательство его покровителя и говорило о том, что за Алексом до сих пор следят, и что он должен изо всех сил преследовать любого демона.
– У вас что-то вроде врожденного маяка? – попытался предположить охотник. – И если он затухает, то каждый наследник чувствует, что его наследство утеряно?
– Почти…, - Энида замялась, обдумывая, как именно рассказать охотнику о своем происхождении, но увидев странный блеск в его глазах, блеск недовольства Крона, взяла всю свою волю в кулак и высказала ему то, что в свое время скрыла ото всех кроме Августина, который принял ее как родную. – Мы знаем, потому что энергия этого наследства была началом моей жизни! Потому что имя Энида изначально означало огненная ярость, а не огонь страсти! Потому что меня вырастил Гнев! Я его дочь! И каждый из наследников знает, где именно он будет ждать свою убийцу!
Шокированный неожиданными словами Эниды, Алекс отступил на несколько шагов назад, положил свою руку на клинок, который уже давно не прятал под плащом, и замер на месте, пытаясь справиться с навалившимися на него эмоциями. Он был удивлен этим заявлением ничуть не меньше, чем новостью о собственном ребенке, и не знал как именно воспринять эту новость. Обрадоваться тому, что Первоначала все-таки могут умереть, и он может убить их, тем самым освободившись от клятвы, или разозлиться и возненавидеть Эниду еще больше, окончательно выгнав искры симпатии к ней, наличие которых очень раздражало его и было причиной разгневанного поведения охотника.