Проклятие Деш-Тира
Шрифт:
Коробочка была пуста; он израсходовал весь запас украденной тинеллы.
Аритон выдохнул из легких последние остатки дыма. Упираясь спиной в ствол, он сполз на землю, отбросив пустую жестянку под ноги. Истерзанное восприятие уже ловило первые сигналы «прощания» тинеллы с его телом. Их надо заглушить и подавить, иначе ему вывернет все внутренности. Аритон застыл, стараясь не шевелиться. В отличие от зелья, которым его опаивали по пути в Амрот, тинелла хотя и была ядовитой, не вызывала болезненного привыкания. Достаточно восстановить внутренний покой, и тогда его знаний и способностей хватит, чтобы нейтрализовать действие отравы.
Над рощей переливчато запел жаворонок. Лежа с закрытыми глазами, Аритон слушал его печальную песню. Двойственное чувство владело сейчас Повелителем Теней. Казалось бы, там, где судьба обрекала кланы Дешира на неминуемую гибель, он нашел иной путь. И что же обещал этот путь бойцам Стейвена? Сознание того, что примерно треть из них останется в живых? Конечно, это лучше, чем полное уничтожение. Но какой принц, маг он или простой смертный, легко смирится с подобными жертвами среди подданных? И можно ли утешаться тем, что потери итарранцев будут намного больше? К тому же любая оплошность, любая случайность могут стоить бойцам кланов дополнительных жертв.
Никакая магия не в состоянии предусмотреть и предотвратить все возможные неудачи. А после того как солдаты Итарры вступят в пределы Страккского леса, гарантировать что-либо может только безумец.
Аритон выбил из трубки пепел. Малейшее движение сразу же пронзало голову острой болью. Верный признак того, что ему необходима вода. Аритону захотелось скинуть с себя измятую и насквозь пропотевшую одежду. Но сначала он должен напиться. Если этого не сделать, яд тинеллы, проникший внутрь, его погубит.
Аритон нагнулся и зачерпнул воды из ручья. Первый же глоток ударил по желудку, спровоцировав рвотный позыв. Аритон зачерпнул еще и поднес сложенные чашечкой ладони к губам. Пить, он должен пить. Проталкивая воду в горло, Аритон в очередной раз осознал всю легкомысленность своих действий. Ему ни в коем случае нельзя было выкуривать такое количество тинеллы да еще в одиночестве! По-настоящему сейчас ему нужны настой целебных трав, постель и присутствие другого мага, который оберегал бы его разум, все еще остававшийся уязвимым. Лишенному такой помощи Аритону оставалось только одно: ждать. Со временем действие тинеллы ослабеет и беспорядочное мелькание картин перед его мысленным взором прекратится. Вода не в состоянии вымыть из организма всю отраву. Для этого понадобится помощь разума. А пока нужно терпеливо ждать и даже радоваться тому, что он один. Сейчас он бы не вынес общества других людей.
Лес окутали сумерки, потом совсем стемнело. Затихли птичьи трели. Сквозь черное кружево ветвей проглядывали ранние звезды. Прислонившись спиной к дубу и слегка запрокинув голову, Аритон по-прежнему сражался с последействием тинеллы. Черная одежда делала его неотличимым от лесных теней. Последним всплеском действия яда была картина гибели младшего брата Дэнии, которому принадлежала эта одежда. Сам того не желая, Аритон узнал, что в пятнадцать лет ее брат участвовал в одном из налетов и был ранен. «Удар милосердия», нанесенный Каолом, оборвал его страдания, обеспечив несчастному так называемую чистую смерть. Аритон замотал головой, силясь прогнать видение: капли крови, падающие
Лучше всего для этой цели подходила любимая застольная баллада Дакара. Длинная и весьма непристойная по содержанию, она вызывала смех только тогда, когда и певец, и слушатели были изрядно пьяны. Аритон прошептал несколько первых строк. Язык заплетался, однако он не прекращал усилий, рассчитывая, что дальше дело пойдет лучше. Где-то на шестом куплете он сбился, умолк и вдруг обнаружил, что его уединение нарушено.
Он почувствовал, как зазвенело в ушах, как напряглись все мышцы, отзываясь на чужое присутствие. В отличие от почти мистического спокойствия, исходящего от птиц и зверей, такую взбудораженность мог вызвать только человек. В еще не до конца оправившееся сознание Аритона ворвались чужие ощущения: возбуждение, неуверенность и целый поток сбивчивых мыслей.
— Выходи, чтобы я мог тебя видеть, — хриплым голосом потребовал Аритон.
Хорошо, что в темноте не видно, в каком жалком состоянии он находится. Произнеся эти слова, он стал ждать.
Послышался хруст веток. Потом из зарослей орешника вынырнул Джирет. Вид у мальчишки был довольно испуганный.
— Как вы узнали, что я здесь? — обиженно спросил Джирет.
Он-то думал, что действует как заправский дозорный и уже научился подкрадываться бесшумно. Джирет подошел ближе, нагнулся и поднял валявшуюся на берегу ручья пустую коробочку. Втянув ноздрями сохранившийся там незнакомый терпкий запах, мальчишка выпятил губу и искоса поглядел на Аритона.
Сын Стейвена ожидал, что ему сейчас попадет, и Аритон знал об этом. Одновременно Джирета подмывало спросить, а не страдает ли принц пагубным пристрастием к какому-нибудь зелью. Обрадованный тем, что Аритон не стал его отчитывать, Джирет тактично пожал плечами и отбросил коробочку. Потом он уставился на принца, все еще недовольный, что его разоблачили. Зря, что ли, он густо покрыл свою рубаху мокрыми листьями, скрадывающими звуки?
— Я не шумел, — угрюмо сказал Джирет. Аритон усмехнулся.
— Тебя выдали комары, — беззастенчиво соврал он.
— Но я ведь не прихлопнул ни одного! — возразил Джирет.
— В следующий раз постарайся не чесаться, — посоветовал Повелитель Теней.
Он невольно вздрогнул, когда мальчишка громко расхохотался.
— А вы почти все подмечаете, ваше высочество.
Аритон уловил невысказанный смысл этих слов: ведь зелье и выпивка должны притуплять чувства.
— Обращайся ко мне без титула, — сказал он Джирету. — Ты же не приносил мне вчера клятвы верности, а потому не обязан оказывать никакого почтения.
— Просто взрослые думают, что я еще слишком маленький! — Джирет опустился на колени. — Вот. — Он вытащил из-за пояса нож, которым мастерил игрушки для младших сестер. — Возьмите этот нож. Через год я стану взрослым.
У Аритона кружилась голова, но он заставил себя улыбнуться. Сознание, еще не до конца освободившееся от пут тинеллы, подсказало ему: просьба Джирета продиктована не мальчишеским желанием поклоняться герою. Джирету нельзя было отказать в уме и наблюдательности. Он нашел свой способ проверить отвагу принца, которого взрослые осуждали чуть ли не в открытую.