Проклятие Деш-Тира

Вурц Дженни

— Как Джирет? Успокоился?

Стейвен вздохнул, обогнул разбросанную его сыном бересту и подошел туда, где стояла бутылка вина. Дэния принесла ее для Халирона.

— Более или менее, — кивнул предводитель и сделал глоток. — Халирон сейчас рассказывает ему сказку. Если старик догадался выбрать что-нибудь поскучнее, Джирет быстро утомится и заснет.

— Так это был не просто страшный сон, а видение?

Каол по привычке оперся спиной на центральный столб шатра и внимательно поглядел на Стейвена, которого когда-то растил и воспитывал и которому теперь

преданно служил. Они привыкли уважать друг друга; каждый выполнял свой долг, предназначенный ему судьбой, и между ними никогда не вставал вопрос, кто из них главнее.

— Джирет хоть рассказал, что он видел?

Вино булькнуло в горле Стейвена. Он отнял бутылку от губ и покачал головой.

— Дэния говорит, что ничего. Только несколько раз назвал имя маленькой дочери Фетгурна. Один Дейлион знает, какое отношение эта Тиния может иметь к сути видений Джирета. Что бы он там ни увидел, пока это остается в его душе. Но груз тяжкий, как и мой когда-то.

Стейвен замолчал, сознавая, что Каол прекрасно помнит, как своими шершавыми руками гладил ему плечи в ту ночь, когда он увидел будущую гибель отца. Ему тогда было столько же лет, сколько Джирету сейчас.

Дрожь пробежала по телу Стейвена. Они с Каол ом поняли друг друга без слов: видение Джирета лишь подтверждало, что очень скоро войска Итарры вторгнутся сюда.

Каол молча потянулся к бутылке. Стейвен следил за ним, и в глазах предводителя была такая тревога, какой Каолу еще никогда не приходилось видеть.

— Мы должны послушаться Аритона и держать женщин и девочек подальше от поля боя, — сказал Стейвен. — Ясновидец он или нет, но его слова и сон Джирета слишком уж похожи, чтобы посчитать их простым совпадением.

— Но мальчишки старше десяти лет понадобятся нам, чтобы подбирать оружие убитых, — возразил Каол.

Ближайший к нему огарок погас, и теперь его глаза под густыми бровями казались двумя темными провалами.

— Нам без них никак не обойтись.

Стейвен кивнул, забрал у него бутылку, но не торопился подносить горлышко к губам. Словно ожидая дальнейших возражений Каола, предводитель оглядел сумрачное пространство шатра.

— А где принц? — спохватился он. Каол указал подбородком на подстилку.

— Вот он. Заснул прямо на картах. Пришлось нести его сюда.

Из-за занавески вышли Дэния и Халирон. Каол скрестил на груди руки, ожидая, что сейчас ему достанется от Дэнии.

— Ладно, — вздохнул Стейвен, понимая, сколь мало действуют упреки его жены на сурового Каола. Отхлебнув еще, он отставил бутылку в сторону. — Пусть спит. Небось, вчерашней ночью комары в лесу не дали ему вздремнуть.

Дэния, шурша платьем, подошла к мужу.

— Его высочеству обязательно надо выспаться, — согласилась она с мужем. — Когда он отправился к вам, он уже неважно выглядел.

Каол усмехнулся. Халирон направился к подстилке, чтобы взять лиранту. Каол схватил бутылку, сделал несколько глотков и, чтобы подразнить Дэнию, сказал:

— Мужчина может неважно выглядеть и при этом совсем не быть больным.

Он бросил взгляд на Дэнию, но

та сделала вид, что ничего не слышала. Она подозревала, что за грубой остротой скрывается ревность. Во всяком случае, пока Дэния не вышла замуж за Стейвена, Каол никогда не позволял себе подобных шуток.

Подойдя к Каолу, Дэния бесцеремонно забрала у него бутылку, словно этот суровый седой человек был ее младшим братом.

— Ты хочешь, чтобы его высочеству пришлось довольствоваться водой из ручья?

Каол закашлялся, подавляя неуместный сейчас смех.

— А может, наш наследный принц просто слаб на голову? Или на желудок?

Их прервал крик Халирона:

— Эт милосердный, сколько времени он находится в таком состоянии?

Стейвен поспешил к подстилке. Каол тоже подошел, но не торопясь. Едва заметный в сумраке угла, Халирон склонился над принцем, прощупывая ему пульс. Лицо менестреля было встревоженным.

— Ну что там еще? — зевнул Каол, растирая воспаленные от усталости глаза. — Ты так суетишься, как будто он умирает. Заснул его высочество, только и всего.

— Да поймите же, что он действительно может умереть, — с непривычной суровостью ответил Халирон. — Неужели никто из вас не почувствовал, чем от него пахнет?

— А что случилось? — забеспокоился Стейвен. Дэния сразу же направилась зажигать свечи. Халирон тем временем молча собрал несколько подушек и подсунул их под голову принца, чтобы приподнять ее. Расстегнув Аритону манжеты на рубашке, старый менестрель с упреком спросил:

— Вы что, никогда не слышали о магии трав? И о горном цветке, называемом тинеллой, тоже не слышали?

— Трава ясновидцев? — воскликнул Стейвен. Ошеломленный словами Халирона, он выхватил у Каола бутылку и сам не заметил, как оказался на другом конце шатра.

— Эт милосердный, пощади нас. Значит, он — маг?..

Стейвен вернулся к подстилке и, опустившись на колени, коснулся руки принца, липкой от пота. Обрывки воспоминаний начали складываться в цельную и безрадостную картину. Ведь принц говорил о ясновидении. Если сюда оказалась примешанной тинелла, Аритон и в самом деле побывал во власти видений. Стейвен где-то слышал, что тинелла является сильной отравой и противоядия от нее нет. Разъяренный скрытностью принца и собственной несообразительностью, Стейвен в сердцах выругался, чего никогда не позволял себе в присутствии жены.

— Он уверял нас, что обучен таким вещам, — возразил Каол.

— Так оно и должно быть. С какой стати ему доводить себя до самоубийства?

Видя, как Каол расхаживает взад-вперед, Стейвен удержался от дальнейших слов сочувствия.

Халирон продолжал хлопотать возле принца, и только Дэния понимала, насколько он огорчен и встревожен состоянием Аритона. Ее руки дрожали, и ей не сразу удалось высечь огонь, чтобы во второй раз за эту ночь зажечь свечи.

— Я все-таки хочу знать, как долго вы позволили ему находиться в этом состоянии? — не унимался менестрель. — Или вас больше занимало обсуждение его мужских достоинств?