Проклятие дома Ортанов
Шрифт:
Граф не обманул ее ожиданий. Дошел до кресла, сел и, не проронив ни слова, уставился в одну точку, находящуюся где-то между высоким потолком и серединой пыточного стола. «Дразмар!!! Его брат умер! – подсказала Танве девичья интуиция. – Только смерть любимого брата могла довести его до такого плачевного состояния! О, боже! Он же винит в гибели брата меня, точнее Виколь, но мстить-то все равно будет мне!» Раньше девушка просто боялась, теперь ее парализовал животный страх; еще недавно она питала надежды на жизнь и освобождение, теперь этот призрачный свет померк. Граф будет мстить, ее замучают до смерти, и искусный палач сделает все возможное, чтобы как можно дольше растянуть ее страдания. Продрогшую
Изменение состояния жертвы не осталось незамеченным, оно вывело из оцепенения главного палача: не того громилу, который переворачивал щипцами раскаленные штыри, а печального красавца, величественно восседавшего в кресле. Тибар оторвался от созерцания призрачной точки в воздухе и перевел взор раскрасневшихся глаз на съежившуюся от страха, издающую жалобные звуки пленницу.
– Перестань кривляться! – с презрением глядя на плачущую девушку, произнес Тибар. – Стенания идут тебе еще меньше, чем та сопливая рожа, что ты с утра нацепила! Уже тогда хотел попросить, чтоб ты проявила хоть капельку уважения к нашему Дому и заменила ее на что-нибудь более приличное! Физиономия глупой простушки тебе не к лицу, к тому же слизь из носа выглядит неестественно… Ну ничего, сейчас Вернард научит тебя хорошим манерам, с ним спектаклю базарную не поломаешь!
От такой наглости девушку даже перестало трясти, а слезы мгновенно просохли. Мало того что высокородный упрямец не желал замечать очевидного и до сих пор считал ее вампиром – похитительницей семейной реликвии, так он еще осмелился нелестно отозваться об ее лице, которое многие и многие мужчины считали весьма красивым.
– Лицо досталось мне по наследству, а сопли настоящие! Не верите, так поднимите свой благородный зад, подойдите и проверьте, Ваше Сиятельство! – неосмотрительно выпустила наружу гнев Танва и тут же испугалась собственной дерзости.
Наглость – не самое лучше средство задобрить мучителя! Услышав слова девушки, палач неодобрительно покачал головой, недобро посмеялся и, отложив штыри, сунул в огонь огромные щипцы, с которых, видимо, решил начать пытку. Однако Тибар никак не среагировал на язвительное замечание, вельможа даже не изменился в лице, даже не повел бровью, как будто ожидал услышать подобное.
– Ситуация изменилась! – произнес Тибар холодно и бесстрастно, хотя по едва заметным надрывам голоса девушка почувствовала, что у него все клокочет внутри. – Дразмар погиб! Мой брат, мой единственный и любимый всем сердцем брат обезумел от любви к тебе и погиб! Прошлой ночью, пока меня и моих слуг не было дома, он покинул свои покои и отправился в город на поиски смерти! И он ее нашел! Эта кровь… – Тибар медленно провел рукою по окровавленному воротнику, – …эта кровь – его кровь! Слуги нашли его бездыханное тело, и я нес его на руках… нес долго от самого «Рева вепря»! Не важно, кто вонзил меч в его грудь! Его смерть на тебе, Виколь, и ты умрешь! Вопрос лишь в том, какую смерть ты примешь: лютую или не очень! Отдай Армантгул, змея, и твои страдания будут иметь границы, они растянутся на часы, а не на долгие дни!
– Я не Виколь! – произнесла девушка, как ни странно, не огорченная, а, наоборот, обрадованная таким поворотом событий. Ведь у нее появился шанс не только избавить себя от мучений, но и выжить. В голове перетерпевшей страх белошвейки отчетливо сформировался план. – Я даже не вампирша! Подружка твоего брата поймала меня невдалеке от гостиницы и силой заставила надеть ее платье! Неужто вы, Ваше Сиятельство, не видите очевидного?!
– Прекрати! – с отвращением произнес граф, не поверив ни слову из сказанного, и кивнул палачу, подавая знак начать пытку.
– Я всего лишь белошвейка, работаю у
Горячие щипцы коснулись правой руки, поджаривая плоть. Танва закричала от боли, забилась в конвульсиях, а затем потеряла сознание.
– Давай! – приказал граф и кивнул, однако палач не исполнил приказ, не стал доводить начатое до конца и, ослушавшись, разжал щипцы.
– Ты что, Вернард?! – закричал на прервавшего мучение жертвы мастера пыток разозлившийся граф. – Неужто стало жалко эту дрянь?!
– Нет, Ваше Сиятельство, – ответил палач, снимая маску и качая обритой наголо головой. – Она не врет, она человек! Плоть поддалась слишком быстро, да и теперь не срастается! К тому же у нее шок, а вампирюгу, да еще такую матерую, как ваша знакомая, подобной малостью не возьмешь! Да вы ж сами гляньте, во что инструмент мясо ее превратил, а я ж только дотронулся!
Не поверив услышанному, Тибар вскочил с места и подбежал к жертве. Едва взглянув на изуродованную щипцами плоть, граф издал сдавленный гортанный рык и стукнул кулаком по столу.
– Дупликант, проклятый дупликант! Но как сделан умело! Вот же шельма, как нас провела! От нее ж до сих пор вампиром пахнет! – произнес вельможа, взяв себя в руки и больше не издавая звериных звуков.
– Избавить человечинку от мучений? – спросил палач, как истинный мастер своего дела не любящий бессмысленных страданий и бесцельных мук.
– Нет, ни в коем случае, – покачал головой граф, – попытаемся хоть что-то у нее узнать. А вдруг на след Виколь выведет?! Тащи нашатырь и лекарство, ну, то самое…
– Обижаете, Ваше Сиятельство, у меня всегда все под рукой, – ответил палач, доставая из-под стола горшочек, затянутый вместо крышки грязной тряпкой. – Да только стоит ли добро переводить? Ведь все равно ж ее потом…
– Стоит, – кивнул Тибар. – Мы рану вылечим, у дурехи надежда появится. Чтоб выжить, она нам все разом выложит, все, что знает, да только, боюсь, нам ее знаний не хватит…
Палачу было жалко тратить драгоценное средство на девушку, которая к тому же и так должна была вскоре отойти в мир иной, но ослушаться во второй раз хозяина он не посмел. Не скрывая недовольства на заплывшем жиром лице, Вернард вытащил плотно приклеившуюся к горлышку тряпку и осторожно запустил внутрь горшка пару толстых пальцев. Тибар поморщился: в нос графа ударил неприятный запах, а вид желто-коричневой неоднородной смеси чуть не вызвал у вельможи тошноту. Однако пахучая мазь обладала воистину волшебными свойствами. Стоило лишь палачу осторожно покрыть ею еще дымящуюся плоть, как исцеление ужасной раны тут же началось. Мазь таяла, а рана затягивалась буквально на глазах. Когда через пару минут недовольно пыхтевший палач вытер руку девушки тряпкой, под слоем желто-коричневой грязи показалась совершенно здоровая кожа, без рваных шрамов – следов от щипцов и даже без единого ожога.
– Разбуди ее! – приказал граф, желая как можно быстрее закончить допрос.
Пощечины мгновенно привели девушку в чувство, прижимистому Вернарду удалось сэкономить хоть на нашатыре. Танва открыла глаза и удивленно уставилась на свою руку, которая не только не болела, но и была абсолютно невредимой.
– Не будем отвлекаться на пустяки! – произнес граф, давая понять, что не собирается раскрывать секрет быстрого исцеления. – Перейдем к главному! Ты не вампирша, ты не Виколь, но, надеюсь, ты понимаешь всю сложность твоего положения? Беда тому, кто узнал слишком много, ему нужно приложить много усилий, чтобы остаться в живых! Расскажи мне о Виколь, расскажи все, что знаешь, и я тебя не трону! Отпустить тебя я не могу, но жизнь гарантирую! Поверь, служить в доме Ортанов не так уж и плохо!