Проклятие Ирода Великого

Меженков Владимир

Спустя три месяца после обнародования указа Ирода в Иерусалим были согнаны первые десять тысяч сикариев. Ирод лично вышел посмотреть на эту армию отщепенцев. Обезоруженные, присмиревшие под взглядом царя и тяжестью оков, сковавших их по рукам и ногам, они выглядели жалкими, как побитые псы. Жители Иерусалима и его окрестностей, высыпавшие на улицы, чтобы поглазеть на тех, кто совсем недавно наводил ужас на страну, требовали сурового наказания ворам, насильникам и убийцам. Ирод, казалось, никого не слышал. Он медленно обходил одну группу арестованных за другой, подолгу всматривался в их лица и думал: «Почему вы не хотите жить честно? Что толкает вас на грабежи и убийства? Голод? Вы не выглядите голодными. Нужда? Вы даже теперь, закованные в цепи, одеты лучше, чем эти толпы простолюдинов, требующие покарать вас за ваши преступления. В таком случае чт'o? Почему вам неймется? Какая страсть завладела вашими душами, если страдания ни в чем неповинных людей, которых вы грабите сотнями и тысячами, не только не отрезвляет вас, а толкает на все новые и новые преступления?»

Закончив осмотр, Ирод повернулся к сопровождающим его лицам и отдал приказ Птолемею:

– Всех перестроить в три колонны, приставить к ним охрану

и выпроводить на юг, восток и север за пределы Иудеи. Продать их чужеземцам на невольничьих рынках в рабство на вечные времена.

И тут случилось нечто невообразимое, не укладывающееся в рамки самой элементарной логики. Толпы народа, еще минуту назад требовавшие самого сурового наказания преступников, протестующе загудели, запротестовали и стали обвинять Ирода в неоправданной жестокости и нарушении установлений древних законов. Отовсюду доносились голоса, сливающиеся в один несмолкаемый гул:

– Будь справедлив, Ирод!

– Никто не вправе продавать иудеев в рабство!

– Евреи не должны становиться рабами язычников!

– Если вор пойман, то пусть он заплатит вдвое за украденное! [365]

– Вели казнить их, Ирод, но не делать вечными рабами чужеземцев! «Если кто застанет вора подкапывающего, и ударит его, так что он умрет, то кровь не вменится ему»! [366]

– «Но если взошло над ним солнце, то вменится ему кровь! Укравший должен заплатить; а если нечем, то путь продадут его для уплаты за украденное им» [367] .

365

Исх. 22:7.

366

Исх. 22:2.

367

Исх. 22:3.

– Продадут иудеям же, но никак не чужеземцам! Будь благочестив, Ирод!

Случившийся тут же первосвященник Симон, отец Мариамны II и тесть Ирода, приблизившись к царю, шепнул ему на ухо:

– Не бери греха на душу, Ирод. Закон запрещает продавать еврея на вечные времена. Сказано: «Если купишь раба Еврея, пусть он работает шесть лет; а в седьмой пусть выйдет на волю даром» [368] .

Ирод неприязненно посмотрел на первосвященника, ничего ему не ответил, а Птолемею сказал:

368

Исх. 21:2.

– Тебе ясен мой приказ? Выполняй! – И, ни на кого больше не обращая внимания и ничего перед собой не видя, кроме мраморных плит, которыми была вымощена площадь, вернулся во дворец.

7

Продажа первой партии выловленных преступников в рабство и протесты простолюдинов, поддержанные первосвященником Симоном, произвели на Ирода двойственное впечатление. С одной стороны, он понимал, что всякое зло должно быть своевременно и самым беспощадным образом выкорчевано, ибо, укоренившись, оно может заполнить собой всю жизненную ниву, не оставив росткам добра ни малейших шансов пробиться к свету и выжить. С другой стороны, он понимал и людей, благочестию которых претила такая беспощадная борьба со злом. Стало быть, думал Ирод, зло не должно искореняться злом? Но как быть в таком случае с заповеданным «глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб»? [369] Ирод провел несколько бессонных ночей в поисках ответов на свои вопросы, но так и не нашел их. В утомленном сознании его зло перемешивалось с добром, а добро со злом, и тогда, чтобы не мучить себя и дальше, он утешился скорбной фразой пророка: «Горе тем, которые зло называют добром, и добро злом…» [370]

369

Исх. 21:24–25.

370

Ис. 5:20.

Он не отменил своего указа о продаже воров и убийц в вечное рабство чужеземцам, что породило в народе слухи о заносчивости царя, который поступает не как мудрый правитель, а как тиран, насмехающийся над своими подданными. В то же время Ирод стал более чуток ко всем жалобам евреев, проживающих в других государствах, на притеснения со стороны коренных жителей этих государств. Щепетильность, с какой Ирод рассматривал каждую из таких жалоб и делал все от него зависящее, чтобы евреи и в диаспорах могли чувствовать себя такими же свободными людьми, как в своей собственной стране, снискала ему уважение со стороны зарубежных соотечественников. Ирод не ограничивался денежными воспомоществлениями пострадавшим от притеснений и своими обращениями к Октавию, которого называл теперь не иначе, как Августом, но и лично отправлялся в страны, откуда поступали жалобы, чтобы разрешить все спорные вопросы на месте. Август оказывал ему в этой его деятельности всемерную поддержку, а когда жалобы с мест становились особенно настойчивыми, направлял в помощь Ироду одного из своих приближенных, чтобы тот при разрешении спорных вопросов мог употребить власть и авторитет Рима. Одним из таких приближенных чаще всего становился сподвижник и друг Августа Агриппа. Влиятельный военачальник и политик, происходивший, как и Ирод, из простолюдинов, он благодаря своим талантам добился звания второго, после Августа, человека в империи. Подобно Ироду, Агриппа на собственные средства построил многочисленные общественные здания, возвел Пантеон [371] , основал город Кёльн, соорудил водопровод и термы в Риме, осуществил геодезическую съемку всей Римской империи, которая легла в основу составления первой карты мира. Между Агриппой и Иродом вообще

было много общих черт, включая присущую им обоим щедрость в оказании помощи нуждающимся, что не могло не сказаться на их личных взаимоотношениях, которые до самой смерти Агриппы (умер Агриппа в 12 г. до н. э. в возрасте 52-х лет) оставались не просто дружественными, но сердечными.

371

Пантеон– в пер. с греч. «храм всем богам». Гигантское купольное сооружение в Риме, возведенное Агриппой в 27 г. до н. э., о чем свидетельствует соответствующая надпись на камне. В 110 г. н. э. здание это было уничтожено ударом молнии и в 115–120 гг. восстановлено при императоре Адриане. Сохранившийся до наших дней, Пантеон представляет собой единственное уцелевшее сооружение Древнего Рима высотой 43 м. К центральному зданию цилиндрической формы, расчлененному нишами, где стояли статуи богов, ведут портики с двускатной крышей. С VII в. находится во владении Папы Римского и служит христианской церковью, известной под названием Санта Мария Ротонда. Место захоронения многих выдающихся деятелей прошлого, в т. ч. Рафаэля. В подражание Пантеону Агриппы построена классицистическая церковь св. Женевьевы, покровительницы Парижа, которая в 1791 г., в ходе Великой Французской революции 1789–1799 гг., была переименована во Французский Пантеон, известный также под названием Храм почета. Сооружены подобные храмы и в других городах Европы, в частности, в Потсдаме.

Случилось так, что от евреев, живших в Ионии [372] , одновременно в Рим и Иерусалим поступила жалоба тамошних евреев на притеснения со стороны греков. Греки, писали евреи, мешают им жить сообразно их обычаям, заставляют являться в суд в священные субботы, отбирают предназначенные для Иерусалимского Храма деньги, заставляют нести военную службу и заниматься общественными работами, от которых они навсегда освобождены римлянами, предоставившими им право жить по собственным законам. Ирод, получив эту жалобу, сразу же отправился в Ионию; туда же в сопровождении высокопоставленных римских чиновников прибыл и Агриппа. Давние друзья тепло приветствовали друг друга и, не теряя времени, немедленно приступили к рассмотрению существа жалобы евреев, собрав для этого многочисленных представителей обеих тяжущихся сторон – греков и евреев. От имени евреев выступил некто Николай, почитавший себя другом Ирода за щедрую материальную помощь, которую тот некогда оказал ионийским евреям, о чем сам Ирод успел забыть. Вот эта речь в том виде, в каком она дошла до нас:

372

Иония– область на западном побережье Малой Азии, издревле населенная ионянами – одной из греческих племенных групп, наиболее однородной в территориальном, языковом и культурном отношении. Располагалась на о-вах Хиос и Самос. Прославилась древнегреческими философами VI–IV вв. до н. э. (Фалес, Анаксимандр, Гераклит Эфесский), первыми высказавшими идею о единстве всего сущего, созданием особой формы архитектурных колонн (т. н. ионический ордер) и музыкальным ладом от ноты допервой октавы до ноты довторой октавы (т. н. ионийский лад, или натуральный мажор).

«Всесильный Агриппа! Все те, которые находятся в стесненном положении, должны обращаться за помощью к лицам, могущим поддержать их. Особенное право на это имеют здесь предстоящие ныне ты, Агриппа, и ты, Ирод. Получая от вас прежде неоднократно те милости, которые служили к их благополучию, они теперь просят, чтобы вы, даровавшие им эти милости, теперь не лишали их таковых.

Ведь они получили свои привилегии от тех, у которых исключительно и есть на то возможность и власть, а теперь у них отнимают эти преимущества не более сильные, но такие же точно, как они сами, подданные ваши. Если они удостоились б'oльших преимуществ, то в этом самом и заключается уже похвала им: значит, они оказались достойными таких великих милостей.

Если же преимущества незначительны, то гнусно, что даровавшие их не дают им возможности спокойно пользоваться ими. Вполне ведь ясно, что те, которые стесняют и гнетут иудеев, оскорбляют обе стороны – как тех, кто удостоился милостей, не признавая порядочными людьми тех, кого таковыми признали более могущественные, почему и даровали им указанные привилегии, так и самих даровавших эти преимущества, потому что стараются свести на ничто дарованные ими привилегии. И вот, если бы кто-нибудь спросил их, чего они предпочли бы лишиться, жизни или родных своих обычаев, процессий, жертвоприношений и празднеств, устраиваемых ими в честь так называемых богов их, то я отлично знаю, что они готовы были бы претерпеть все, лишь бы не тронуть чего-либо из обычаев. Ведь большинство их и предпринимает войны для ограждения этих установлений. Мы же тем измеряем благополучие, которым ныне благодаря вам пользуется все человечество, что каждой стране предоставлена возможность справлять почитаемые родные обычаи и жить по ним. И вот теперь люди, которые сами не согласились бы претерпеть таковое, изо всех сил пытаются навязать это другим, совершенно упуская из виду, что они поступают одинаково безбожно, когда пренебрегают собственными священными постановлениями относительно своих богов или когда святотатственно посягают на подобные чужие установления.

Посмотрим теперь на дело еще с другой стороны. Разве существует такое племя, такой город или целый народ, которым покровительство вашей власти и могущество римлян не представлялось бы величайшим благом? Разве найдется кто-либо, который бы отказался от ваших милостей? Нет, не найдется такого сумасшедшего. Нет никого, ни частного лица, ни общины, которые бы не чувствовали на себе этих милостей. Действительно, те, кто собирается отнять у кого бы то ни было вами дарованные милости, должны отказаться, в свою очередь, и от своих собственных вами дарованных привилегий; при этом все такие милости не могут быть даже вполне оценены во всем их значении: если сопоставить прежнюю форму правления с теперешней, то среди многих прочих преимуществ последней, направленной к всеобщему благополучию, следует особенно остановиться на том, что ныне люди более не рабы, но свободны.