Проклятие Ирода Великого
Шрифт:
Вспомнив, как позавчера рабы избили его возле дома Антония, Ирод не почувствовал ни злости на них, ни желания уничтожить этих рабов. Безразличие, с каким он вспомнил об унижении, пережитом на глазах у десятков праздношатающихся римлян, удивило его самого: да тот ли это Ирод, который помчался в Иерусалим покарать Гиркана за одно только то, что тот посмел вызвать его в суд? А может, позавчера избивали совсем другого человека, забитого и вконец униженного нищетой иудея, готового ради фанатичной веры в своего Бога безропотно снести любую боль и любые оскорбления? «Поистине чудны дела твои, Фортуна, – повторил Ирод вслух, чувствуя боль в пересохшем горле, – и неисповедимы пути твои…»
Не договорив, Ирод вздрогнул, увидев прямо перед собой большие синие глаза Мариамны. В глазах этих не было ни детского озорства, ни девичьего кокетства, ни женского томления плоти, какие видел обыкновенно в глазах своей юной жены Ирод, а был один лишь расчетливый интерес. Рывком сев на постели и отшатнувшись, он заслонился рукой от Мариамны и хрипло прокричал:
– Сгинь! Зачем ты преследуешь меня? Что тебе от меня нужно? Сгинь, грязная девка!
– Мой мелех гневается на свою рабыню? – спросила его Мариамна голосом Ревекки. – Чем заслужила я гнев господина, которому готова служить верой и правдой, сколько станет сил?
Ирод откинулся на подушки. Лоб был мокрым от покрывшей его испарины. Горло болело так, как если бы его прижигали раскаленным железом. Ирод сбросил с себя одеяло и оттер тыльной стороной ладони пот.
– Я, кажется, заболел, – сказал он, узнав служанку. – Попроси Антония прислать ко мне врача.
– Климат Рима не подходит нам, – говорила Ревекка, поправляя Ироду постель и снова укутывая его одеялом. – Особенно зимой, когда город пронизывает холодный северный ветер. – Подоткнув под Ирода одеяло, добавила, пятясь спиной к двери. – Я передам Антонию твою просьбу и принесу
Внезапная болезнь задержала Ирода в Риме на неделю. Впрочем, неделя эта оказалась не впустую потраченным временем. Пока Ирод отлеживался в постели, выполняя все предписания, назначенные ему врачами, Антоний развернул бурную деятельность.
Без особых хлопот он добился решения сената выделить в распоряжение Ирода галльскую когорту [145] и выдать ему деньги в сумме двенадцати миллионов сестерциев, что было эквивалентно пятистам талантам. Решение это прямо вытекало из давнего постановления сената, принятого более века назад при Иуде Маккавее и продолжающего сохранять свою юридическую силу. Затем Антоний обсудил с Иродом детали предстоящей военной операции, в которой он, Антоний, намерен принять личное участие по освобождению Сирии от власти Пакора, а Ироду поручалось покончить со своим личным врагом и врагом Рима Антигоном. Речи о Клеопатре ни разу больше не возникло, как если бы ее вовсе не существовало на свете.
145
Когорта– лат. cohors, что означает «вереница», «свита», «содружество собранных вместе людей». Так в республиканском Риме называлось пехотное соединение численностью 500 человек, составленное из неримлян ( auxilia). Когорты делились на центурии (от лат. centuria– «сотня»), подчинявшиеся центурионам (офицерское звание, соответствующее нынешнему званию капитан). Реформа армии, проведенная Гаем Марием и затем продолженная Октавием и Антонием, привела к тому, что к концу I в. до н. э. – I в. н. э. римская армия приобрела новый вид. Ее основное подразделение составил легион (от лат. legero– «выбирать», «собирать»), в который входили только римляне. Численность легиона достигала 6 тыс. человек пехоты и 700 всадников, которые делились вначале на манипулы (от лат. manipulus– «горсть») численностью 30 человек, а затем когорты. Каждый легион имел свой парк метательных орудий и осадной техники, а также оружейные мастерские (к концу правления Августа римская армия насчитывала 25 легионов). Отдельные воинские подразделения римской армии составляли вспомогательные войска и кавалерия, в задачу которых входило обеспечение безопасности флангов легионов (отсюда название кавалерийских отрядов ала, что означает «крыло»). Численность вспомогательных войск не регламентировалась и колебалась в зависимости от складывающей боевой обстановки (так, напр., численность каждой алы могла составлять и 500, и 1000 всадников). По типу римской армии построил впоследствии свою армию и Ирод, с тем, однако, отличием, что наемники у него входили не только в вспомогательные, но и основные подразделения.
Между тем в Рим из Иудеи приходили самые неблагоприятные вести. Сообщалось, что Антигон продолжал осаждать крепость Масаду, в которой нашли убежище близкие Ироду люди и его сподвижники. Вся дорога, ведущая в Масаду из внутренней Идумеи, находилась под неусыпным контролем Антигона и парфян, приданным ему в помощь Пакором, все еще надеявшимся получить от своего союзника тысячу талантов и пятьсот самых красивых женщин-евреек, включая молодую жену Ирода Мариамну. Зато оставалась свободной узкая Змеиная тропа, ведущая от Соляного моря. По этой-то тропе, рискуя сорваться в пропасть, выбирались из Масады и возвращались назад лазутчики Иосифа и Аристовула. Они сообщали, что продуктов питания осажденным хватит еще по меньшей мере на полгода, но вот запасы питьевой воды тают буквально на глазах. Дошло до того, что люди стали использовать вместо воды собственную мочу. (Ирод, представив себе эту картину, содрогнулся от сострадания к своим родным и близким, и ярость, угасшая было в нем вместе с испытаниями, выпавшими на его долю в последние месяцы, вновь охватила его.)
Брат Ирода Иосиф, желая спасти прежде всего женщин и детей, отобрал двести самых храбрых воинов и в одну из ночей предпринял вылазку из Масады, чтобы спуститься в долину и наполнить водой бурдюки. Вылазка эта обошлась ему в сорок человек, нашедших смерть в пропасти. К счастью, Предвечный не оставил осажденных в крепости людей в беде: к утру в горах разразился ливень такой силы, что в считанные часы заполнил живительной влагой все опустевшие до последней капли цистерны, вырубленные в скале.
Лазутчики, продолжавшие поддерживать связь с внешним миром, сообщали, что наследник Ареты Малх, доводящийся Ироду дядей, а матери его Кипре младшим братом, раскаялся в своем отказе поддержать родственников в трудную для них минуту и теперь готов оказать осажденным в Массаде людям всю необходимую помощь, в том числе воинами. Иосиф и Аристовул приняли предложение Малха, и одновременно с фронта и тыла атаковали войска Антигона и парфян, растянувшиеся вдоль дороги, связывающей крепость с Идумеей, и нанесли им ощутимый урон. Однако эта удачная атака не сняла осады Масады и не позволила ее защитникам переправить женщин и детей в Петру. Обозлившийся Антигон стал возводить вокруг крепости стену, с которой намеревался забросать внутреннее пространство Масады камнями.
Ирод, оправившись наконец от болезни, засобирался уже в Остию, чтобы оттуда отплыть на родину, когда в Рим пришло еще одно, на этот раз радостное сообщение: Вентидий, направленный месяцем ранее Антонием в Сирию, изгнал оттуда Пакора и направлялся теперь в Иудею на соединение с Иродом, который вот-вот должен был прибыть из Рима с новыми инструкциями от Антония. Тепло простившись с триумвирами, Ирод погрузился на три триеры и, воспользовавшись тем, что шторм, будто по заказу, пошел на убыль, взял курс на Иудею. Стоя на палубе, он думал о гостеприимном Антонии и азартном молодом Октавии, который перед самым отъездом Ирода из Рима не преминул напомнить ему об их уговоре продолжить спор на лучшее знание истории. «Как только покончишь с Антигоном и восстановишь мир в Иудее, дай мне знать – я тотчас пришлю к тебе Николая Дамасского, чтобы он пополнил твои знания о древней истории».
Через двое суток корабли пристали к Птолемаиде [146] , где Ирода уже ждали союзники и друзья.
Братья Птолемеи [147] , управлявшие городом, помогли Ироду нанять войско из числа греков и бежавших сюда отчаянных молодых сорвиголов-иудеев, которых одинаково не устраивала как власть парфян, так и римлян. Этих молодых иудеев, промышлявших грабежами, греки за их фанатичную веру в Предвечного и убеждение, что одни только евреи являются избранным Богом народом, прозвали зилотами [148] , которые доставят позже Ироду массу хлопот. Но это случится позже, а теперь, занятый набором войска и обучением его правилам ведения войны по римскому образцу, Ирод узнал, что Вентидий, не дождавшись его, принялся подавлять очаги сопротивления в Иудее, а Силона отправил прямиком в Иерусалим вслед за поспешившим туда Антигоном. В этой ситуации Ирод решил, что его главной задачей является снятие осады крепости Масада. Посчитав, что его новое войско с приданной ему в Риме когортой достаточно успешно прошло обучение и дальнейшие уроки освоит в ходе реальных сражений, он двинулся вдоль побережья на юг. По дороге войско обрастало добровольцами из числа иудеев, одинаково пострадавших как от произвола Антигона, не пренебрегавшего никакими насилиями, чтобы соплеменники признали его царем, так и от парфян, почувствовавшими себя в Иудее хозяевами. Ироду, не желавшему терять ни дня на пути к Масаде, пришлось на ходу обучать новобранцев военному делу. Впрочем, полностью избежать задержек в пути ему не удалось: жители Иоппии [149] отказались пропустить войско Ирода через свой город, а разведчики, двигавшиеся впереди основных сил, возвратились с сообщением, что когорты Силона оказались окружены иудеями, высланными из Иерусалима Антигоном.
146
Из нескольких городов древности, которые Птолемеи переименовали в свою честь или основали сами, наиболее известны две Птолемаиды: Птолемаида в Верхнем Египте, которая была задумана и отстроена как антипод Фивам в Центральной Греции, и Птолемаида Галилейская, носившая в древности и сегодня название Акко. Город, как и вся прилегающая к нему земля, был известен задолго до прихода в Святую землю евреев. Земли эти были заселены потомками внука Ноя Хама хананеями, или, как называли их греки, финикийцами (название Финикия впервые упоминается в Новом завете, написанном на греч. яз.; в Ветхом завете всюду,
147
Братья Птолемеи– родственники зятя Симона, брата Иуды Маккавея. Старший из двух братьев станет полководцем в армии Ирода, а младший первым министром в его правительстве и хранителем печати.
148
Зилоты– в пер. с греч. «ревнители» (евр. канан’и, что также означает «ревнители»). Таково название иудеев, которые выступали как против власти иноземцев, так и против единоверцев, которые, по их мнению, недостаточно последовательно исполняли законы Моисея. Их лозунгом был: «Никакой власти, кроме власти Закона, и никакого царя, кроме Бога». Зилотом был один из апостолов Христа. Читаем: «Когда же настал день, призвал [Иисус] учеников Своих и избрал из них двенадцать, которых и наименовал Апостолами: Симона, которого и назвал Петром, и Андрея, брата его, Иакова и Иоанна, Филиппа и Варфоломея, Матфея и Фому, Иакова Алфеева и Симона, прозываемого Зилотом, Иуду Иаковлева и Иуду Искариота, который потом сделался предателем» (Лук. 6:13–16; вариант с евр. наименованием зилота – кананитсодержится в Евангелие от Матфея: «Двенадцати же Апостолов имена суть сии: первый Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фаддеев, Симон Кананит и Иуда Искариот, который и предал Его», см. Мат. 10:2–3). С особой жестокостью поступали зилоты с иудеями-еретиками, или, как они называются в научной литературе, иудеохристианами (христианство, напомню, в своем изначальном виде возникло в недрах иудаизма как ересь и предназначалось исключительно для иудеев. Это прямо вытекает из указания Христа, пославшего Своих апостолов в народ проповедовать Свое учение: Он «заповедал им, говоря: на путь к язычникам не ходите и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева», см. Мат. 10:5–6). Иудеохристиане стали первыми, кто поверил в реальность прихода на землю Мессии, чтобы спасти мир, как поверили они и в то, что Христос взял на себя все грехи людей, приняв мученическую смерть на кресте, затем воскрес и вознесся на небо к Своему Отцу. Против этих-то иудеохристиан и ополчились в первую очередь зилоты, хотя «еретики» продолжали верить во всемогущество Бога иудеев, регулярно посещали синагоги и отправляли все предписанные законом обряды, в т. ч. празднование субботы и обрезание. Зилотом, вне всякого сомнения, был Савл – будущий апостол Павел, 14 посланий которого вошли в канон Нового завета. Вот его собственное признание: «И я думал, что мне должно много действовать против имени Иисуса Назорея; это я и делал в Иерусалиме: получив власть от первосвященников, я многих святых заключал в темницы и, когда убивали их, я подавал на то голос; и по всем синагогам я многократно мучил их и принуждал хулить Иисуса и, в чрезмерной против них ярости, преследовал даже и в чужих городах» (Деян. 26:9-11). Уверов в Христа, он изменил свое евр. имя Савл на греко-рим. Павел, что означает «маленький» (писатель II в. н. э. Онисифор, познакомившийся с Павлом незадолго до его казни в Риме, следующим образом обрисовал его внешность: «Человек довольно невысокого роста, лысый, с кривыми ногами, сходящимися бровями и большим красным и несколько кривым носом»). Тогда-то Савл-Павел из союзника зилотов превратился в их злейшего врага, подлежащего физическому уничтожению: «Некоторые Иудеи сделали умысел и заклялись не есть и не пить, доколе не убьют Павла; было же более сорока сделавших такое заклятие; они, пришедши к первосвященникам и старейшинам, сказали: мы клятвою заклялись не есть ничего, пока не убьем Павла» (Деян. 23:12–14). Из среды зилотов вышли т. н. сикарии (от лат. sica– «кинжал») – наиболее воинственно и националистически настроенные иудеи, никогда не расстававшиеся с оружием. К сикариям принадлежал, можно предположить, апостол Петр. Вопреки учению Христа – «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мат. 5:44), – Петр, когда пришли арестовать Христа, выхватил меч «и ударил первосвященнического раба и отсек ему правое ухо» (Иоанн. 18:10). Вероятно, он набросился бы и на других воинов и служителей первосвященника, если бы его не удержал Христос: «Вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?» (Иоанн. 18:11). Именно сикарии, разделявшие лозунг зилотов «никакого царя, кроме Бога», стали инициаторами свержения Ирода не только как царя, но и как нееврея, что стало причиной многих социальных потрясений в Иудее, о чем у нас пойдет ниже речь.
149
Иоппия– древнее название гор. Яффа, упоминаемого в Библии: «И встал Иона, чтобы бежать в Фарсис от лица Господня, и пришел в Иоппию и нашел корабль, отправлявшийся в Фарсис, отдал плату за провоз и вошел в него…» (Ион. 1:3). Иоппия была единственной гаванью Иудеи на берегу Средиземного моря, остатки которой сохранились поныне. Во времена становления христианства апостол Петр воскресил в этом городе девушку по имени Тавифа (в пер. с евр. Серна), о чем «сделалось известным по всей Иоппии» (Деян. 9:42), и Петру пришлось задержаться в городе, поселившись в доме некоего кожевника Симона (Деян. 9:43; дом этот, или то, что называют домом Симона, до сих пор показывают туристам). Иоппия-Яффа славилась своими садами, окружавшими город; в начале ХХ в. на землях, где располагались Яффа и соседняя с ней Лидда, был заложен гор. Тель-Авив, который быстро разросся, в результате чего Яффа, как и Лидда, превратились в его пригороды.
Ирод приказал части своих войск осадить Иоппию, никого не впуская в нее и никого оттуда не выпуская, а сам во главе двух центурий галлов и когорты зилотов, жаждавших показать себя, каковы они в деле свержения самозванного царя, поспешил на выручку Силону. С ходу атаковав антигоновцев, он частью рассеял их, а частью взял в плен. Обратившись к пленным с кратким словом, он наказал им передать Антигону, чтобы тот угомонился наконец и вернулся в Рим, откуда бежал в тщетной надежде стать царем Иудеи, не принеся ей ничего, кроме страданий и издевательств парфян. После этого он отпустил пленных, не наказав ни одного из них, а сам вернулся под стены Иоппии. Жители города по-прежнему не желали пропустить его войско через свой город, а Ирод, в свою очередь, не хотел оставлять у себя в тылу неприятеля, готового в любую минуту ударить по его арьергарду. Тогда-то впервые в своей военной практике Иудеи Ирод применил при штурме Иоппии стенобитные орудия, без которых не обходилось ни одно сражение римлян. Пробив стену, он без потерь вторгся в город, использовав придуманный еще греками и усовершенствованный римлянами метод «черепахи» [150] . Иоппяне, прижатые к морю, запросили пощады. Ирод велел им сдать все имеющееся у них оружие и простил их, после чего, обезопасив свой тыл, поспешил в Идумею, а оттуда в Масаду.
150
«Черепаха»– составная часть военного искусства, когда сквозь проломы в крепостных стенах в город устремляются атакующие воины, устроив над своими головами, впереди и по бокам сплошную защиту из щитов.