Проклятие Матери гор
Шрифт:
– Как это что? Ты мешаешь мне идти, сбиваешь, так сказать, с ритма.
– Ну холосо, не буду. – И девочка на время успокоилась, но только на время. Вскоре она начала теребить волосы Грогара, накручивать их на пальчики, и это занятие ей так понравилось, что она даже стала напевать песенку.
– Знаешь, радость моя, – сказал Грогар, морщась от боли, – твои нежные прикосновения так сладки, что я вот-вот засну. Поэтому, прошу тебя, перестань дергать меня за волосы.
– Тебе ничо не ндлавится, – обиженно ответила Лилия.
–
– Плидавил? – недоуменно переспросила Лилия. Ее руки застыли в нерешительности над его головой.
– Ну да. Поверь, тебе будет очень-очень больно.
Тогда малышка, шумно вздохнув, неловко пригладила шевелюру своего носителя и окончательно успокоилась.
Прошло время – сколько именно, Грогар не имел понятия, хотя Лунга авторитетно заявил, что только-только миновала полночь, – наши горемычные путешественники по-прежнему продолжали свой путь.
Следует отметить, что их затянувшееся приключение нравилось Грогару все меньше и меньше. Несмотря на кажущуюся убедительность, в истории, поведанной ученым, сквозила недосказанность. Исследователь древностей, еще совсем недавно так бойко расписывавший свои невероятные похождения, с каждым часом становился все мрачнее, пока не скис окончательно, – на него больно было смотреть. Или он струхнул, или…
Лунга держался бодрячком: собирал ягоды, что попадались по пути, а один раз, ко всеобщей радости, наткнулся на целую россыпь съедобных грибов – и как нельзя кстати, ибо с мыслью об охоте пришлось расстаться, так как, во-первых, Грогар, считавший себя знатоком в этой области, до сих пор не нашел даже намека на след хоть какого-нибудь зверька. Во-вторых, кровь могла привлечь хищников, и хорошо еще, если то оказались бы волки (о гармах и думать было страшно, не говоря уж…).
Лилия, судя по всему, заснула. И хорошо. Но тут, совершенно неожиданно, девочка встрепенулась и, указав куда-то в сторону, прощебетала:
– Ой, смотлите, домик!
Все остановились.
– Где? – спросил Грогар.
– Да вон там, внизу!
И действительно, внизу к довольно крутому склону неведомо каким образом прилепилась, точно ласточкино гнездо, избушка. Ее крытая соломой крыша, скорее всего, обросла мхом, однако в сумерках казалась залитой кровью. К домику вела лестница, вырубленная прямо в скале. Путники осторожно, чуть ли не ползком, стали спускаться к нему.
Как оказалось, домик и терраску перед ним поддерживали тонкие шесты. Вся конструкция производила столь ненадежное впечатление, что Грогар нерешительно спросил:
– Господа, может, не пойдем туда? Как бы не сверзиться нам… Кто его знает, сколько веков простояло тут это… строение.
– Да, не пойдем, – поддержала его
– Мой господин, – сказал Лунга. – Может, мы найдем там…
– Да, – перебил его Грогар. – Точно. Идем.
Но едва они ступили на террасу, как тут же встали как вкопанные. Лилия вскрикнула, зажмурилась и крепко обняла Грогара за шею.
– Тише ты, не так сильно, – прошептал он, не сводя глаз со странной и дикой картины, представшей перед ними. – Задушишь.
На террасе лежали труп и некое неведомое существо: ростом чуть выше Лилии, оно сидело в позе лотоса, и его с натяжкой можно было охарактеризовать как донельзя мерзкую старушку. Большие – в пол-лица – и абсолютно круглые глаза на маленькой, узкой, сморщенной физиономии. Грогар осмелился подойти поближе и разглядел, что оно сплошь покрыто надписями на неизвестном языке. Лысый череп, большие остроконечные уши, громадный зуб выглядывает из-под верхней губы и касается подбородка. Темное, все в складках, просторное одеяние затянуто бугрящимся разноцветным мхом. Скрюченный мумифицировавшийся труп лежал у ног старушенции – неестественно неподвижной. Остекленевшие глаза ее не мигая смотрели на непрошенных гостей.
– Боги! – воскликнул Грогар. – Что это за тварь?
– Это тутеха, – глухо отозвался Лёлинг. – Злой дух.
Грогар взглянул на ученого. Тот был бледен, как сама смерть.
– Уходим? – спросил ярл.
– Да, быстро. Как можно дальше.
И они попятились назад, к лестнице. Когда уже выбрались на тропу, до них вдруг донесся жутковатый, скрежещущий крик, сопровождавшийся донельзя зловещим бормотанием.
– Что за тарабарщина? – Грогар повернулся и увидел, как тутеха, перешагнув через труп, крадучись двинулась в их сторону.
– Айя! Яяяяяяйяааа! Хрыгыр! – Тутеха подняла голову, и их глаза встретились. Чудище усмехнулось и поманило его к себе. Грогар внезапно ощутил слабость, по телу пробежала дрожь, и ноги сами понесли его к ней.
– Хрыгыр! Рррыы!!!
Грогар вступил ногой на лестницу, не слыша истеричных воплей Лилии, колотившей его кулачками по голове. И тут Лунга, оттолкнувший Лёлинга, который чуть не плача умолял его бежать, наклонился, схватил горсть земли и швырнул ее в тутеху со словами: «Изыди, нечисть, изыди именем Праха, именем Славии – богини Вод Подземных, заклинаю тебя – изыди, вернись, откуда пришла. Изыди!»
Как ни странно, но это подействовало: чудовище оскалилось, зашипело и остановилось. Лунга поднял еще ком и, угрожающе вскинув руку, резко крикнул:
– Не земля, не вода, а огонь! Огонь священный!!!
Тутеха упала навзничь и поползла вспять, глядя на Лунгу с неукротимым бешенством. Грогар очнулся и, поняв, что произошло, схватил слугу под руку и побежал оттуда что есть силы. Господин ученый, обнаружив для своих лет поразительную расторопность, бежал впереди всех.
13