Проклятие Неферет
Шрифт:
– Не в этот раз. На этот раз мы уладим это!
– Отец схватил меня за запястье и потянул меня обратно.
– Нам нечего улаживать! Я собираюсь выйти за Артура Симптона и иметь хорошую и счастливую жизнь далеко от тебя и твоих извращений! Ты думаешь, что я не знаю, как ты смотришь на меня?
– Я кричала на него.
– Ты внушаешь отвращение к себе!
– Я внушаю отвращение к себе? Ты шлюха! Ты — та, кто соблазняет меня. Я вижу, как ты наблюдаешь за мной — как ты щеголяешь передо мной. Я знаю твой истинный характер, и к концу этой ночи ты тоже узнаешь его!
– он кричал, его слюни летели
Тогда он ударил меня. Но сначала не в лицо. Позже той же ночью он ударил и в лицо. Одна из его горячих рук скрепила оба моих запястья железной хваткой, потом он поднял мои руки к голове, в то время как его другая рука, сжатая в кулак, трогала мое тело.
Я боролась с ним со всей своей силой. Но чем больше я боролась, тем тяжелее он избивал меня. Я была, как дикое существо, загнанное в угол охотником, пока он не схватил подол моего шелкового платья и разорвал его, разрывая жемчуг матери с тонкой тканью так, чтобы они лились дождем вокруг нас, поскольку моя грудь была полностью обнажена.
Мое тело предало меня тогда. Я больше не могла бороться. Я стала холодной и вялой. Когда со звериным рычанием он прижал меня к кровати, он снял мои юбки и протаранил себя в пределах моей самой интимной части, когда он укусил и нащупал мою грудь, я не двинулась. Я только кричала и кричала, пока мой голос не пропал.
Все это не заняло у него много времени, и он закончил. После того, задыхавшийся он упал в обморок, его большой, потеющий вес, придавил меня.
Я думала, что умру, кровоточа, вся сломанная под ним и задушенная болью, потерей и отчаянием.
Я была неправа.
Он начал храпеть, делая большие фыркающие вдохи, и я поняла, что он полностью спит. Я осмелилась взять его за плечо и, с ворчанием, он скатился с меня.
Я не двинулась. Я ждала, пока его храп не возобновился. Только тогда я начала медленно двигаться далеко от него. Я должна была часто останавливаться и прижимать руку к губам, чтобы сдерживать влажный кашель, но, наконец, я была свободна и находилась далеко от кровати.
Нечувствительность моего тела закончилась, хотя я сильно пожелала, чтобы это не возвращалось. Но я не позволяла боли заставлять себя колебаться. Я двигалась так быстро, как мне позволяло мое избитое тело, и вынула свой плащ из шкафа. Тогда медленно, спокойно, я собрала жемчуг, так же как изумрудную заколку, и спрятала их и свой дневник в карман плаща.
Я вышла через заднюю дверь. Хотя я не могла рискнуть и приостановиться у своей ивы, я шла через темный путь, и чувствовала комфорт от знакомой темноты. Когда я достигла ворот сада, я сделала паузу и оглянулась назад. Полная луна осветила фонтан снова. Мраморное лицо Европы было повернуто ко мне, и через мое затуманенное зрение казалось, как будто вода от фонтана была похожа на слезы, катившиеся по щекам, когда она оплакивала мою утрату. Мой пристальный взгляд перешел от фонтана к моей тропе, и я поняла, что позади себя оставила след крови.
Я вышла через ворота сада, которые позволили Артуру, как я верила, спасти мою жизнь. Я вернулась бы той же дорогой. Он все еще был моим спасением — он должен все еще быть моим спасением.
Особняк Симптонов находился далеко внизу на Саут Прэри-Авеню. Я была благодарна за столь поздний час. Я встретила очень
Вы могли бы подумать, что во время той болезненной поездки я буду воображать то, что я должна сказать Артуру. Я не думала об этом. Мой ум казался не моим собственным, так же, как, ранее, мое тело прекратило повиноваться мне. Мои единственные мысли были о том, что я должна продолжать продвигаться, к безопасности, доброте и Артуру.
Это был Артур, он нашел меня. Я остановилась перед особняком Симптонов, облокачиваясь на холодный забор сварочного железа, который украшал границу вокруг особняка. Я пыталась отдышаться и направить свои мысли на нахождение задвижки от ворот, когда Артур, вез свой велосипед, от самых ворот, к которым я приближалась.
Он увидел меня и остановился, не признав в темноте мою одетую и закрытую тень.
– Я могу помочь вам?
– Его голос, добрый и знакомый, сломал меня.
Я расстегнула свой плащ, и охрипшим голосом, который я только признала своим собственным, закричала:
– Артур! Это — я! Помоги мне!
– Затем более серьезный кашель, чем раньше, одолел меня, и я начала кланяться к земле.
– О, Боже! Эмили!
– Он бросил свой велосипед в сторону и поймал меня на руки, когда я упала. Мой плащ тогда открылся, и он задохнулся в ужасе при виде моего порванного платья и моего изувеченного и кровавого тела.
– Что с тобой произошло?
– Отец, - я рыдала, пытаясь отчаянно говорить, когда я изо всех сил пыталась дышать.
– Он напал на меня!
– Нет! Как это могло быть?
– Я наблюдала, за его пристальным взглядом который прошел от моего лица вниз к ранам на моей выставленной груди, и к моей разорванной юбке и моим окровавленным бедрам.
– Он — он оскорбил тебя!
Я смотрела в его голубые глаза, ожидая, чтобы он успокоил меня и взял меня в свою семью, где я могла быть излечена и где отец будет, в конечном счете, заставлен заплатить за то, что он сделал.
Но вместо любви или сострадания или даже доброты, я увидела шок и ужас в его глазах.
Я перевернулась, закрывая себя плащом. Артур не делал движения, чтобы удержать меня в своих руках.
– Эмили, - начал он голосом, который казался странным, и неестественным.
– Ясно, что ты была осквернена, и я…
Я никогда не узнаю то, что Артур собирался сказать, потому что в тот момент высокий, изящный человек вышел из теней и указал длинным, бледным пальцем на меня, произнося:
– Эмили Вейлор! Ночь избрала тебя, да станет её зов твоим вторым рождением. Ночь призывает тебя, повинуйся её сладкому голосу. Твоя судьба ждёт тебя в Доме Ночи!
Мой лоб взорвался вспышкой боли, и я закрыла свою голову руками, когда я дрожала яростно и ждала, смерти.
Замечательно, что со следующего вздоха я расслабилась, моя грудь ослабла, и сладкий воздух вливался рекой, внутрь меня. Я открыла глаза, чтобы видеть, что Артур стоял в нескольких футах от места, но когда я присела, он как будто начал убегать. Темный силуэт был высоким мужчиной. Первое, что мне бросилось тогда в глаза, была его сапфирового цвета татуировка на лице, которая распространялась спиралями от полумесяца в центре лба, по лбу и по щекам.