Проклятие предтеч
Шрифт:
– Помнишь, ты мне пела? – выдал Коннор очередной перл, от которого волосы на затылке Хизер встали дыбом: откуда ей было знать, что там поют индейским детям в селениях?! “Рамамба Хару Мамбуру”, что ли?! “Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу...” – услужливо подбросила память фразу из старого сериала.
– Да, Радунхагейду. Как я могла забыть? – выдавила Хизер. «Боги, только не проси меня еще сварить такую же кашу!!!»
– Спой мне, – естественно попросил суровый мужик, обвешанный оружием с ног до головы.
– Мужики, незачем нам это видеть, – донеслись слова Фолкнера с корабля. – Кэп не в себе. Все в трюм, с меня выпивка.
«Спасибо тебе, добрый человек. С меня тоже бутылка», – мысленно отблагодарила Хизер старпома. Теперь выкручиваться было проще.
– Радунхагейду, я не буду тебе петь ту песню. Я спою другую, которую узнала в том мире, – вдохновенно “погнала пургу” Хизер. – Она защитит тебя ото зла.
Коннор удивленно, но согласно хмыкнул.
От края до края…
Девушка молилась про себя, чтобы ее приглушенное пение не было похоже на загробный вой. Текст песни любимой группы пришлось переделывать прямо на ходу. Кипелов с “Арией”, находясь в будущем, наверное, ворочались в постелях, видя кошмары.
...И в нем исчезают
Все надежды и мечты.
Но ты засыпаешь,
И предок к тебе слетает,
Смахнет твои слезы,
Чтоб во сне смеялся ты!
3асыпай,
У меня на руках засыпай,
Засыпай
Под пенье дождя...
Далеко,
Там, где неба кончается край,
Ты найдешь
Потерянный рай.
Во сне хитрый демон
Может пройти сквозь стены,
Дыханье у спящих
Он умеет похищать.
Бояться не надо,
Душа моя будет рядом.
Твои сновиденья
До рассвета охранять.
Подставлю ладони –
Их болью своей наполни,
Наполни печалью,
Страхом гулкой пустоты.
И ты не узнаешь,
Как небо в огне сгорает,
Как жизнь разбивает
И надежды, и мечты.
3асыпай,
У меня на руках засыпай...
**
Коннор не просто слушал – он вырубился и дрых сном младенца, счастливый, что школьник в первый день летних каникул.
Ноги Хизер затекли, спина болела, голова ассасина сползала на самое, можно сказать, сокровенное.
«Боги, за что?!» – очередной раз за день вопрошала девушка, пытаясь удержать сопящую махину в сидячем положении. Боги глумливо молчали. Скелет напротив улыбался кривыми зубами. Жизнь превратилась в ночной кошмар.
Спустя минут двадцать Хизер сдалась, и тело индейца сползло ей на колени, сонно осмотрелось уже нормальным взглядом человека с похмела. Карие глаза с удивлением увидели над собой перекошенную мину гениальной, но несостоявшейся актрисы.
– С добрым утром, солнышко, – процедила сквозь зубы мученица. – Как спалось?
Как спалось – мерзавец не ответил, а только покраснел и попытался вскочить на ноги, но
– Что тут было? – спросил он, избегая смотреть в глаза, полные иронии.
– Ты отравился, – Хизер наконец-то смогла выпрямить ноги и со стоном развалилась на камнях, – бредил и буянил, пытался перебить команду, потом отрубился. Пришлось следить, чтоб не повредил себе что-нибудь.
– Быть не может, – пробормотал Коннор, утыкаясь лицом в ладони. – Она была здесь, точно была…
Хизер мрачно посмотрела на индейца. Хотелось дать ему по голове чем-нибудь тяжелым, но потом желание ударить сменилось чуть ли не сочувствием. Ну что ей стоило продлить его пусть и нелепую, но столь желанную иллюзию?
– Была какая-то странная тетка, как из пещеры, – ляпнула Хизер. – Ты с ней говорил.
Такого счастья на лице Радунхагейду не было даже во время иллюзий. Вскочив на ноги, он пулей понесся к кораблю.
– Спасибо, что подождал! – Хизер тяжело вздохнула и с трудом поднялась, прогнулась назад, разминая поясницу, но тут же обеспокоенно вскрикнула: – Эй! Коннор, стой! Далеко!
Ассасин опомнился слишком поздно, потерял равновесие, пролетев с пяток лишних шагов, и замер в ожидании расплаты. Потом медленно повернул голову к Хизер: она стояла, открывая и закрывая рот, будто выброшенная на берег рыба.
Коннор сделал шаг вперед. Другой, третий… Эффекта ноль. Хизер села на задницу и засмеялась, обхватив руками колени. Из глаз хлынули слезы.
Юнона оборвала поводок, связывающий девушку с ассасином.
Капитан “Аквилы” развернулся и подошел к впавшей в истерику Хизер.
– Кажется, одной проблемой меньше. Вставай, – потребовал он.
– Да уж. Теперь ты свободен. Я сама по себе! – срываясь то в хохот, то в плач, выдавила Хизер.
– Не дури. Ты одна не проживешь и дня. За кого ты меня принимаешь?! – рассердился ассасин.
– После того, что я видела?! – снова захохотала девушка, содрогаясь всем телом.
– Ну все, – заскрипел зубами Коннор. – Или ты идешь, или сиди с мертвецами! – хрустнули костяшки его пальцев.
На это возразить было нечего.
Поднявшись на борт, Хизер забилась в свою каюту, тем более что отойти от Коннора теперь было проще простого. Сам капитан, приняв невозможно серьезный вид, отчитал команду, устроившую дебош в трюме средь бела дня. Фолкнер оказался на редкость умным мужиком, отдав матросам приказ забыть все увиденное. Ни у кого не мелькнуло даже тени улыбки на лице.
“Аквила” сорвалась с места, будто за ней гнались демоны. Капитан, стоя у штурвала, сердито всматривался в море. Он прекрасно узнал мужчину из видения, который забрал похищенный артефакт: отец успел здесь побывать и унести драгоценный трофей. Видимо, в дневнике было написано далеко не все. Хэйтем был тем еще параноиком.