Проклятие предтеч
Шрифт:
– Если не трудно, – попросила девушка. – Буду признательна. В детстве я им лечилась, когда жила у бабушки.
– Хорошо, – кивнул Коннор. – Я, конечно, не бабушка... но скоро вернусь. – Ассасин встал с пола, накинул капюшон.
Когда Радунхагейду вернулся, Хизер уже спала, скрючившись на стуле. Осторожно, стараясь не шуметь, индеец оставил наполненный молоком кувшин на столе, как можно осторожнее, чтобы не разбудить, подхватил спящую девушку и отнес на диван в гостиной, где затем разжег камин.
Постепенно дом
====== Пойти в баню ======
К огромному удивлению Хизер, болезнь решила отступить и не портить и без того непростую жизнь. Так что, проснувшись, девушка радостно поняла, что соплями не захлебывается, пусть и лежит не в своей кровати, при этом весьма комфортно устроившись под волчьей шкурой. Но наступило некоторое непонимание того, как можно пройти почти через весь дом, угнездиться так, чтобы было удобно, и не вспомнить такого важного момента!
– Вы шутите? – девушка слезла с диванчика и, потянувшись, зевнув и взбодрившись взмахами рук, потопала на кухню.
Кувшин с молоком мирно дожидался Хизер на столе, как и было обещано.
– Коннор, да ты няша, – неосмотрительно озвучила мысль послушница и счастливо зажмурилась.
– Кто я?! – возмущенно послышалось за спиной.
Повисла нехорошая пауза. Как объяснить брутальному мужику, причем учителю, что его вообразили с парочкой кошачьих ушей, умильно помахивающим черным кошачьим хвостом?! А попробуйте-ка найти синоним к слову “няша”, за который этот мужик не размажет вас по стенке?! Вот он, полярный зверь недопонимания.
– Ты герой, – нашлась Хизер. – Сказал – сделал.
Она осторожно обернулась, чтобы посмотреть на произведенный таким объяснением эффект. Эффекта не наблюдалось: Коннор был, как обычно, суров, недоверчив и пафосен. Правда, оставшиеся от молока усы несколько подпортили впечатление. Не удержавшись, Хизер издала смешок.
– Не вижу в этом ничего героического. До соседей минут пять хода. – Коннор стоял, держа жестяную кружку с молоком на уровне груди. Заметив, что девушка давится от смеха, он сразу же заподозрил какой-то подвох. – Что, у меня усы выросли за утро и это так весело?
Не выдержав, ученица загнулась буквой “зю” в приступе необузданного хохота.
Пару секунд посмотрев на девушку, индеец нахмурился, а потом, озаренный догадкой, провел рукой над верхней губой и сердито уставился на оставшийся молочный след на ладони.
– Вот же зараза.
Смех рвался из груди и вышибал слезы из глаз, снимая возникшее напряжение, а обиженный вид Коннора только добавлял веселья. Но, глядя, как Хизер уже стонет от неудержимого хохота, индеец вдруг сам улыбнулся.
– Где еда лежит – знаешь, придешь в себя – поешь. И я жду тебя с объяснениями в кабинете. – Радунхагейду оставил кружку на столе и, застегивая
– Что я успела натворить?! – вдогонку крикнула сразу же посерьезневшая девушка. Смех заглох.
– Еще не успела – натворишь! – пояснил уже исчезающий за дверью ассасин.
С тяжелыми предчувствиями Хизер поедала ненавистную кукурузную кашу. Коннор же с маниакальным упорством был готов жрать ее, казалось, тоннами. Еще немного – и, наверное, девушка начнет в полнолуние наряжаться в индейские национальные одежды, сбреет волосы, оставив ирокез, будет бегать по крышам, сигать в сено сугубо добровольно и утром с завываниями трескать проклятую кукурузную кашку!
Представшая перед глазами картина снова рассмешила девицу, и она, тихо давясь и стараясь, чтоб этого не было слышно, вполголоса взвыла.
На верхнем этаже что-то рухнуло. Судя по сотрясшемуся полу, это был как минимум шкаф: у Коннора был весьма хороший слух, о чем воспитанница частенько забывала.
Все еще подхихикивая, нарушительница спокойствия взбежала по лестнице, где застыла, словно громом пораженная: Хизер не вползла по лестнице, не вскарабкалась, не взошла, цепляясь за перила. Она взбежала, даже не прикоснувшись к стенке.
– Довел-таки! – восхищенно протянула послушница. – Даже дыхание не сбилось.
– До чего я тебя опять довел? – донесся голос из-за двери библиотеки. – И что это были за жуткие звуки?!
Хизер, толкнув дверь, уставилась на листы разлетевшейся по всему полу бумаги и кучу книг, валяющихся около стола. Большую их часть ассасин уже успел собрать. – Только не говори, что я опять сварил гадость.
– Не скажу.
– Что, понравилось? – с подозрением уставился стоящий на колене Коннор, снова выронив книги.
– Нет. Ты просто просил этого не говорить.
– Да чтоб тебя! Готовь сама! – индеец набычился, сложив руки на груди.
– Как только окончательно научусь тут существовать. Кстати, ты бы объяснил как, – легко согласился кулинарный критик.
– Хорошо, проехали. – Наставник продолжил подбирать упавшие со стола вещи, и Хизер принялась помогать.
– Так что ты от меня хотел? Что я натворить должна? – Последняя книга легла на край стола, рядом с рукой Коннора, опиравшегося о лакированную поверхность столешницы.
– Ты говорила о какой-то бане и неоднократно посылала меня именно туда. Что вроде бы там можно мыться без риска заболеть и несколько чаще, чем обычно зимой. Не уверен, что я настолько вонюч, как ты утверждаешь, но затея может быть полезной. Рассказывай. – Коннор взял стул, развернул его спинкой к Хизер и взгромоздился верхом.
– Оп-пачки... – девушку застигли врасплох. – Я же не банщик, не строитель и не печник. Я только знаю, как она выглядит, что в ней происходит и немного о том, как устроена печь, в теории, конечно.