Проклятие предтеч
Шрифт:
После бани всегда так приятно заснуть, не почесываясь и не морща нос от исходивших от тела “ароматов”. Вытянувшись под одеялом, Хизер улыбалась, словно ребенок, довольная прошедшим днем. Сны будут безмятежны, а кровать – тепла и мягка, не то что показалось в первый день.
Говорят, человек привыкает ко всему, и это воистину так. Поспав неделю в лучшем случае на полу, вы потом самую старую панцирную кровать будете каждое утро нежно лобызать в изголовье. Это девушка теперь знала на своем опыте.
Даже не успев посчитать овец,
Коннор чувствовал себя... странно. Недавняя рана больше о себе не напоминала, телу было хорошо и свободно, голова, обычно к вечеру тяжелая, наполнилась легкостью, а оттого и ненужными в данный момент мыслями. Слова ложились на бумагу одно за другим, вырисовывая зашифрованное послание старого тамплиера.
“Наверное, я был бы немало удивлен, что кто-то смог прочесть этот отчет. Найти его будет возможно лишь в случае моей гибели, а если эти строки дошли до читателя, значит я мертв. Весьма печально. Речь пойдет о знании столь древнем, столь важном, сколь важна жизнь в целом мире... ”
– Да ты еще и поэт, – фыркнув, Коннор отложил перо и, похрустывая костяшками пальцев, задумался.
В мыслях пролетали воспоминания об островах, картах, прошедших поблизости морских сражениях, а также о поисках предыдущих, столь же важных частиц Эдема...
И все эти мысли перекрывал образ глумливой девицы, почему-то размахивающей пиратским флагом.
– Я не могу так работать! – Коннор хлопнул ладонью по столу и с чистой душой завалился спать здесь же, на диване, свесив ноги через подлокотник.
Так с утра и застукала наставника разбуженная невнятными вскриками Хизер.
– Полпаруса, чтоб вас, Фолкнер... – разметался во сне капитан, свесив с дивана уже не только ноги, но и руки. Судя по всему, снился ему кошмар. Девушка тихо прошла и присела на подлокотник в изголовье, с интересом наблюдая за мечущимся во сне другом, по лбу которого стекал крупными каплями пот. – Страхуй... Лини проверить... – пробормотал ассасин, поворачивая голову. Хизер подавилась смехом, вспомнив анекдот про “от страхуя слышу!”. – Ищите... Все за борт! – дернулся Коннор и с жутким грохотом сверзился с дивана, но так и не проснулся.
Послушница едва сдерживалась, чтобы не хохотать в голос. Нашарив на полу сапог, индеец подгреб его к себе и, подложив под голову, захрапел.
– Все паруса, селедку вам в душу! – рявкнула Хизер, подражая Радунхагейду и Барбоссе из “Пиратов Карибского моря”. – Всех на реи, тысяча чертей! Сменить галс, или Дэйви Джонс сожрет ваши туши!
Девушку чуть не смело с дивана: одним прыжком Коннор вскочил на ноги и уставился на нарушительницу спокойствия безумным взглядом. Увидев ее, ассасин быстро заморгал и осмотрелся уже более осмысленно на предмет того, где же его застало утро.
– Доброго утра, капитан! – болтая ногами в воздухе, шутливо отдала честь Хизер. – Как насчет вашей мерзкой каши?
Потирая
– Мерзкая каша сейчас причалит к берегу, – бормоча, Радунхагейду нашарил сапоги.
Громкий стук в дверь заставил напарников одновременно обернуться на источник звука.
– Это еще кто? – Хизер нахмурилась. – Кто ходит в гости по утрам, тот поступает глупо.
Пожав плечами, ассасин быстро сбежал по лестнице. Скрипнула дверь.
– Добрый денек, кэп. Готов уделить пару минут старому другу? – хрипловатый голос Фолкнера нельзя было спутать ни с чьим другим.
– Заходи, – пригласил Коннор.
– Нет, дружище. Разговор есть, – отказался воспользоваться гостеприимством старик.
Послушница, мрачнея еще больше, шагнула к окну: старпом и Коннор направились прочь от поместья.
– Вот так и начинаются секреты... – Хизер сердито сморщила нос. – Ну, Коннор... Ну, погоди!
Девушка переместилась на кухню, где, тяжело вздыхая, разожгла очаг. Что ж, настало время ставить эксперименты. Подумаешь, каша... Хотя уже от одного запаха накатывала тошнота. Но выбор, как всегда, ехидно оскалился и помахал корявой лапкой.
Коннор пропал до самого вечера. Пожалуй, именно сейчас Хизер острее всего почувствовала нехватку мобильного телефона. Но в этом была и пара плюсов: расшифровка пошла с большей скоростью, а очаг сдался без боя, позволив готовить что вздумается. Наконец-то девушка добралась до привычного, такого обычного, без всякой ереси, супа! Оленина, конечно, не говядина, но разница оказалась небольшой.
– Что скажешь, парень? Нужно что-то решать, – Фолкнер выглядел виноватым.
– У меня есть незаконченное дело. Ты знаешь теперь все. – Коннор отвернулся и скрестил пальцы, глядя на реку. Бревно, на котором они со старпомом сидели, было влажным из-за мха и неприятно холодило задницу даже сквозь штаны.
– Ну, дело дрянь, дружище, но мы и не такое видели в этой жизни... Но решать что-то нужно. Так долго тянуться не может.
– Мы почти нашли эту дрянь. Там и посмотрим. Беда в том, что я не знаю, хочу ли закончить все именно так. – Радунхагейду с тяжелым вздохом склонился, будто что-то искал на камнях, под ногами. Фолкнер ободряюще потрепал друга по плечу.
– Ты найдешь верное решение, парень. Я это точно знаю. Но в Нью-Йорк нужно поторопиться. А девчонка-то... молодец! – расхохотался старик. – Ишь, как тебя приструнила!
– Самое забавное в этом всем, что мне это по душе. Или жуткое – зависит от того, как на это посмотреть. – Коннор встал с бревна и, посмотрев на Роберта сверху вниз, добавил: – А еще я сегодня кормил ее завтраком только словесно. Как думаешь, я выживу?
– Выживешь, – сипло рассмеялся старпом. – Ты пережил Ли, а уж с бабой-то как-нибудь точно справишься!