Проклятие предтеч
Шрифт:
– Эй, а ну, не падать! – крепкая рука схватила послушницу за шиворот. – Ты мне брось эти фокусы.
– Я только на секундочку... – слабым голосом попросила Хизер. Ноги подгибались, отказываясь повиноваться.
– Слушай, не для того ты мне доказывала, что способна на большее, чтобы вот так банально свалиться. Уважать перестану! – пригрозил индеец. – Осталось немного, скоро будет дом священника.
– А, то есть без отпевания нельзя? – вяло среагировала болезная.
– Дура! Следующий от его – дом врача! – возмущению Радунхагейду не было предела.
–
– Какое “замуж”?! – свирепо уставился на нее Коннор и только тогда осознал, что шутница болтается у него в руке уже без сознания. – Ах, за-а-амуж... – пробормотал он и взвалил девицу на плечо. – Да, похудела. Не без того, – оценил наставник, но рюкзак все же сбросил – все равно ничего ценного в нем не было.
На стук в дверь открыл пожилой мужчина и прищурился, разглядывая незваных гостей. Вид охотника, держащего на одном плече шкуру, а на другом – бессознательную девушку, несколько удивил лекаря.
– А священник – на дом раньше, – попытался отделаться от посетителей врач.
– Его пока что рано, – сердито ответил бугай. – Сначала бы в чувство привести.
– Что, так обрадовалась? – хитро улыбнулся лекарь.
– Так отпраздновала, – Коннор отодвинул хозяина дома от двери и без приглашения вошел внутрь, – теперь бы вылечить.
====== Белая комната ======
Темнота сменилась ослепительным белым светом. Потом пришли образы, а после – цвета. “Матрица”, – промелькнуло в мозгу Хизер, внимательно разглядывающей свою руку: кроме нее была только сияющая пустота.
Какое-то движение сзади насторожило девушку, и она резко обернулась – мимо проплывало разбитое зеркало.
– Все: шиза, “глюки”, агония! – взвыла Хизер, хватаясь за голову. – Жизнь проносится!
В зеркале действительно отображалась послушница, лезущая на дерево, чтобы спастись от волков. Вот видна покачивающаяся нога Коннора, а вот и он сам, наплевательски жующий травинку.
Хизер протянула руку, чтобы коснуться зеркала, но оно немедленно разлетелось на сотни кусков, показывающих эпизоды ее жизни. Вот самый крупный осколок подлетел и лег в ладонь, но показывал он совершенно незнакомую картину: отец и мать стоят над истощенной Хизер, утыканной трубками и проводами. Мониторы показывают унылые, слабо изогнутые зеленые линии. Отец кричит, бешено жестикулируя. Мать тихо плачет, закрыв лицо ладонями. Кэт пытается что-то втолковать мужчине, но без особого успеха.
– Что происходит? – Хизер, напрягая зрение, вгляделась в изображение: Кэт показывала на приборы, сожалеюще разводя руками. Отец замахнулся, будто для удара, и девушка выскочила за дверь. – Папа, не надо... – послушница в ужасе смотрела, как он подходит к ней ближе и гладит по волосам, садится и берет за руку, будто бы прощаясь. – Папа, я жива! – вскричала девушка. – Жива, слышишь?!
Отец долго всматривается в ее лицо и прикладывает руку к груди, поджимая безымянный палец в древнем приветствии ассасинов.
– Что?! – оглушенная, Хизер попятилась, как будто это могло чем-то помочь.
Значения на
“Отец знал про ассасинов?! Но как же...” – мысли бешено скакали в голове, обгоняя друг друга. Все командировки, исчезновения, опоздания... Неужели?! Но почему никто ничего не знал?!
“Отец очень болен и не может тебя забрать. Но ничего, внученька, когда-нибудь ты все поймешь... – обнимая, говорила бабушка девчонке, утирающей слезы. – Когда-нибудь, когда сможешь”.
– Нет, – Хизер села на пол, прижав колени к груди. – Это все галлюцинация.
Зеркала кружили около девушки, услужливо показывая самые значимые моменты ее жизни.
– Папа, почему мне нельзя с тобой? – полная девчонка обиженно надувает губы.
– Ты не сможешь: слишком домашняя девочка ты у меня, – большая мужская ладонь гладит по голове, – это не твоя дорога.
Проносится мимо очередная картина.
– Хизер! Какого дьявола?! – кричит отец, потрясая документами.
– Я так решила! Ничего, пройду! – девушка, упрямо насупившись, натягивает камуфляж. – Документы приняли. Подумаешь, пара экспедиций.
– Мало мне твоих “пострелушек”, так ты еще с твоей-то задницей решила в лесах всю жизнь просидеть?! Я не такого будущего для тебя хочу! – кричит он, не желая слышать возражений.
– Теперь я выбираю, отец! – Хизер подхватывает страйкбольный автомат и с остервенением запихивает его в рюкзак.
Документы, выброшенные в окно рукой, покрытой застарелыми шрамами, кружась в воздухе, уносятся прочь ветром...
Содрогаясь от плача, Хизер уткнулась носом в колени.
– Хизер! Живо назад! – уже голос Коннора вырвал ее из рыданий. В одном из осколков видны только его глаза. – Твой путь не окончится здесь!
– Этого не было, – прошептала девушка, отбрасывая со лба грязную прядь волос.
– Я из-за кого тут корячился?! – голос ассасина стал еще более сердитым. – Дел по горло, а она тут валяется!
– И как мне вернуться, дубина ты этакая? – пробормотала Хизер и протянула руку к осколку: карие глаза сердито смотрели с зеркальной поверхности. – Но обратно... не хочу.
Девушка коснулась отражения. Тьма окутала ее, словно кто-то разбил лампочку. Сознание вновь померкло, оставляя вопросы без ответов и разбитое сердце... как то самое, первое, зеркало.
====== При чем тут череп? ======
Дикая боль пронзила голову, дыхание вырывалось из груди с оглушительным хрипом. Падающий на кровать тусклый свет выжигал глаза.
– Ну слава богу, – голос пожилого мужчины донесся до обострившегося слуха девушки. – Теперь выживет. Оклемалась.
– Точно? – недоверчиво уточнил Радунхагейду. На фоне стены появилась его хмурая озабоченная рожа. – Я трупы краше видел.
– Сам ты урод... – просипела Хизер. – Не ори, голова болит...
– А, все, выживет. – Рожа убралась туда, откуда явилась. – Держи. Когда сможем выехать? – звон монет ударил набатом по истощенным нервам.