Проклятие принцессы

Хаскелл Мерри

Я устроилась под деревом, на солнце весеннего леса. Если Па придет, он будет тут или где-то неподалеку. Отсюда он подаст сигнал Михасу, затем Михас от самого замка направится к Па и пройдет мимо меня, что даст мне достаточно времени обсудить с ним необходимые вопросы.

Прошел ни один час, я собрала мох, немного вздремнула, написала еще несколько строк в записке к Адине. Даже начала составлять список болезней, которые видела у растений в лесу и придумывать, как бы я лечила их, если бы они росли у меня в саду.

Какое-то

время спустя, часы и часы спустя, темная фигура в тяжелом плаще прокралась в рощу.

— Па-а! — закричала я.

Человек снял капюшон с головы. Это был не Па. Это была Лакримора. Я отпрянула от нее.

Она протянула мне корзинку. Я потянулась к ней с нетерпением, но остановилась в растерянности.

— Что такое? — спросила она.

— Ты отравила мою подругу. И десятки других людей.

— Лучше спать, чем стать женой змея, — вспылила она.

— А, это ты говоришь живым мертвецам в западной башне?

— Я сплю по ночам, если ты об этом. Никто из них не мог освободить нас от проклятия, а служение в Подземном мире кажется страшнее смерти. По крайней мере, большинство из тех, кого Драгос отпустил, не помнят ничего из своей жизни до служения ему.

— Ах, вы, самовлюбленные, эгоистичные принцессы! Одна из вас могла бы пожертвовать собой! Но ни одна не стала бы.

— А кто из нас бы смог жить дальше с грузом стыда и вины, отправив сестру во тьму навечно?

— Марикара смогла бы, уж точно.

— Мы бы не дали ей возможности! Марикара стала причиной всего этого. Мы никогда больше к ней не прислушивались, после того как она продала нас Драгосу за свою относительную свободу. Она была первая, кто попал в его королевство, и как последняя идиотка съела то, что ей предложили. Когда Драгос получил ее в свое распоряжение, он сделал ей предложение, и она выторговала себе относительную свободу, сказав: «О, Ваша Светлость, у меня одиннадцать сестер. Думаю, хотя бы одна из них захочет принять Ваше предложение!». Так она продала нас. Привела сюда и обманом заставила отведать местной еды… и все сама. Но остальные из нас… Мы бы не позволили никому отправиться во тьму. Особенно тогда, когда у нас был шанс освободиться всем вместе.

— Какой шанс?

— Если бы ни одна из нас не согласилась на протяжении двенадцати лет, то он бы освободил нас всех. Мы были на полпути.

Я думала, она презрительно ухмыльнется после этих слов, но она всего лишь протянула мне корзинку.

— Мы и тебя освободим, Ревека.

— Где мой отец? — спросила я, взяв в руки корзинку. Я тут же начала копаться в ней и нашла кусок хлеба, который сразу отправился в рот.

Она задрала рукав и показала мне вторую шапк-невидимку, ту, на которую мне не хватило стеблей. А я все думала, где же она теперь. Она начала расплетаться.

— Осталась только одна. И я взяла ее у твоего отца.

Если Драгос меня поймает, он не причинит мне зла. Но если попадется твой отец, он его не отпустит. Не во второй раз.

Я нахмурилась. Меня раздирали противоречивые чувства. Я была благодарна ей за то, что она взяла на себя весь риск, и злилась от ее уверенности, что она так хорошо знает Драгоса. Неужели она и правда так уверена, что Драгос убьет моего отца, но все ей простит? Неужели наша помолвка значит меньше, чем все эти годы дурацких танцев?

— Убеждай себя, в чем хочешь. Спасибо за еду, в следующий раз принеси больше.

— Надеюсь, следующего раза не будет, — ответила она. — Твой отец освободит тебя, Ревека.

Я фыркнула в ответ.

— Не будем забывать, что я обещала выйти за Дрогоса в обмен на ваши жизни. А Па всегда очень настаивал на том, что я должна сдерживать обещания.

Конечно, если мне удастся найти способ излечить Тонос, Драгосу не нужна будет жена. Но Лакриморе этого знать не следовало.

— Это была вынужденная клятва. Он собирался убить твоего отца, — ответила Лакримора.

— И почему же вынужденная клятва теряет свою силу?

Меня раздражало, что она так спокойно принижает мое самопожертвование. Если так просто меня спасти, то какой смысл в моем поступке?

— У меня был выбор! И я заключила сделку и дала слово.

Лакримора закатила глаза.

— Послушай, сколько тебе? Четырнадцать? Ты всего лишь ребенок. Твое слово ничего не значит.

— Мне тринадцать, и я достаточно взрослая, чтобы стать подмастерьем. Так что мое слово значит столько же, сколько и твое. И я достаточно взрослая для осознания того, что Па должен мне поверить. Он не может сразиться с Драгосом!

— Почему бы и нет? Он искусный боец.

— Существует малюсенькая разница между «искусным бойцом» и «Демоническим драконом — королем Подземного мира»! Па может погибнуть, — как и Драгос. — В общем. Скажи Па, чтобы он позволил мне самой с этим справиться. Пока я не поем здесь, я смогу найти способ сбежать.

Все, что мне нужно сделать, это остановить исчезновение душ. Все, что мне нужно сделать, это излечить земли.

— Не переживай, — сказала Лакримора, — я знаю, как убить змея. Я узнала это у Его Светлости, пока мы танцевали все эти годы.

— Что?! — я почувствовала, что мне нечем дышать. — Зачем тебе убивать Драгоса?

— Это самый верный путь к спасению тебя, — ответила она, и ее глаза вспыхнули гневом. — Он змей! Ты знаешь, кто такой змей, Ревека! Он дракон, обманщик, соблазнитель и вор…

— Драгос не такой!

— Да неужели? Он заманил Марикару в Подземный мир, обманом заставил ее заключить сделку и пытал нас на протяжении шести лет. Он с радостью согласился взять в невесты ребенка, угрожая убить ее отца, и…